Разворачивалась и борьба денег, золотых монет с серебром Берегини. Колдуны Кроды обменивали монастырские алтыны с хорошей выгодой для себя. Деньги спасли живущих на отравленной и бесплодной земле окудников, где из всех сокровищ был только уголь.

Большой войны между язычниками Поднебесья и христианами до сих пор не случилось лишь потому, что Берегиня ещё не совсем подчинила себе западные города, а Монастырь слишком заботился об окрестных общинах и долго накапливал силы.

Меньше всего на карте стояло отметок с квадратами. Три из них перечёркнуты – это бункеры, построенные во времена Тёплого Лета. Лишь в одном из обнаруженных убежищ ещё кто-то жил. Женя бывала в нём вместе с Егором и видела, до какой грязи может скатиться запертый в бункере человек. Одиночество замыкает, приучает в первую очередь думать о себе и своих порочных желаниях. От проповедников храма обитатели бункера сбегали на глубину заваленных хламом тоннелей. Шаг за шагом с подарками в виде еды и лекарств проповедники убеждали людей, что Бог не оставил их и по-прежнему любит. Но в остальных найденных под горами убежищах никого и ничего не осталось. Три зачёркнутых на карте квадрата означали брошенные и разграбленные убежища.

Человеческие кости не внемлют словам. О душах усопших можно было только молиться и вверить их в руки Господа.

Всё чаще и чаще на карте Женя отмечала новые треугольники. Охранники из караванов, проповедники, беженцы, пленные Шатуны и языческие торговцы, дремучие Невегласе – все, кто появлялись в Монастыре, рассказывали о нападениях Нави. Чтобы подтвердить свои слова люди показывали увечья и шрамы, оставленные навьим оружием. Дикари наводнили весь Край, умеючи скрывали логова в дебрях, и мало кто знал, где они прячутся, в какие глубины волокут пленников и где хранят награбленные запасы.

Лишь про одно логово было известно доподлинно. Знак Мара-Вий грозно сомкнул треугольники, словно зубы, в лесу возле Монастыря. Про это племя говорил отец, когда вспоминал о ведунье и заключённом между Обителью и подземниками договоре.

– Через Пояс можно проехать через три перевала, – показала Женя на длинный горный хребет. – До северного – нам никак не добраться. Дорога заросла диким лесом, чересчур большой крюк и значит времени нам на возвращение не хватит.

– Через восточный перевал я бы тоже не сунулся, – наклонился Егор над картой. – Пусть это самый короткий путь через горы, и мы знаем о нём лучше всего, в конце концов ещё Женин дед, старый скиталец, по нему проходил, но машины по восточному перевалу навряд ли проедут. В предгорье бежит река Сыта и нет переправ; с восточной стороны гор, сразу за Поясом, раскинулись гиблые топи. Даже если получится перебраться и через Сыту, и проехать по перевалу, и по болоту пройти – упрёшься ещё в одну реку, Хмарь. Мосты с прошлого века на восточном изгибе разрушены. Выходит, восточный путь самый короткий, но и самый трудный.

– А что, если проехать по южному? – отец повёл пальцами до самого низа карты. – Сначала по крещёным землям, дальше по трассе мимо степей, южный мост через сыту должен стоять, через него можно в горы, дальше в восточные земли. Путь выйдет гораздо длиннее, зато самая опасная часть пройдёт по заброшенной магистрали.

– От той магистрали одно название осталось, хотя схожие строили крепче обычных дорог. Только вот ещё что, южные земли между Сытой и Кривдой – земли язычников, – обособил Егор. – Вдоль южных границ Поднебесья заставы стоят, служить на них туго, магометане Степного Бейлика часто ходят с набегами, как бы нам между молотом и наковальней не оказаться. На одной или паре машин окольными тропами ещё можно проехать, но как проскочить с целым конвоем?

– Василий догадается как, – сказал отец. – Он был воеводой при Ване, защищал Поднебесье, и от магометан тоже. Безопасные дороги рядом со степью знать должен. Волкодавы будут охранять конвой. Перевал на юге – единственный путь для нас и, даст Бог, доедем, отыщем горючее и вернёмся за лето.

– Тогда машины нужны – самые надёжные в автокорпусе, – задумался Егор. – Не меньше четырёх броненосцев под охрану, к ним грузовик с запчастями и провиантом. Может в пути пробудем так долго, до осени не вернуться.

– Не больше двух броненосцев и без грузовика, – исправил отец. Егор досадливо поглядел, однако Настоятелю лучше было известно о запасах Монастыря. – Новогептила хватит всего на четыре машины. Если не сыщется топлива в городе, назад идти придётся пешком, налегке. Два броненосца охраны и две автоцистерны – вот и всё, из чего можно составить конвой.

– Автоцистерны? Ты про те развалюхи! – поразился Егор. – Их семнадцать Зим назад притащили с лётного поля скайренов. Из трёх машин смастерили две, но и они еле ездят. По правде сказать, всего одна на ходу, вторую мастера на запчасти оставили. Автоцистерны эти не живее хромого ишака тащатся и конвой с ними за лето никуда не доедет.

– Ничего другого у нас попросту нет, – ответил отец, и Женя его подхватила.

– Автоцистерны нужно отремонтировать и подготовить к дороге. Не в руках же ты… – она запнулась, прикрыла рот ладонью и крепко зажмурилась. Горло ни с того ни с сего обожгла едкая горечь.

– С тобой ладно всё? – забеспокоился Егор. Женя уняла жжение в горле и смогла договорить.

– Не в руках же ты топливо понесёшь. С двумя автоцистернами новогептила переживём любую Зиму, хоть Моровую. Но машины нужно будет замаскировать под грузовики, закрыть цистерны натяжным тентом, дабы с первого взгляда в глаза не бросались. На это у мастеров в автокорпусе уйдёт не так много времени. Мы должны подготовить конвой к первым неделям лета, до того, как оттаявшие перевалы заметят другие.

– Всё верно, но в конвое поедет только один, – неожиданно огласил отец. Женя почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Она была готова умолять, только бы отец выпустил её на дорогу. Егор с сожалением положил руку ей на плечо.

– Извини, Женя, прошлый караван разгромили, тебя едва вырвали, Дашутка без сознания лежит. Ты в Монастыре нужнее. Караваны с разъездами – дело казначейское.

– Но так неправильно, – не смогла Женя смириться. – Никто Серых Городов лучше не знает. Карты, названия, дороги… это тебе не деревня в три улицы и четыре двора, там многоэтажки выше Вороньей Горы! За целый день от одной окраины города до другой не доедешь, а после зимней разрухи всё наверняка стало хуже.

– Вот и отдашь свои карты, – успокаивал Егор. – Сама посуди, столько времени на колёсах, по неизведанным землям. Ты всего три года в конвоях, а я считай вырос в дороге. Умею с дикарями договариваться и западни обходить. Кого же ещё посылать на восток, ежели не меня?

– Мы мечтали отправиться на восток вместе, Егор, – отвернулась Женя от карты, которую так трепетно составляла по чудесным рассказам с легендами. – Я хотела увидеть наш Край сама, своими глазами.

– Вот и увидишь, – внезапно сказал ей отец. Женя подняла неуверенный взгляд, а Егор изменился в лице.

– Это как же?

– Она в конвое поедет. Ты остаёшься, Егор, – ответил отец.

– Да ты чего, Сергей?! – оторопел он. – Ты только подумай, что делаешь! Дорога на восток – это ведь смерти подобно.

– Нет, в этом её послушание, я выдал его своей дочери.

– Да неправильно ты его выдал! Неправильное это послушание! – воскликнул Егор. – Женька никак не годится в дорогу. Ладно бы вместе со мной, ладно бы в одном караване, но чтобы одна!..

– Не одна она будет, с Василием.

– Он ведь язычник крещёный, – упирался Егор всё с таким же лицом.

– Волкодавы – наша опора, лучше охранников не найти, – с терпением успокаивал его отец. – Я видел, как воюет Василий, он опытен ещё со времён Поднебесья, и нынче воюет лучше всех христиан, у нас же одни караванщики и ратники ополченцы. Я сам выучил Волкодавов сражаться против подземников. Те, кто справятся против Нави, с любым врагом совладают. Василий хорошо знает юг, знает порядки всебожцев. Ему можно доверить не только конвой, но и Евгению.

– Если у вас судьбы схожие – это ещё не значит, что он такой же как ты! – кипятился Егор. – Караваны с конвоями – казначейское дело. Топливо мы привезём хоть с Женей, хоть без, и дело сохраним в тайне. Ведь не усидеть мне на месте, Сергей, сам поеду в конвое.