– Мне даже очень, – ответил Шляпин.
– Да вы, Михаил, не волнуйтесь так, нет проблем, которые нельзя решить.
– Андрей Ильич, меня вчера завербовали! – глубоко вздохнув, выпалил Шляпин.
– Как это? – дрогнувшим голосом спросил академик, явно не ожидавший такого поворота событий.
Выпив крупными глотками полчашки кофе, Михаил начал рассказывать:
– Это произошло вечером, после завершения рабочего дня. Вхожу в квартиру, а там женщина, молодая, вся из себя, блондинка, и пистолет мне в грудь тычет, мол, садись и поговорим.
– Михаил, думаю, что вам следует рассказать все это всем. Поэтому мы сейчас идем к разведчикам, там и доложите, как все было.
Столетов встал и стремительно вышел в приемную. Михаил последовал за ним, а недопитый кофе поставил на стол перед секретаршей.
– Вера, тут у товарища, – и академик мельком посмотрел в сторону Михаила, стоявшего рядом, – обстоятельства, попросите Александра Сергеевича вместо меня провести утреннюю планерку.
И так же стремительно, почти бегом, двинулся к лифту, на ходу набирая майора из ГРУ, а расстроенный Шляпин едва поспевал за ним.
Дверь лифта отъехала в сторону, и Миша шагнул внутрь вслед за шефом. В лифте, как всегда, не брало, и Андрей Ильич сильно нервничал. Наконец дверь распахнулась, и академик смог дозвониться:
– Доброе утро, Федор Иванович. А я иду к тебе по делу. А вот по-важному или нет – сам решишь, но что срочное – это точно. Ага, подойдешь через десять минут. Ну, я тоже пока дойду. Значит встретимся у тебя. Да, Семена Семеновича пригласи, все равно его придется в курс вводить.
Академик сбавил ход.
– Спешить нам некуда, – обернувшись к Мише, сказал он, – майор будет через десять минут.
Они прошли несколькими коридорами подземного комплекса, и вышли к нужной двери. Андрей Ильич дернул ручку, но дверь не поддалась.
– Я уже иду, – донесся крик майора из глубины коридора. Он подошел, слегка запыхавшийся, вынул ключи и открыл бронированную дверь.
– Входите и располагайтесь, – жестом руки пригласил он посетителей.
Его кабинет выглядел много скромнее, чем апартаменты академика и по размерам, и по мебели. Но все же пара кресел, стоявших возле стола, были достаточно удобны. Андрей Ильич и Миша расположились в них, а Федор Иванович сел в свое рабочее. В этот момент ручка двери повернулась, и Семен Семенович просунул голову в образовавшуюся щель.
– Я не опоздал?
– Смен Семенович, проходи, садись на диван, а дверь на защелку примкни, – попросил хозяин кабинета.
– Итак, что за срочность привела вас ко мне? – спросил Федор Иванович, прекрасно зная, что ему сейчас скажут, так как доклад о вчерашних происшествиях от группы наружного наблюдения и группы прослушки уже лежали у него на столе, и он с утра успел их наскоро пробежать.
– Его завербовали, – академик кивнул в сторону Михаила и сразу взял быка за рога, – а он с утра уже под моей дверью сидел.
– Молодец, что сидел, – похвалил Федор Иванович. – Значит, действовал по инструкции.
– А чёрт его знает, – краснея, ответил Шляпин. – Хреново я инструкцию помню, ведь когда читал, думал, что оно мне не надо! А тут, когда ствол в грудь тычут, про все забыть можно!
– Раз панику не поднял и вчера звонить не начал, а с утра сам пришел, значит, в основном, по инструкции действовал. Я так полагаю, что ты согласился на них работать? – спросил Семен Семенович, сидевший чуть в сторонке, но внимательно слушавший.
– Ну, она могла меня и пристрелить, так что да, согласился. Это точно по инструкции, это я запомнил и то, что звонить нельзя, тоже вспомнил, – оправдываясь, объяснил Шляпин.
– Вот и молодец, Михаил! Ты их точно не спугнул! – похвалил Федор Иванович.
– Зато они меня так напугали, что ночь не спал, весь коньяк выдул.
– Ладно, Миша, все позади, – сказал Семен Семенович. – Лучше расскажи все подробно и не опуская деталей.
***
Федор Иванович ходил по кабинету взад-вперед по диагонали, восемь шагов в каждую сторону. Семен Семенович пересел в кресло, а Шляпина и академика Столетова отпустили работать. Хотя вряд ли их состояние позволяло это.
– Да, вот так жил человек, честно работал, а тут на тебе, – прервал молчание Семен Семенович. – И как мы такое допускаем?
– Вот смотри, мне разрешили, если что, с самого верху ввести тебя в курс дела. – Федор Иванович остановился перед начальником безопасности и подвинул небольшой пакет.
– Что это, Федя? – с недоумением спросил он.
– Это, Сеня, видеоотчет о вчерашнем вечере Шляпина. Все произошло так, как он рассказал, один к одному, звук писали три микрофона, потом ребята сделали звуковую дорожку.
– Так ты все знал?! – задохнулся от возмущения Семен Семенович.
– Знал и страховал вашего Мишу. Одна группа сидела за дверью в квартире напротив, вторая в машине, и шесть постов держали все подходы к дому. Да, знаю, он все равно сильно рисковал, одно неверное слово или мимика и его могли застрелить. Но таковы правила и инструкции, которым обязан следовать я. Моя задача не схватить врага, а выведать о нем и его организации как можно больше. Захват имеет смысл, если все остальное уже невозможно. Только тогда стоит брать, допрашивать, перевербовывать. Это как бы все подразумевается.
– Да, понимаю, если их взять, то сведения, добытые таким образом, сразу устареют, как только хоть один из них не вернется. А знание о том, как это было, гораздо менее ценное чем то, как это есть.
– Хорошо, что понимаешь, а теперь подпись — вот сюда, о неразглашении, – и Федор Иванович подвинул Семен Семеновичу три листка бумаги.
– Ручку дай, эх! Во многих знаниях многие печали, – Семен Семенович подмахнул документы.
– А теперь давай думать, как получить результат.
– Я вот думаю, Федя, что завтра еще так к кому-то придут, окрыленные успехом. Ведь лишних осведомителей не бывает, можно сличать данные.
– Но если будет больше трех, то они могут просто засветить свою сеть слишком интенсивным обменом данными и инструкциями.
– Ты, наверное, прав, но нам стоит ждать. Думаю, что посылать на вербовку будут одного и того же агента.
– Сейчас сообщу наверх по шифрованному каналу, начальство пришлет инструкции и помощь.
***
Нового куратора не прислали: свалили все на Федора Ивановича. Правда, прислали три десятка оперативников в помощь. Настали выходные, и все шло вроде спокойно. Но в понедельник на работу пришла Верочка в состоянии нервного срыва и с опозданием, что ранее за ней не отмечалось. Она с порога бросилась на шею Андрея Ильича и разрыдалась у него на плече.
– Вера, что с вами? – тихо спросил академик у секретарши, давая ей время выплакаться.
– В пятницу, Андрей Ильич, у меня было такое!.. Такое!.. – И она снова зарыдала.
– Вас кто-то напугал? – Андрей Ильич не зря был академиком, он быстро просчитал возможные варианты и предположил, что Верочку тоже приходили вербовать.
– Я в пятницу после работы домой прихожу, а там меня уже дожидается незнакомая дама. И начала она мне угрожать и предлагать инфу сливать о нашей работе. Я хотела ее послать, а потом вспомнила об инструкции, – сквозь рыдания рассказывала Вера. – К тому же у нее имелся пистолет, и я сочла это убедительным доводом, чтобы с ней не спорить.
– И что дальше?
– Я струсила и согласилась. А как она ушла, хотела вам звонить, но вспомнила, что Семен Семенович давал какую-то бумажку читать и расписываться за ее прочтение, а там запрещалось звонить начальству после вербовки. А я уже доперла, что это была та самая вербовка. Вот я и ждала понедельник, а меня двое с половиной суток трусило. И я плакала, но почему это случилось со мной? – и она посмотрела заплаканными и опухшими глазами в лицо Андрея Ильича.
– Не переживайте, Вера, вашей вины в этом нет. Сейчас доложим в службу охраны, они с вами побеседуют, а дальше не ваша проблема. Если от вас что-то потребуется, то вам подскажут что нужно делать. Сейчас я позвоню Федору Ивановичу и все устроится. – Через минуту он позвонил следователю и сообщил: