Я волновалась. Память Таниры подсказывала мне, что представление Ковену — это важное событие в жизни любой ведьмы. Обычно оно происходит тогда, когда в девочке просыпается дар. У Таниры не было такого представления. Я подозреваю, что каким-то образом Флоранс смогла смухлевать, чтобы не выдать себя и дочь. А сейчас наоборот, мне полезней быть частью этого сообщества.

Пока мы поднимались по лестнице, я чувствовала лёгкое прикосновение чужой магии. Похоже, нас сканировали, проверяли. В это здание не было доступа чужакам. Феникс Лионеллы демонстрировал олимпийское спокойствие. Феофан же недовольно гудел, шерсть у него стояла дыбом, как наэлектризованная.

Наконец мы поднялись на нужный этаж и вошли в большое помещение. Ближе к одной из стен и боком к окну стояло на подиуме высокое кресло (ну хоть не трон). В кресле величественно с прямой спиной и выражением собственной значимости на лице сидела эффектная женщина. Именно такими я и представляла себе ведьм: длинные гладкие чёрные волосы, собранные в высокую причёску, зелёные яркие глаза, чистая белая кожа, черные брови вразлёт, красная помада на губах. На ней было длинное чёрное платье строгого фасона из плотного шёлка и шикарный набор украшений с изумрудами. Золото разных оттенков было вплетено в растительный орнамент.

Я вспомнила, что в учебнике именно так описывалась парюра Верховной ведьмы. Она состояла из колье, браслета, кольца и диадемы. Полностью парюра надевалась только на самые значимые события и встречу важных персон. Обычно Верховная носила кольцо как символ своей должности и/или браслет. Также она могла носить кроме кольца кулон с испытаний как у нас с Лионеллой. Я понимала, что эти украшения надеты не для встречи со мной. Лионелла — жена жителя мира Рианор, высшего мира по сравнению с миром Лиран. Видимо с этим был связан официоз. На спинку её кресла сбоку была наброшена чёрная шёлковая мантия. Я вспомнила, что действующую Верховную ведьму звали Ивонна, и она была из рода Майлэнз.

Справа и слева от кресла Верховной стояли по шесть кресел, в которых сидели ведьмы, входящие в Малый Круг. Это были двенадцать самых сильных ведьм Ковена после Верховной. Это были красивые женщины в строгих платьях тёмных оттенков синего, зелёного, фиолетового, бордового и других цветов. Поверх платьев на них были накинуты чёрные шёлковые плащи с откинутыми назад капюшонами. На груди у каждой висел кулон как у нас с Лионеллой. Но наши камни сияли значительно ярче. В одной из двенадцати я узнала мать Вирджинии Голд — Викторию.

Когда мы вошли, светляки под потолком вспыхнули ярче. Двенадцать ведьм и Верховная поднялись со своих мест. Лионелла слегка наклонила голову, здороваясь с присутствующими. Затем она выступила с приветственным словом в адрес Ковена в целом и Верховной — в частности. Теперь уже Верховная слегка кивнула и выступила с ответным словом. Как я и думала, существовали определённые традиционные (или ритуальные) фразы для общения с представителями верхних миров. Естественно, когда этого требует этикет.

Произнеся речь, Верховная взмахом руки поставила возле Лионеллы одно из кресел, стоявших вдоль стены. Все сели кроме меня и Лионеллы. Взяв меня за руку, она сделала пару шагов в сторону сидящих ведьм и произнесла стандартную речь — представление новой ведьмы Ковену. В это время Феофан, не любящий пафос, а любящий удобства, запрыгнул в предназначенное Лионелле кресло и уютно в нём устроился под удивлёнными взглядами тринадцати ведьм.

Дальше следовали стандартные процедуры: меня попросили рассказать о себе (я больше рассказывала об успехах в учёбе). Затем было измерение уровня дара. Я уже знала, какой результат покажет артефакт, но всё же было волнительно. Когда он показал уровень тринадцатый из пятнадцати возможных, по залу пролетел гул голосов. Лионелла к этому времени уже устроилась во втором кресле, которое ей также пододвинула Верховная.

Потом они хотели измерить уровень силы фамильяра. На что Феофан, лениво потягиваясь, объявил, что: «В подпункте семнадцать пункта тринадцать Правил Ковена о представлении Ковену новой ведьмы указан закрытый список испытаний и измерений и там не значится исследование фамильяра». А значит, никаких измерений он проходить не будет. Представительная компания ведьм откровенно зависла от такого заявления как древний комп, пытающийся запустить новейшую версию Herous.

Ничего не добившись от Феофана, ведьмы взялись за меня. Меня распрашивали про учёбу, родителей, обретение фамильяра, помолвку и прочее. Они задавали вопросы, часть которых Лионелла ловко корректировала или отвечала так, что было и не понятно, и спрашивать заново было неловко. Кроме того, временами выручал Феофан. Он включался в разговор исключительно, чтобы сообщить противным менторским тоном о том, что заданный вопрос, так или иначе, нарушает мои права, либо тему собрания.

Тем временем под говорящим взглядом Лионеллы Верховная выделила кресло и мне. Стало удобней общаться. Ведьмы несколько раз под разными предлогами пытались найти подход к Феофану, но находили только его глубокие познания в нормативных документах. Когда он привёл ссылку на документ тысячелетней давности, их лица хотелось заснять для истории. Наверное, никогда вот так рядком не сидели тринадцать ведьм с совершенно обалдевшими лицами. А когда одна из них осторожно пискнула, что документик — то староват, то Феофан, в это время сосредоточенно вылизывавший левую переднюю лапу, с неохотой оторвался от своего занятия и ехидно ответил: «Но ведь действующий!». Взвыли все. Разом. Подозреваю, что от зависти.

И вот когда я чувствовала себя как выжатый лимон, мне торжественно возвестили, что пришла пора принести клятву Ковену. Ну, конечно, в таком состоянии уже можно не уследить за формулировками. Я заметила, что Феофан куда-то исчез, как и феникс Лионеллы. Меня попросили встать на определённое место. Лионелла притянула мне свиток, но Виктория Голд, скривив губы в неприятной улыбке, сказала, что Ковен признателен ей за заботу, но у него есть свой текст клятвы, который мне выдали в виде текста на свитке пергамента.

Я немного растерялась, то тут услышала в голове голос Феофана. Он предупредил, что будет мне транслировать текст, который ему дала Лионелла. Есть правило — нельзя прерывать ведьму во время произнесения клятвы. Её слова толком не слышны для окружающих — она произносит их перед артефактом — большим шаром из раухтопаза. Когда он вспыхивает сиянием — клятва принята. Что ж, Лионелла всё рассчитала.

Я встала максимально близко к артефакту и далеко от представительниц Ковена. У меня как будто перед глазами появился текст клятвы, который мне транслировал Феофан. Всё же фамильяры очень полезны. Я произношу слова клятвы уверенно, но не слишком громко. Наверное, ведьмам хочется больше подробностей. Потом Лионелла расскажет мне, как они пытались запускать усиливающие звук заклинания, а она их рассеивала. Но вот шар полыхнул ярким светом — клятва принята. И это, я вам скажу, была отличная клятва — я не пообещала ничего лишнего, никаких вариантов двойной трактовки или передёргивания смысла фразы.

Причём, когда артефакт принял мою клятву, на пергаменте текст, который мне выдали, заменился на тот, который я фактически проговорила. Вот это технологии! Я свернула пергамент в трубочку и протянула Виктории. Было видно, что ей не терпится посмотреть на текст, но это было сейчас неуместно. Ну а дальше — всё как на любом официальном мероприятии. Верховная выступила с напутственным словом. Лионелла выступила с ответным словом. И мы наконец-то откланялись.

Я была просто счастлива глотнуть свежего воздуха, а потом забраться в уютную карету Лионеллы. Так устала от этих танцев с бубном! Объявившийся Феофан привалился мне под бок и пришло умиротворение. Первые минут десять мы ехали молча, приходя в себя. Потом Лионелла подалась ко мне, обняла и расцеловала. Она сказала, что я молодец, и Феофан молодец и что мы справились! А потом она предупредила, что на встрече с отцом мне надо быть осторожной, следить за словами. Не показывать, что я знаю о настоящей судьбе Флоранс. Не давать обещаний, тем более — клятв. Если что — сразу звать её или ректора академии. Плюс у меня есть браслет академии — в определённых обстоятельствах он поднимет сигнал тревоги. Ну, или можно попробовать, как будто его порвать — это тоже запускает сигнал. И мне надо помнить, что сейчас Лионелла — мой опекун по закону.