Ты будешь так измучена, что не сможешь заснуть, если он это сделает, говорю я себе, чувствуя слабую боль между ног, оставшуюся с прежних времен. Я ищу свои чемоданы, которые стоят у дальней стены рядом со шкафом, и подхожу к ним в поисках того, в чем я смогу спать. В какой-то момент мне придется распаковать чемоданы, Тео до сих пор не сказал мне, как долго мы здесь пробудем, но у меня есть ощущение, что больше, чем на несколько дней.
Я засыпаю почти сразу же, как ложусь в кровать, даже не потрудившись забраться под одеяло. Вместо этого я нахожу теплое шерстяное одеяло, сворачиваюсь под ним в шелковых пижамных шортах и камзоле, и как только я погружаюсь в пушистые подушки, меня как ветром сдувает.
Однако сон не бывает без сновидений. Я не помню почти ничего из этого, запутанные кошмары, в которых фигурируют Тео и Адрик, они вдвоем, вспышка крови и дыма, крик... Просыпаюсь от звука тяжелых ботинок в коридоре, остановившихся у моей двери.
Я приподнимаюсь, откидывая с лица спутанные волосы. Это не Тео, он носит более легкую обувь из дорогой итальянской кожи. Звук похож на шаги, которые я привыкла слышать, когда Адрик приходил в мою комнату, но это не может быть он. Он бы не посмел...
Дверь, которую я не удосужилась запереть, распахивается, и я вижу, что он стоит там.
Похоже, он действительно осмелился.
— Адрик. — Я испуганно выдыхаю его имя, откидываю одеяло и без раздумий встаю с кровати. И только когда его голодный взгляд пробегает по моему телу и возвращается обратно, чтобы остановиться на моей груди, я вспоминаю, что на мне надето. Я скрещиваю руки на груди, чувствуя себя неожиданно очень уязвимой и растерянной.
Он великолепен, как всегда, в своей обычной форме: черных брюках-карго и облегающей черной футболке, с точеным лицом и мягкими короткими светлыми волосами, точно такими же, как в последний раз, когда я его видела. От вида его, стоящего в дверном проеме, у меня сводит живот, а сердце сжимается в груди.
Мне небезразличен Адрик. Что бы я ни чувствовала к Тео, это не изменилось. И желание тоже никуда не делось. Я не просто так выбрала его своим первым, и я вижу это снова и снова, глядя на него, слегка дрожащего в прохладе комнаты.
Взгляд Адрика на мгновение задерживается на моей груди, как будто он видит, что скрывается под тонким шелком моего камзола, мои твердые соски и холодную кожу. Я на мгновение представляю, каково это, когда его широкие, теплые, грубые руки скользят по моей коже, и мой живот снова переворачивается.
— Что ты здесь делаешь? — Шепчу я, и он проскальзывает в комнату, плотно закрывая за собой дверь. Мой рот открывается. — Адрик...
— Я пришел повидаться с тобой. — Он пересекает комнату в два шага и останавливается передо мной, его теплые, грубые руки лежат на моих плечах. — Это была пытка ожидания, чтобы прийти сюда и поговорить с тобой...
— Что будет пыткой, так это пытки, которым подвергнут тебя Тео и мой брат, если ты попадешься здесь! — Я шиплю, глядя на дверь с чем-то, граничащим с паникой. Тео не преминул сказать, что в доме нет персонала, а охрана не дает о себе знать, у Адрика нет никакого оправдания тому, что он здесь. Лучшее, что он может придумать, это то, что он не знал, как лучше поступить, и пришел проведать меня, как привык делать дома... Но что, если ему сказали, что так делать нельзя, и он попадется на лжи? Не говоря уже о том, что я не знаю, купится ли Тео на это оправдание...
— Мне все равно. — Его руки скользят по моим рукам, пальцы с силой вдавливаются в мою плоть, и я чувствую, как от него исходит желание. Он смотрит на меня пронзительными голубыми глазами, в которых смешались гнев, обида, обвинение и похоть, заставляя меня чувствовать ужас и слабость в коленях одновременно. — Я видел тебя в самолете, Марика.
— Я знаю, — шепчу я. Нет смысла отрицать: я почти уверена, что он заметил меня с того места, где стоял в конце прохода самолета. — Адрик...
— Только не говори, что ты этого не хотела, — жестко прорычал он, прижимая меня к себе чуть крепче. — Я видел, как ты кончила. — Его акцент усиливается, слова произносятся между зубами. — Я знаю тебя, Марика. Я заставлял тебя кончать достаточно раз. И не говори мне, что ты притворялась. Я знаю, как ты говоришь, какое милое выражение у тебя на лице. — Одна из его рук покидает мою руку, его пальцы проводят по моей нижней губе, и я вдыхаю. Ничего не могу с собой поделать. Это вызывает приятные мурашки по коже, заставляя меня дрожать в его объятиях. — Ты все еще хочешь меня. — В его голосе слышится явное удовлетворение. — Я думал, хочешь ли ты, или этот ублюдок заставил тебя забыть обо мне. Но это не так.
Проходит мгновение, прежде чем я обретаю дар речи. Я все еще шокирована тем, что он пришел сюда, что у него было столько наглости или он был настолько глуп, смотря как на это посмотреть. Я знаю, как я на это смотрю.
— Тебе нужно уйти, Адрик, — говорю я ему с таким авторитетом, на какой только способна. Я старалась не вести себя как его работодатель, когда мы были дома, но сейчас он подвергает опасности нас обоих. Я старательно избегаю темы о том, забыла ли я о нем или хочу его.
Это бессмысленный разговор, который только все усложнит.
— Я только что пришел. — Его пальцы проводят от моей нижней губы к челюсти.
— Если Тео найдет тебя...
— Не найдет. — Он говорит это с такой уверенностью, что становится ясно: он знает что-то, чего не знаю я. — Он вышел в ближайший магазин за едой. Я слышал, как он звонил своему водителю. — Адрик произносит последнее слово с отвращением, словно забыв, что я человек, у которого тоже всегда был водитель и для которого это нормальное явление. — Он вернется нескоро.
— Ты не можешь ставить меня в такое положение. — Я пытаюсь высвободиться из его рук, но он держит меня крепко. Почти слишком крепко. — Николай отправил со мной охрану, чтобы обеспечить мою безопасность. А не для того, чтобы подвергать меня еще большей опасности, именно это ты и делаешь. Кто-то еще мог видеть. Кто-то мог видеть, как ты сюда поднимался...
— Они не видели. — Его рука зарывается в мои волосы, и я вдруг разрываюсь между воспоминаниями о нем и о том, сколько раз он вот так же притягивал мои губы к своим, и о руке Тео в моих волосах, когда я стояла на коленях и вытирала нашу смешанную сперму с его члена. То, что, как я думала, приведет меня в ужас, вместо этого заставляет меня снова и снова жаждать его.
Адрик начал отводить меня назад, и я поняла, что он ведет меня к кровати.
— Адрик...
— Я скучаю по тебе. — Его руки опускаются к моей талии, скользят вверх к груди, и я пытаюсь оттолкнуть его, но это все равно что пихать кирпичную стену. — То, что я увидел в самолете...— Он наклоняется, его губы касаются моей шеи. — Я знаю, что ты должна устраивать шоу, — пробормотал он, поцелуй скользнул по мочке моего уха. — Я знаю, что ты должна заставить его поверить в то, что ты хочешь его. Но разве тебе обязательно было кончать, Марика?
В его голосе снова звучит обвинение, и я чувствую себя виноватой перед обоими мужчинами. Меня поставили в невозможное положение, которое, как мне казалось, я понимала, и которое, как я слишком поздно понимаю, не имело полного представления.
Адрик прижимает меня к самому краю матраса, мои бедра упираются в него, и я чувствую в груди толчок, наполовину страх, наполовину желание. Я цепляюсь за страх, потому что это единственное, что удерживает меня от совершения ужасной ошибки, которая только еще больше все усложнит.
— Я ничего не могла поделать, — шепчу я. — Я не хотела.
Это ложь. Еще одна ложь, на которую накладывается множество других, но эта ложь почему-то кажется еще хуже. Сколько еще мне придется сказать, чтобы пройти через это? Адрику, Тео, может быть, даже брату, со временем. Себе. Я чувствую, как она множатся, превращаясь в запутанный клубок, который в конце концов запутает меня в себе, возможно, к моей собственной гибели.
— Докажи это. — Голос Адрика прорывается сквозь мои стремительно нарастающие мысли, и я поднимаю на него растерянный взгляд.
