Как бы я ни устала, я долго лежала, глядя в потолок. Я все еще чувствую, как пульс, оставленный Тео и Адриком, гудит в моей крови, а одна рука лениво скользит вниз, по мягкой коже плоского живота и между бедер.

Я стараюсь думать об Адрике, просовывая пальцы между наружными складками, ощущая там горячую, скользкую влагу. Мой клитор набух от возбуждения, и я задыхаюсь, проводя по нему пальцем, а мои бедра выгибаются навстречу руке. Я пытаюсь представить, что это толстые пальцы Адрика, а не мои, что его грубая рука скользит по моей чувствительной плоти, обводит мой клитор, как он это делает, прежде чем ввести в меня два пальца и заставить меня задыхаться от удовольствия. Но вместо этого на ум приходит длиннопалая рука Тео, тонкая и артистичная, как и то, что вид их удивил меня. Прежде чем я успеваю остановить себя, я представляю, как он проворно проводит пальцем по моему тугому, набухшему клитору, теребит его взад-вперед, и в его голосе проскальзывает ирландская нотка.

Посмотри, какая ты у меня мокрая, девочка.

Но это не так, хочу громко возразить я всей комнате. Но я знаю, что это неправда. Не только Адрик, прижавший меня к лестнице, заставляет меня мокнуть и пульсировать, мои бедра толкаются вверх к моей руке в отчаянном стремлении к большему трению, более быстрым прикосновениям, к оргазму, которого я жажду сейчас. Я пытаюсь представить рот Адрика между моих ног, его гладкое, чисто выбритое лицо, прижимающееся к моим бедрам, но вместо этого я вижу Тео, его рыжеватую щетину, царапающую мою кожу, его длинные пальцы, проникающие внутрь меня, его язык, обводящий набухшее, пульсирующее место, о которое я сейчас неистово трусь пальцами, отчаянно желая получить больше удовольствия.

Неужели он вылежит меня в нашу брачную ночь? Я и представить себе не могла, что подобное может быть настолько приятным, пока Адрик не сделал это со мной в первый раз, когда мы спали вместе. Он позаботился о том, чтобы я была готова, дразнил меня языком и пальцами, заставил дважды кончить, пока я не обмякла и не стала умолять его о члене. Я никогда не знала, что существует какой-то вид удовольствия, который может быть настолько хорош. Это превосходило все, что я когда-либо делала пальцами.

Не могу представить, что Тео так поступит. Я не его любовница, и после нашей свадьбы я стану его женой, купленной и оплаченной контрактом, который гарантирует безопасность моей семьи. Ему не нужно обращать внимание на мое удовольствие, заставлять меня кончать от его языка, делать что-то еще, кроме как трахать меня и получать от меня свое удовольствие. Я не могу представить, чтобы моя брачная ночь была похожа на то, что я пережила раньше.

Но я представляю. Я не могу остановиться, даже когда пытаюсь выкинуть Тео из головы и представить Адрика, что все еще неуместно, но почему-то не кажется таким проклятым. Все, что я вижу в своей голове, это длинные руки, задирающие мое свадебное платье, поднимающие юбку выше бедер, пальцы, запутавшиеся в кружевах, когда его рот скользит по моей внутренней стороне бедра, его язык находит ноющее, пульсирующее место, где я так сильно нуждаюсь в нем. Я буду мокрой для него, такой чертовски мокрой, и это дает только больше влажного тепла, так много, пока...

Я задыхаюсь, пальцы перекатываются по моему клитору, мышцы бедер напрягаются, и я вскрикиваю, закрывая рот другой рукой, пока кто-нибудь не услышал. Я отчаянно пытаюсь заменить образ Тео в своем сознании, когда кончаю, но не могу. Все, что я вижу, это папоротниково-зеленые глаза, удовлетворенно смотрящие на меня, когда он заставляет меня кончать своим языком, слизывая мое возбуждение, и пальцы, скользящие по мне, когда я крепко сжимаю их. Оргазм длится дольше, чем любой другой, который я когда-либо давала себе раньше, пока я не переворачиваюсь на бок, моя рука все еще работает между бедер, когда я выгибаюсь от удовольствия.

Мне должно быть стыдно. Я и смущаюсь. Но я также чувствую себя расслабленной и сонной, наконец-то расслабленной, потерянной в последствиях того удовольствия, которое доставило мне воображение Тео, и часть смущения уходит.

Это была всего лишь фантазия, говорю я себе, закрывая глаза. Твоя брачная ночь будет совсем не такой. И когда он разочарует тебя, тебе больше не придется останавливать себя от фантазий о нем.

Странная вещь - возлагать на него надежды. Но я все же надеюсь.

ТЕО

Я возвращаюсь в свой дом, предвкушая свою свадьбу больше, чем думал. Марика молода, это правда. Я не спрашивал ее точный возраст, мне показалось, что это несерьезно, но думаю, что мое предположение о двадцати годах, скорее всего, близко. Несмотря на это, она владеет собой, хорошо образована, уравновешена и умна, и я думаю, что она будет хорошей женой. Она также слаще, чем я ожидал, что меня удивило.

Она также красива, и я желал ее больше, чем думал.

Я знаю, что это был глупый, романтический жест, подарить ей кольцо, который она, скорее всего, не совсем поняла, что, наверное, к лучшему. По дороге домой я несколько раз задавался вопросом, не был ли это неправильный выбор. Но мне было приятно ее общество, то, на что я боялся надеяться, и я думал, что она хотя бы отчасти поймет, что за этим стоит. Хотя я и не ожидаю, что между нами будет любовь, я думаю, что может быть что-то другое - стремление дать друг другу немного счастья в условиях, которые так редко приносят плоды.

Она не показалась мне материалисткой или жадной, черты, которых я надеялся избежать в жене. Она не была холодной или язвительной. Она казалась смущенной тем, что я выделил хотя бы ночь на знакомство с ней до нашей свадьбы, и это меня огорчало. Это был сущий пустяк, оказать ей такую любезность, но она все равно удивилась.

Если она ожидала холодности или жестокости в нашем браке, то я не намерен давать ей ни того, ни другого. Мне сорок три, и я не дурак. Я не жду от нас с Марикой любовной истории или какого-то романа. Но на что я надеялся, так это на компаньона, и сегодняшний вечер заставил меня почувствовать, что эта надежда не совсем потеряна.

Я хочу постараться стать ей хорошим мужем, верным и добрым, найти с ней общий язык, чтобы мы могли встречаться и наслаждаться обществом друг друга. Я хочу растить детей вместе с ней, а не сделать ее беременной, а потом игнорировать и ее, и детей. Я хочу, просто говоря, семью, в которой я буду находить удовольствие.

Видит Бог, с годами я нахожу все меньше и меньше удовольствия в своей работе.

Когда я был моложе, мне нравилась власть, богатство и все, что с этим связано. Стоять во главе стола перед людьми от моего возраста до возраста моего покойного отца, и чтобы они подчинялись мне, это было захватывающе. Это было захватывающе, иметь власть над жизнью и смертью других людей. Было приятно тратить деньги по своему усмотрению и иметь множество женщин, готовых выполнить любую мою просьбу. Нет такого сексуального опыта, который я не испытал бы уже десятки раз, за исключением одного.

Я никогда не трахал кого-то, кто мне действительно нравился. Я никогда не просыпался от того, что женщина все еще лежит в моей постели, потому что хотел, чтобы она там осталась.

Я надеюсь, что Марика станет первой. И я надеюсь, что это начало мира между нашими семьями.

Поднимаясь в спальню, снимая пиджак и развязывая галстук, я думаю о старых слухах, тех, что столько лет питали вражду между нашими семьями. Отец Николая отказывался верить, что это ложь, что его жена прикрывается чем-то другим или просто сошла с ума. Из-за этого погибло много людей, его и моих. Это могло перерасти в полномасштабную войну, если бы он думал, что сможет победить, и если бы я хотел уничтожить его и его семью. Я не всегда уверен, почему я этого не сделал. Знаю только, что я был на похоронах Ирины и видел ее детей. Что-то во мне не решалось разрушить их жизни из-за лжи. И теперь, когда Марика стала моей будущей женой, я рад, что не сделал этого.