— Боже, как это приятно, — простонал он, его бедра слегка покачиваются, прижимая головку члена к моим губам. Они расходятся вокруг него, слегка втягивая его в мой рот, и он издает еще один низкий, гортанный стон.

Звук его удовольствия вызывает во мне новый прилив желания, и я чувствую слабую влажность между бедер, мое собственное возбуждение отвечает на его возбуждение. Я закрываю глаза и вдыхаю, пытаясь бороться с этим, с этой реакцией, которая, кажется, всегда возникает у меня на него, но не могу. Я чувствую его жар, проникающий в мой рот, мои губы растягиваются по ширине его члена, и я слегка стону, опустив глаза от смущения, когда слышу звук, приглушенный его плотью.

Пальцы Тео касаются моего подбородка, напоминая мне о том, чего, как я знаю, он хочет.

— Смотри на меня, пока ты сосешь мой член, девочка, — пробормотал он, его акцент снова стал густым, и я почувствовала, как мой пульс участился от этого звука. Я поднимаю на него глаза, смотрю на горячее желание на его лице, и все мое тело напрягается.

Я хочу еще больше. Я с трудом пробираюсь еще на дюйм, чувствуя, как он скользит по моему языку, проникая глубже в мой рот. Я плотно обхватываю его губами, посасывая, когда провожу кончиком по зубчатым венам, и слышу, как Тео резко вдыхает, а его пальцы сжимают мои волосы.

— Боже, девочка, — простонал он, и я вдруг с ужасом вспомнила, что, как предполагается, никогда не делала этого раньше, что я должна быть вся в зубах и рвотных массах от его размера, а не приспосабливаться к нему, как если бы я сосала член другого мужчины в течение последнего месяца, что я и делала. Не такой большой, но... — Полегче. — Его рука касается моей щеки, и я понимаю, что внезапно остановилась, мои глаза слезятся от смешанного потока эмоций, которые снова поднимаются. — Если это слишком, пропусти...

Слишком – это его нежность. Мне почти хочется, чтобы он был жестоким и недобрым, потому что тогда я смогла бы его понять. Это имело бы для меня смысл. Это его терпение по отношению ко мне, его стремление видеть все, что я делаю, в наилучшем свете... Это то, чего я никогда не испытывала раньше, даже с моим братом. Николай всегда был добр ко мне, хороший старший брат, но это совсем другое.

Я никогда не ожидала этого и не могу понять.

Я качаю головой, с некоторым облегчением понимая, что того момента, когда я погрузилась в размышления, вероятно, было достаточно, чтобы показаться неопытной, как будто я боролась с самим актом, а не беспокоилась о том, что Тео может заметить или не заметить. Я отстранилась от его члена, переводя дыхание, и пальцы Тео снова запутались в моих волосах.

— Подожди немного, Марика, — пробормотал он. — Боже, в твоем рту так чертовски приятно...

Его член подергивается, как бы подчеркивая его слова, и вид его так близко к моему рту вызывает во мне новый прилив желания. Он толстый, твердый и пульсирующий, влажный от моего рта, огромный и мужественный, и я чувствую, как во мне разгорается потребность. У меня возникает искушение попросить его трахнуть меня, но я опустилась перед ним на колени с намерением, и я собираюсь довести дело до конца. Я уверена, что это лучший способ получить от него то, что мне нужно.

Я обхватываю его рукой, чувствуя, как он пульсирует в моей ладони, и снова обхватываю губами его кончик. Он стонет, втягивая воздух сквозь зубы, а я провожу языком по набухшей плоти, слизывая капающую сперму, наслаждаясь его соленым вкусом больше, чем хочу признать. Его рука прижимается к моему затылку, не настолько сильно, чтобы столкнуть меня еще ниже, но я чувствую, что он сдерживает себя, чтобы не сделать именно этого. Он хочет трахнуть мой рот, я это чувствую, и мысль об этом заводит меня больше, чем я могла бы подумать. Больше, чем следовало бы.

Медленно, дюйм за дюймом, я снова беру его в рот, скользя языком по нижней стороне его ствола, пока его набухшая головка приближается к задней стенке моего горла. Мне с трудом удается довести его даже до такого уровня, но я твердо намерена взять как можно больше. Это начинает казаться мне достижением: мысль о том, что я могу хорошо сосать его член, видеть удовольствие на его лице. Я чувствую странную решимость быть хорошей в этом или настолько хорошей, насколько это возможно, во всяком случае, когда я должна быть неопытной в этом деле.

Тео стонет, его пальцы все еще обвивают мои волосы, его глаза ненадолго закрываются от удовольствия, когда он проталкивается в мое горло. Он стонет, когда я задыхаюсь, мышцы моего горла сжимаются от его проникновения.

— Господи, — ругается он, сжимая руку в моих волосах. — Я не могу...

Я понимаю, что он уже близко, его член пульсирует на моем языке. Я обхватываю рукой те несколько дюймов его члена, которые мне еще не удалось взять, и поглаживаю, удерживая его в горле, неглубоко втягивая, когда чувствую, что его бедра начинают подрагивать. Я чувствую, как он вздрагивает от удовольствия, и сжимаю губы вокруг него, делая все возможное, чтобы он кончил.

Это не занимает много времени. Я слышу гортанный звук удовольствия, чувствую, как его член напрягается у меня во рту, и внезапно он наполняется им, наполняется соленым вкусом, когда его сперма покрывает мой язык и стекает по задней стенке горла, и я с трудом пытаюсь проглотить ее всю, кашляя и задыхаясь, когда Тео понимает, что мне трудно, и вытаскивает свой член, упираясь кончиком в мой рот, когда его сперма выплескивается на мои губы и подбородок.

— Блядь, — рвано дышит он, обхватывая рукой свою длину, когда проводит своим все еще капающим членом по моим губам. — Ты выглядишь чертовски великолепно с моей спермой на лице.

— Прости, — говорю я, судорожно сглатывая то, что осталось во рту. — Я пыталась...

— Не извиняйся, жена, — пробормотал он, его член все еще упирается в мою нижнюю губу. — Ты была хорошей девочкой, раз так старалась. И видеть ее по всему твоему рту, вот так... — Он вздрагивает, и я понимаю, что он все еще тверд. Его член ничуть не смягчился.

Он тянется ко мне, поднимает меня на ноги и направляет к своему столу, его руки шарят по пуговицам моих джинсов.

— Ты так хорошо справилась, — снова бормочет он, его рот приникает к моему, когда он опускает молнию вниз, его зубы покусывают мою нижнюю губу. — Такая хорошая девочка. Ты тоже заслужила кончить.

Я испуганно моргаю. Я ожидала, что он трахнет меня, но вместо этого он толкает меня в кресло за столом, свое кресло, а другой рукой стягивает мои джинсы с бедер, более грубо, чем раньше, как будто не может контролировать свое желание.

— Посмотрим, насколько мокрая эта сладкая киска от сосания моего члена. — Его голос грубый и низкий, от которого по моей коже пробегают мурашки желания, когда, к моему шоку, он опускается передо мной на колени, обхватывает мои бедра и раздвигает их.

Я знаю, что он собирается найти. Мои трусики влажные, прилипают к коже, клитор пульсирует. Его сперма все еще у меня во рту, заляпала губы и подбородок, стекает по горлу, и я вижу на его лице сырую похоть, когда он смотрит на меня из-под моих ног.

— Ах... — Его пальцы проводят по влажной ластовице моих трусиков. — Какая хорошая девочка, так намокла, пока отсасывала мне. — Сегодня я выбрала тонкий шелк, и он загибает пальцы вокруг ткани, дергая так сильно, что она рвется, волочась по моим бедрам. Он стягивает их до конца, снимает и их, и мои джинсы и отбрасывает их в сторону.

— Сними рубашку, милая — бормочет он, его пальцы скользят по моим ногам, и я не могу думать ни о чем другом, кроме как подчиниться. Я дрожу от желания и шока, не в силах поверить в происходящее. Я намеревалась раздеть его, а потом подняться наверх, помня о расписании, которое, как он сказал, у нас было, и о своем намерении убедиться, что охрана останется с нами, а теперь каким-то образом оказалась полуголой в кресле, сперма мужа стекает мне на ключицы, а его похотливый взгляд устремлен на меня с того места, где он стоит на коленях между моими бедрами.

Я стягиваю через голову шелковую блузку и оцепенело отбрасываю ее в сторону, оставляя на себе только кружевной бюстгальтер, который я надела под нее. Он молча кивает, и я тянусь за спину, расстегиваю бюстгальтер и позволяю ему присоединиться к рубашке. Я лежу на кожаном сиденье, раздвинув ноги, а мой муж стоит передо мной на коленях, все еще полностью одетый в свой костюм, вплоть до галстука, аккуратно завязанного на шее.