*************

– Не слушай её, владыка. Врёт она, аки дышит, – говорил сотник, шагая рядом с Сергеем. – Нарочно сказки выдумывает, чтобы логово нам не взрывать. Нельзя медлить, с минуты на минуту к ним Навь на подмогу подскочит!

Сергей опёрся рукой об охранный камень у входа и вслушивался в дыхание норы. Подземный ветер доносил до него не привычную запустелую прелость земли, а живые запахи. Но до чуткого слуха долетали только голоса ратников и громыхание бочек. Сапёрам велели разместить заряды в верхних тоннелях и не спускаться глубже третьей межени.

– Нашли кого-нибудь?

– Нет, владыка! – торопливо отозвался сотник. – Все наши ребята, которые из норы выходили, твердят, что пустая она. Как и думали: нора перемётная, для набега. Если оставить, то в приграничье у Нави будет опора к Монастырю подобраться.

Сергей молчал, ратники торопились закончить дело. Он слышал, как последний отряд поднимается на поверхность. Удивительно, но ведунья ещё никого не послала отбить занятое ими логово. Или всё-таки удалось обмануть её и отвлечь Волков в другом месте? Времени и правда оставалось немного, надо спешить, однако в душе всё никак не умолкали слова охотницы. Может быть это просто Зверь рвётся наружу?

Последний отряд поднялся наружу.

– Всё, владыка, можно взрывать! – обернулся впопыхах сотник.

– Обожди…

Он ещё раз прислушался к тишине и запахам жизни в тоннеле.

– Сколько меженей?

– Да никто ж не считал! Ты ведь велел нам глубже третьей заряды не ставить, – забеспокоился сотник и сразу предостерёг. – Не ходи туда. Даже если нора родовая, то заминирована и ловушек не счесть. Нет там Нави, Богом клянусь – ни души!

Сергей велел жестом умолкнуть и снова прислушался. Сотник в нетерпении оглядывался на лес. Каждый Волкодав знал, что пора отступать. Ещё пара минут, и двоедушцы очухаются, сомнут христиан и погонят их до самого Монастыря. Обманчивое спокойствие леса беспокоило не хуже невидной в болоте гадюки.

– Жди меня здесь, – неожиданно коротко велел Сергей и вошёл в непроглядную темноту.

– Владыка, постой! – окрикивал сотник, но он широкими шагами спускался вниз. Прицел карабина метался от одного тоннеля к другому, он заглядывал в каждую нору, но везде находил пустоту. Первая межень и подземелья охраны – здесь только разобранное оружие, перевёрнутые патронные ящики, да пустые клетки для пленников. Вторая межень – скудное жильё Безымянных; и тут пусто: несколько смятых подстилок валяются на дощатом полу. Как же запахи пищи и дыма? Охранники могли сами готовить, но не жить здесь с жёнами и детьми. Сергей осторожно спустился на третью межень. Навье зрение потускнело, ему не хватало глотка свежей крови, и он блуждал в полутьме, но даже так разглядел остывающие очаги, утварь, посуду со свежей пищей, широкие лёжки и детские вещи.

Сергей закрыл глаза и провёл по дрожащим векам рукой. Логово слишком глубокое и обжитое – не маленькая перемётная нора, где хранятся только запасы для подготовки к набегам.

«Серёжа, расскажи, что ты наделал?», – коснулся ушей родной мягких голос. В бликах тлеющего костра он увидел женщину в куртке с глубокой ямой в груди. Сергей секунду смотрел на неё и, ничего не ответив, поспешил дальше в тоннели, и в каждой норе видел призрака, но всякий раз ближе. Капюшон скрыл её взгляд, но Сергей точно знал: в её глазах горит осуждение. Он давно спустился ниже третьей межени. Повсюду под ногами неглубокие ямки после недавнего разминирования тоннелей. Он бежал, почти позабыв об осторожности, пока опять не увидел её. Она стояла возле обшитой досками стены, словно указывала. Нога провалилась в яму, когда же Сергей поднял глаза, то тоннель перед ним опустел. «У предков подмоги просите, почитайте Рода-отца и Тёмную Матерь…».

– Господи, дай мне смирение и разум принять то, что я не могу изменить, и мужество изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого, – бормотал он, подходя к дощатой стене. Ладонь с сухим шорохом прошлась по древесине. Под рукой живое тепло, но чуткий нюх забила горечь травы. Перехватив карабин поудобнее, он резко отодвинул дощатую дверь и наткнулся на нацеленный ствол пистолета. Завопили дети, на него уставились испуганные глаза женщин. Сколько храбрости или страха ни было в весте, стоявшей сейчас перед ним, она всё же не выстрелила на пороге. Рука пожилой Волчицы подрагивала, бусы на запястье тряслись. Она знала, что, убив одного врага, ничего не изменит и следом в закамору ворвутся другие.

Сергей видел среди вест чернушек в одежде из мешковины. Подземницы в льняных платьях с красной вышивкой возле ворота и рукавов сверкали человеческими украшениями, рядом пряталась ребятня в кожушках и жилетах из меха. И таких закутов по всему логову должно отыскаться немало.

– Не стреляй… – поднял невооружённую руку Сергей и отставил карабин в сторону. – Где остальные?

В глазах старой весты метались страх и сомнение. Скорее всего у других женщин тоже скрыто оружие, но только она не испугалась взять чужака на прицел. Из-за её плеча осторожно выглядывала чернушка-подросток в янтарных серёжках.

«Кто породил Зверя, тот сам суть есть Зверь. Зачиная новое племя, искореняй старое, вражье, дабы потомки твои и потомки потомков твоих, и их потомки более не оглядывались, не готовит ли кто ножа за спиной?» – зазвучал в душе лютый голос. Сергей заставил зло внутри себя замолчать, уйти в тёмный угол, где Зверь просидел двадцать Зим. Но голос смеялся над слабыми и советовал закрыть дверь и оставить их, как ни в чём не бывало.

Сергей скользнул взглядом по лицам детей и чернушек. В чём их вина? Они согрешить не успели, или грешили по принуждению.

– Я выведу вас на поверхность. Детей и узниц первыми, – шагнул он в закамору. Пистолет в руке весты поднялся. Среди Волчиц запричитали, резанул детский рёв.

– Убей меня, мать, но тогда и твои дети погибнут. Отпусти хотя бы узниц и малых Волчат. Я выведу их наружу. Они спасутся, я обещаю.

Подходить ближе – нельзя. Сергей дожидался возле порога. Время взрыва устанавливали всего на двадцать минут и как минимум половина из этого срока прошла.

– Они будут жить, – ещё раз, настойчивее, повторил он.

Пистолет женщины опустился, позади испуганно запричитали. Весты схватили детей, спрятали их в дальний угол. И без уклада Волчицы дорожили потомством пуще собственной жизни. Самые молодые из них скорее всего даже не понимали, о чём Сергей говорит, но нутром чувствовали, что их хотят разлучить со Щенками.

Старая веста схватила свою чернушку и вытолкнула её вперёд. Та затрясла головой, метнулась обратно, но веста ещё настырней её оттолкнула, и Сергей подхватил. Веста громко заговорила с Волчицами, указывая им за порог. В тоннелях раздался шум и оклики Волкодавов. За Сергеем спускался сотник с сапёрной командой. Весты услышали их голоса и смятения и страхов только прибавилось. Женский плачь и детские крики направили Волкодавов.

– Пресвятая Богородица! – выпалил сотник, увидев вход в закамору. Сапёры на всякий случай достали оружие, но воевать здесь было не с кем.

– Отправляй разминировать заряды! Все! – крикнул Сергей.

– Не успеем, владыка! – побледнел сотник.

– Быстрее! – ничего не стал слушать он. Сотник толкнул сапёров бежать к зарядам. Никто больше не думал о времени – его попросту не было. Сергей схватил первую вытолкнутую чернушку и потащил за собой. Волчицы шарахнулись прочь, зарыдали, но некоторые решили, что людям нужны только пленницы, и начали выталкивать их и тем откупаться. Полтора десятка перепуганных насмерть девушек оказались на выходе. Сергей хватал пленниц и переправлял их за порог на попечение Волкодавов. На подъём у них уйдёт не менее трёх минут, а с таким пешим грузом и того больше.

Внезапно земля содрогнулась, со сводов посыпались комья земли. На секунду Сергей подумал, что это взорвались первые бочки и выход засыпало.

– Доигрались! – сообразил сотник. – Вон, ребята снаружи стреляют: Навь хочет отбить нору! Всё, вышло время, владыка, теперь не мы, а на нас нападают!