– Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за близких своих, – вынул он задубелый комок бурой ткани и отдал его в руки Жени. Знакомая вещь, и руки её затряслись. Она осторожно расправила ткань и нашла внутри тёмный локон.

– Этой ночью Навь нам послание оставила. – Долетел до неё голос отца, как из другого мира. – Нет с нами больше Дашутки.

Василий и Серафим отступили, и другие чины грустно и почтительно отошли.

– Так много крови… – сама не в себе перебирала грязные складки Женя. – Это её кровь?

– Её. Мне можешь верить.

Перед глазами враз потемнело и в голове повело, стало трудно дышать. Женя нервно расправляла сорочку.

– Пусть так, пусть так…где она? Я хочу её видеть.

– Тише, – шепнул отец и взял её за руку.

– Пус-сти меня! – попыталась она с силой вырваться. Ей было трудно дышать, хотелось кричать на весь мир. Отец заключил её в крепких объятиях.

– Пус-сти! Я хочу её видеть! Пусть вернут мне её!

Она согнулась в хватке отца, горло обожгла волна горечи, в животе стянулся тугой горячий комок.

– Всё пройдёт… скоро пройдёт, – заслонял её отец от чужих глаз. Пальцы Жени вцепились в свежую краску на капоте машины и со скрипом процарапали борозды. Из сжатых зубов вырвался вой. Она мелко дрожала, взгляд опутали красные жилки. Казалось, всё тело хочет вывернуться наизнанку. Нельзя уместить внутри то, что вырывалось наружу.

– Повторяй за мной слово в слово… – уговаривал её отец, – молим и просим тебя, Господи – плачущих утешение. Во дни скорби прибегаем к Тебе. Услыши моление наше, со слезами Тебе приносимое. Твоей же благой и премудрой волей Ты отнял от нас любимого человека и оставил одних. Преклоняемся пред сею волей Твоей: утоли печаль о разлучении с рабой Твоей, дочерью и сестрой нашей…

Женя притихла. Что-то внутри неё спряталось в дальнем углу души, но всё ещё скалилось и огрызалось. Закрыв глаза, она начала повторять за отцом.

– Прости ей вся согрешения её, вольная и невольная, аще словом, аще делом, аще ведением и неведением… не погуби её, и не предай вечной муки, но по великой милости Твоей и по множеству щедрот Твоих ослаби и прости вся согрешения её… и вчини её со святыми Твоими, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная.

*************

Сава должен был найти Сирин раньше, чем Яр. Чистый лесной воздух после страшной норы облегчил дыхание и прояснил голову. Лицо Риты до сих пор стояло перед глазами. Она была готова погибнуть, но крестик в руке оказался страшнее ножа возле горла. Этот крестик и стал для неё приговором, в миг убийства она поняла свою участь. Сава не мог прекратить думать о Яре, затеявшем кровавую и безжалостную игру.

Что он сделает с Сирин? Сава бежал со всех ног, но в тайной пещере ворожеи не оказалось. Внутри разбросаны тряпки, пахнет травяной мазью, следы босых ног уводили в сторону Монастыря. Значит Сирин повела крестианку домой, и они так спешили, что совсем не путали след. Сава добежал до места их встречи с Лесными Духами, увидел разворошенную ель, и по спине пробежал холодок. Чёрные Волки успели его обогнать и первыми настигнуть беглянок, но ни одной капли крови Сава поблизости не нашёл. Человеческие следы терялись в круговерти волчьих следов, но, кажется, Сирин убежала в кустарник. На хлёстких ветках остались клочки её юбок. Чёрная Стая не погналась за ней, хотя Великие Звери редко упускали добычу. Сава бросился через лес. Может быть он ещё успеет предупредить её и уберечь от мести Яра!

Посреди дебрей рос огромный кряжистый дуб. Ему было немало Зим, а может быть много лет, и он видел сосны ещё ростками, когда они только-только завоёвывали поляну вокруг. Но, как бы они не старались, словно из почтения к старику сосны выросли подальше от его раскидистых могучих ветвей.

Дуб утвердился в особенном месте. Его ствол не могли охватить четверо матёрых охотников, а от корней до вершины покрывали узоры из белой краски. Между ними читался знак Мара-Вий: руна племени Зимнего Волка. Но ещё до того великанский дуб почитали ведуньи старого племени. Пусть ветра, снега и дожди избороздили кору и сильно стёрли прежние руны, красная краска ещё виднелась.

С приходом весны подлесок зазеленел, поднялись пышные папоротники, но на дубовых ветвях не распустилось ни одного молодого листочка. Зато с каждой ветви спускались нити с птичьими перьями и костями. Дерзкий ветер шевелил украшения и наполнял окружающий лес перестуком. Бывало, что весенние бури срывали подвески, и земля у корней могучего дуба сплошь белела птичьими черепками, иссушёнными крыльями и когтистыми растопыренными лапами.

Самоё надёжное гнездовье Сирин скрывалось именно здесь, в дубовых ветвях, в развилке священного дерева. Ворожея вытянулась на толстом суку и привязывала новую подвеску с костями. Над местом силы загудел ветер и растрепал её тёмные волосы. Костяные гирлянды радостно застучали. Завидев Саву под дубом, Сирин скользнула в развилку. Если не искать её там нарочно, то можно совсем не заметить.

– Сойди ко мне! – позвал Сава. Но никто не шелохнулся. – Шибче, недосуг мне просить! Яр очас явится!

Сирин выглянула на него сверху-вниз. Сава подошёл к стволу, поднял руки, словно хотел поймать её.

– Ты не ведаешь, ще он с Ритою сдеял. И про тебя пытал, велел привести. Надоть бежать, покуда он не явился. Скорее, бежим из лесу! Азмь тобя охраню, ни единому гаду не дам! Сойди ко мне, неясыть-ты-птица, оберегу от кажного лиха. Клянуся тобе – шерт! Токмо сойди!

Новость о том, что Яр поймал и расправился с Ритой, встревожила Сирин. Да, он жесток, и убивал, но раньше только чужих. Если он пролил кровь в своём племени, то и дальше не остановится. Лучше Сирин ведуньего сына никто не знает. Её чёрные глаза заблестели от страха, она облизнула пересохшие губы и приподнялась Саве навстречу, но тут снова спряталась в развилке ветвей.

Яр подкрался так незаметно, что Сава не заподозрил его до последнего мига. Он обернулся по взгляду Сирин и увидел перед собой вожака.

– Нешто сыскал мою Тень, – указал Яр подбородком на дуб. В руке он припас нож, взятый у Свири, за плечом нёс винтовку. Сава незаметно потянулся к висевшему за спиной автомату.

– Поди сюда, – поманил его Яр. Сава помедлил у дуба и неспело подошёл к вожаку. За те несколько шагов он пытался лихорадочно сообразить, стоит ли напасть первому и позволить Сирин уйти, или ещё потянуть время какой-нибудь выдумкой? Яр наверняка всё подслушал, что он говорил о побеге.

Вожак кивком остановил его в двух шагах, поднял нож в сторону Сирин и опустил его под ноги.

– Сойди ко мне.

В гнезде завозились, уползая поглубже. Сирин надеялась на защиту священного дерева.

– Гляди, аки страшится меня, Сава, – засмеялся вожак, будто поймал Тень с поличным. – А почто страшно ей, коли худого не сделала? Нет уж, есмь вина на ней: супротив моей воли пошла, топерича повинную голову под крылом прячет, або Совесть грызёт. Боязно ей повиниться передо мною. Слух! Ты крестианку мою умыкнула? Чую, ще ты. Сие ведаю.

– Яр, безвинна она, – заступился Сава. Вожак уколол его взглядом.

– А ты откель знаешь? Азмь дух её в норе чуял. До крестианки она домоглась. Возжелала чего от дщери израдца, ано чего возжелала – не ведаю. Вина… вина на моей Тени, Сава, так пущай и сойдёт ко мне и ответит, на кой Счастье изволила у вожака?

Он подошёл к дереву, Сава держался чуть поодаль. Видят Предки, если бы Яр причинил Сирин вред, тогда хоть сколько Великих Зверей будь в его подчинении, Сама бы своей жизнь пожертвовал за неё.

– Сойди, – велел Яр у дуба. В ответ ему слетел черепок и отскочил от тёмной макушки. Яр тряхнул головой. Над священным местом играл запах страха.

– Не хочешь? – удивился Яр. Он оторвал от коры руки и поглядел на испачканные запёкшейся кровью ладони.

– Сав, огнепал при тобе?

– Со мною.

– Пали по ней. Не слухат меня. Немая, так ощё и не слухат.

Сава стянул автомат, снял с предохранителя и передёрнул затвор. Сам же глаз не сводил со спины вожака. Наклонив голову, Яр выковыривал остриём ножа грязь из-под ногтя. Он стоял всего в шаге. Прикончить его сейчас, значит нарушить уклад, но облегчить жизнь всему племени. Сава приподнял оружие и прицелился Яру в затылок. Тотчас Яр развернулся, перехватил автомат за цевьё и ударил Саву кулаком в скулу. Он упал с автоматом в руках, хотел скорей откатиться, но Яр подскочил к нему и ударил, так что автомат вылетел. Вожак навалился на Саву, попытался ударить его коленом в лицо, но тот защитился правой рукой, а левой выхватил нож.