Он медленно встал, его руки оставались на её бёдрах, пока он не убедился, что она может стоять, а затем он повёл её к другой стороне стола.

Её затуманенный мозг не мог понять, почему они двигаются, но когда он открыл ящик стола, она поняла.

Презерватив.

— Ты подготовился, — сказала она, её голос всё ещё дрожал.

Он улыбнулся ей. — Надеялся. Я просто надеялся.

А потом он снова поднял её, так что она сидела на столе, а он в своём кресле. Её юбка опустилась на её бёдра, когда они двигались, и он медленно задрал её, придвинув стул так, что его лицо оказалось между её ног.

— Кэссиди, — простонала она.

Он игриво усмехнулся, глядя на неё. — Что случилось, Эм? Волнуешься, что кто-то может войти и увидеть тебя сидящей на моём столе с раздвинутыми ногами?

Её стон был наполовину наполнен желанием, наполовину паникой. Она никогда не считала себя эксгибиционисткой, но риск быть замеченной превращал и без того эротическую встречу в откровенно плотскую.

Его озорная ухмылка стала совершенно порочной, когда он притянул её ещё ближе к своему лицу, а его руки схватились за её задницу. — Просто откинься назад и представь, детка.

— Представить что? — сказала она, слова выходили неровно.

— Представь, как мы, должно быть, выглядим, с моим лицом, зарытым между твоих бёдер.

Затем он опустил своё лицо к ней, его язык высунулся, чтобы попробовать её влагу, когда она вскрикнула. В ней промелькнул ужас от того, что кто-то мог её услышать, но потом он притянул её ближе, прижался к ней языком и лизнул в нужном месте, и ей стало наплевать на всё, кроме того, чтобы он не останавливался.

Её голова откинулась назад, а пальцы запутались в его волосах, когда она прижала его голову к себе и отдалась порочному жару его рта.

— Кэссиди, — выдохнула она, когда оргазм снова начал приближаться. — Остановись, я не могу…

Но она могла. И сделала. Второй оргазм был таким же бурным, как и первый, и он не отходил от неё ни на шаг.

Когда он встал, Эмма моргнула, её зрение слегка затуманилось. — Тебе не следовало этого делать, — сказала она. — У меня было два, а ты…

— Собираюсь выполнить свою угрозу трахнуть тебя на столе, — сказал он ей на ухо.

Он потянул её вперёд, и Эмма подумала, что её ноги ни за что не удержат её, но когда он развернул её и толкнул обратно на стол, звук расстёгивающегося ремня и спускающихся брюк снова возбудил её.

Краем глаза она увидела, как обёртка от презерватива упала на стол рядом с ней, а затем его руки были на ней, его член прижался к ней, и он погрузился в неё одним плавным, горячим движением.

— Эмма, — простонал он. — Ты такая мокрая.

— Твоя вина, — пролепетала она, когда он начал толкаться.

Делали ли они это таким образом раньше? Она не могла вспомнить. Но если и делали, то это никогда не было так интенсивно.

Она почувствовала, как его пальцы впиваются в кожу на её бёдрах, услышала его стон и поняла, что он уже близок. Инстинктивно понимая, что ему нужно, Эмма положила ладони на стол, выгнула спину и повернула голову так, чтобы он мог видеть её профиль.

Когда она перевела взгляд на него, зная, что он распознает жар и желание в её взгляде, Кэссиди прорычал её имя и погрузился в неё достаточно сильно, чтобы вдавить её в стол, прежде чем обхватить её рукой и кончить с хриплым криком.

Медленно Эмма опустилась на локти на стол, и он последовал за ней, не сильно, но настолько, что его подбородок упёрся в её плечо, а его тяжёлое дыхание колыхало её волосы.

Когда он отстранился, они обменялись тайной улыбкой, прежде чем начать неловкий процесс сбора разбросанных предметов одежды.

Он благодарно улыбнулся, когда она протянула ему ремень, а затем протянул руку, чтобы пригладить её волосы.

Эмма разгладила юбку и отступила назад. — Насколько очевидно я выгляжу?

— Не спрашивай меня, — хрипло сказал он. — Я всё ещё чувствую твой вкус. Так что для меня ты выглядишь как следует оттраханной.

Эмма фыркнула. Затем покраснела. — У тебя здесь есть зеркало?

Он одарил её взглядом.

— Ладно, — пробормотала она, изо всех сил стараясь пригладить волосы и быстро проводя пальцами под глазами, чтобы убрать остатки туши, которая могла размазаться.

Он наблюдал за ней с нечитаемым выражением лица, и Эмма прикусила губу. — Я, наверное, пойду. Райли и Грейс, вероятно, задаются вопросом…

Он улыбнулся на это. — Да, я не думаю, что им интересно.

Она поджала губы. — Хорошее замечание. Но мне и правда нужно работать. Статью, которую я сдала, завершена, но мне нужно поработать с графической командой, чтобы выяснить, хотят ли они сделать какие-либо визуальные элементы для моей статьи.

— Визуальные элементы? — спросил он. — Что, например, фотографии парней?

— Нет, — сказала она, взмахнув рукой. — Например… они иногда ставят там девчачьи мультяшные фигурки. Неважно. Мы разберёмся.

Он покачал головой. — Камилла не вернётся так скоро.

Эмма уже направилась к двери, но остановилась при этих словах. — Ты имел в виду то, что сказал? О том, чтобы не читать статью?

Он кивнул, засовывая руки в карманы. — Я не хочу читать это как твой босс, Эмма. Я позволю Камилле позаботиться об этом.

— Хорошо, — сказала она, заставив себя улыбнуться.

Затем она снова повернулась. — Ты сказал, что не хочешь читать это как мой босс. Может быть, ты прочтёшь её как мой друг? Когда она появится на прилавках, я имею в виду.

Его челюсть сдвинулась. — Я хочу быть твоим другом, Эмма. Правда. Но читать о твоих бывших парнях… двенадцати из них? Не проси меня об этом.

Она улыбнулась, странно обрадованная его ответом. — Не буду. Но ты должен винить только себя. Твоя идея и всё такое.

Он закатил глаза. — Поверь мне. Я знаю. Это войдёт в список моих жизненных сожалений.

— Хм. А это, — сказала она, жестом указывая между ними, а затем на стол. — Это будет одним из твоих жизненных сожалений?

Он бросил на неё взгляд исподлобья. — А ты как думаешь?

Эмма отвернулась, не желая, чтобы он увидел то, что, как она была уверена, было глупой счастливой улыбкой.

Её рука потянулась к дверной ручке и опустила её.

Ничего не произошло.

Она попыталась снова. Опять ничего.

Затем её пальцы нащупали замок. Щёлкнула им.

Она была заперта всё это чёртово время.

На этот раз дверь открылась, и она бросила на него обвиняющий взгляд через плечо.

Он подмигнул.

И тогда Эмма поняла. Поняла, что была катастрофически близка к тому, чтобы снова влюбиться в него.

Глава 26

Две недели спустя, во вторник перед Днём благодарения, Эмма устроила у себя дома "День фальшедарения" (прим. пер.: Thanksgiving и Fakesgiving) по случаю новоселья.

В её нынешнем доме. А не у Камиллы.

Эмма нашла новую квартиру. Она находилась всего в четырёх кварталах к северу от того места, где она жила у Камиллы, но вместо шикарной квартиры в многоэтажке, это была просторная двухкомнатная квартира на третьем этаже.

Она не была шикарной и новой, но в ней была потрясающая кирпичная стена с неработающим камином, и недавно был сделан ремонт с совершенно новыми деревянными панелями, гранитными столешницами и причудливой бытовой техникой.

Самое главное, что всё это принадлежало Эмме. Её имя в договоре аренды, её посуда в шкафах, её постельное бельё на кровати.

Кровать, в которой Кэссиди проводил ужасно много времени. То, что должно было превратиться в одну ночь секса, превратилось в секс на выходных… который продолжался до следующего понедельника, когда они осквернили его стол в «Оксфорд».

А потом это просто продолжилось.

Но это был не только секс. Были и тихие моменты, и совместные трапезы, и он слишком много говорил о тонкостях вина, когда всё, чего она действительно хотела — это выпить его.

Прошлой ночью они перешли на совершенно новую территорию: Кэссиди остался на ночь.

И, тем не менее, они не говорили об этом. Ни о чём из этого. И уж точно не о своём прошлом.