– Что, это такая уж новость для тебя?

– Отец, давай прекратим этот разговор. Ты бредишь уже…

– Не будь дураком, княжич Финист! – восковые руки отца сжались в кулаки. – Делать мне нечего перед смертью – врать тебе!.. Впрочем, конечно, тебя можно понять. Матушка твоя для тебя – святая, такая правда тебе в голову не встаёт… Но дураком всё-таки не будь, первенец!

Финист закрыл глаза и медленно провёл ладонью по лицу.

– С чего ты взял всё это?

– Были у меня подозрения, но я глушил их до поры до времени… Потом по обстоятельствам не мог не допытаться до правды. И княгиня Роса призналась… Ты вот давеча про любовь мне пенял. Так знай: я твою мать любил. А она меня предала…

Представив, что у князя обычно называлось «допытываться до правды», Финист внутренне содрогнулся.

– Не бледней, – прошелестел отец. – Я Росу и пальцем не трогал никогда… Но не простил. Скоро у предков свидимся с ней, и там не прощу. И щенка её мелкого не прощу, так что, если жив, пусть живёт до-о-олго и к предкам не торопится. Я его там поджидать буду… Так ему и передай…

– И ты знаешь, кто отец Мая?

– Знаю, – выдохнул князь. – Но не в том штука, что я это знаю, а в том, что щенок тоже это знает. И поэтому он вдесятеро опаснее для тебя, чем бедный дурачок Яр…

– Подожди, я не понимаю!.. – взмолился Финист, видя, как отец совсем отключается, не сказав всего до конца. – Почему опаснее?..

Прибор у изголовья просто истошно завизжал, и в покои ворвались лекари.

– Велено же не входить никому!.. – в возмущении вскочил Финист.

– То повеление действует, пока больной в сознании, – твёрдо возразил старший лекарь. – Вы что, княжич, не видите – ваш отец в беспамятстве, состояние критическое. Выйдите немедленно, не мешайте работать!

Ничего не оставалось, как послушаться. Финист вышел из отцовских покоев в сильнейшем смятении.

Всю дорогу из храма в княжеское поместье Яр молчал. Думал. Правда, и ехать-то было всего ничего, поэтому толком обдумать увиденное он не успел.

От идеи завалиться к отцу Марку при поддержке взвода ратников пришлось отказаться: приказный Лемех вовремя напомнил княжичу, сколь недалеко простираются его полномочия в щекотливых вопросах.

Но просто приехать побеседовать с настоятелем Усть-Ижорского храма Яру никто запретить не мог, поэтому он вызвал Лемеха и велел сопроводить его к отцу Марку.

Лемех с утра был хмурый, мрачный, да ещё и сильно прихрамывал. Повиновался он безропотно, привёз княжича, куда было велено, и бессловесной тенью ходил по пятам за Яром и отцом Марком. Что любопытно – с братом своим Лемех ни словом не перемолвился, даже в его сторону не смотрел. Впрочем, и настоятель на присутствие родственника никак не реагировал.

Отец Марк встретил непрошенных гостей вежливо, на вопросы отвечал монотонно и равнодушно. На просьбу показать ему все помещения удивился, но сходил за увесистой связкой ключей и лично показал Яру не только большой церковный зал, но и каждую кладовку и клетушку, а также подвал и колокольню. Разумеется, никаких заговорщиков или злоумышленников, а тем более княжича Мая обнаружено не было.

Вежливый, но слишком спокойный священник Яру не понравился. Впрочем, кроме этого, вменить ему в вину было нечего, и Яр, раскланявшись и поблагодарив отца Марка за потраченное время, удалился.

Самоход остановился у главного крыльца. Лемех, выпрыгивая, ругнулся вполголоса и потёр ногу. Заметив, что княжич на него смотрит, приказный тряхнул головой и сказал спокойно:

– Как я и говорил, мой брат никого не прячет. Ему это совершенно не нужно.

– Да, похоже, так и есть… Кажется, тебе нужен отпуск, – проговорил Яр. – Сходи к лекарю и ступай домой, мне хромой приказный без надобности.

Лемех поклонился и поковылял, но не в сторону ратной казармы, где была лекарня, а почему-то в сторону княжеского святилища.

Яр поднялся в дом. На первом этаже было тихо, только в стороне правой боковой лестницы, где размещалась караульная, кто-то хохотал и чем-то звякал.

Яр знал, что многие над ним посмеиваются, считают, что придирается на пустом месте, молодой дурачок, а он просто любил порядок. Поэтому, заподозрив неладное, Яр направился к боковой лестнице, стараясь ступать потише.

Едва он подобрался к открытой двери и встал в её тени, в караульной звучно забулькало.

– Прекрати! – раздался хрипловатый голос одного из пожилых охранников. – Нашел время! Что, до смены не дотерпеть?

– Брось, Ждан… Кто увидит-то? – ответил молодой голос.

– Когда кто увидит, будет поздно. И я тебя покрывать не буду. А сотник только рад будет от тебя избавиться. Ты его давно достал.

– Не стращай! – хохотнул молодой и, видимо, снова приложился к бутылке. – Хочешь? Глотни…

– А что у тебя там?

– Медовуха, крепленая… В самый раз.

Пожилой звучно засопел, но промолчал.

– Да и хрен с тобой, – решил молодой. – Мне больше достанется.

– Дурак ты, Влас. Дураком и помрешь… Я просто обязанности свои знаю. И не хочу потерять это место. Где я в наши времена лучше найду?.. Молодому княжичу, поди, не нужны бездельники и разгильдяи…

– Ага, а старому князю и разгильдяи подходили?

– Ерунду городишь. Старый князь тебе давно уже голову оторвал бы. Огонь-мужик. Когда он в силе был, знаешь, сколько шороху наводил…

– То есть старший княжич весь в папашу пошел? – уточнил Влас.

– Да кто ж его пока знает?.. Но мужики на то надеются.  Молодой он еще, конечно, но если в отца пошёл, то у такого не забалуешь. На младших-то княжичей надежды нет, на этих олухов несуразных…

Яр горько усмехнулся. И такое о себе он тоже уже слышал. И прислуга, и охранники вечно невесть что болтали по углам.

– А с чего это они олухи-то? Может княгиня-то покойная на сторону похаживала? – заржал захмелевший с медовухи караульный.

– Заткни ты пасть свою, – лениво возмутился Ждан.

– А что, обычное дело… Муж в дверь, а жена… Вот и разбавила княжескую кровь…

Яр сжал кулаки и уже подался вперед, но крепкая ладонь легла на его плечо. Яр резко обернулся. Финист. И когда успел бесшумно подобраться? Старший брат выразительно прижал палец к губам и мотнул головой в сторону лестницы: проваливай, мол. Яр отрицательно покачал головой. Финист в раздражении прищурился, но руку с плеча Яра снял.

А уже порядком пьяненький Влас продолжал витиевато рассуждать о былой неверности княгини.

Яр заметил, как налились злостью глаза Финиста. Нервным жестом брат пригладил волосы и решительно шагнул из-за угла в караульное помещение.

Охранники подскочили, как ошпаренные.

– Смирно! – гавкнул Финист.

Яр тоже выбрался из своего укрытия, уж очень хотелось посмотреть на действо.

Пожилой грузный Ждан стоял навытяжку перед наследным княжичем. То же самое пытался изобразить и высокий худой Влас, но ноги не очень твердо держали его. К тому же он что-то прятал за спиной.

– Дай сюда! – мрачно приказал Финист и протянул руку.

Влас помялся с ноги на ногу.

– Я сказал: дай сюда! – грозно повторил Финист.

Влас вынул из-за спины здоровую темную бутыль, в которой ещё немало плескалось. Финист схватил ее, несколько раз перекинул из руки в руку, словно раздумывая, что с ней делать. Потом с силой швырнул о стену. Оба охранника разом зажмурились и втянули головы в плечи. Бутыль разлетелась на мелкие осколки, оставив на стене обильные потеки.

– В следующий раз пристрелю своей рукой, – процедил Финист. – А пока на две недели под замок. Обоих. О наказании утром сами доложите сотнику…

Не глядя на охранников, Финист развернулся и пошагал прочь. Проходя мимо Яра, он резко кивнул:

– Пойдем-ка!

Яр послушно пошел следом. Не оборачиваясь, Финист сердито уточнил:

– А ты какого хрена там делал?

Посвящать Финиста в подробности не хотелось, и Яр коротко буркнул:

– Просто бродил по дому.

– И часто ты просто бродишь по дому? Нечем заняться?