Куда я собиралась идти?

Мое тело движется на автопилоте, мой мозг просто говорит ему продолжать двигаться вперед.

Но вперед, куда?

Кто-то напал на мою семью. Был ли это враг? Союзник? В нашем мире нередко происходят изменения в альянсах. Проблема в том, что я так мало об этом знаю. В планы моего отца никогда не входило, чтобы я унаследовала его трон. Он сказал, что женщины слишком мягкие для этого дела.

Я не возражала. Были и другие вещи, которыми мне хотелось заняться. Но мне и этого не разрешили. В планы моего отца не входило, чтобы я училась в колледже или путешествовала по миру. Нет. Я лучше подходила для того, чтобы заключить с ним союз посредством брака. Человек, который унаследует то, чего я никогда не унаследовала.

Моя нижняя губа дрожит, когда холод проникает в мои кости, и страх оседает во мне, когда я смотрю на въезд на длинную асфальтированную дорогу, которая приведет меня к нему. Из всех мест, куда я мог пойти, я оказалась здесь? У моего отца, — я сглатываю новую волну слез, — было много врагов, и этот человек был худшим из них.

Волна тошноты сводит мой желудок. Что, если это он? Неужели его ненависть к моей семье наконец заставила его переступить черту? Особенно, если его спровоцировал мой отец.

Облизывая пересохшие губы, я останавливаюсь у темного входа на подъездную дорожку, которая, как змея, ведет к его дому. Я могу только надеяться, что я ошибаюсь.

В противном случае я не лучше мыши, зашедшей в змеиное гнездо в поисках сыра.

Мои ноги подкашиваются, когда я, спотыкаясь, иду по подъездной дорожке. Машины загромождают кольцевую дорогу, доходя до заднего пастбища, которое часто используется как парковка для вечеринок. Не обращая внимания на боль в боку, которая растекается по коже, я собираю всю свою храбрость и шагаю к открытой входной двери.

Небрежная.

Это человек, который правит большей частью Города грехов. Его рука есть почти в каждом казино и большинстве борделей. Наркотики, оружие, что угодно. Если это незаконно, он это контролирует. Он и его братья.

Музыка доносится из дверного проема, и в воздухе разносится тихая мелодия ангельского голоса. Он чувственный, вызывающий образ похоти и желания. Именно в это я и вступаю.

Римская оргия похоти и разврата.

Освещение приглушенное, оттенки цвета переливаются на беспорядочных телах, движущихся в тандеме. Официантки в едва заметном нижнем белье снуют по залу, разнося разнообразные прохладительные напитки, а люди вокруг них сбиваются вместе, как животные. Стоны перекрывают музыку. Мужчины кряхтят от удовольствия, а женщины обслуживают их на коленях руками, губами… ох…

Я наклоняю голову, сливаясь с толпой тел, чувственно двигающихся в такт музыке. Никто из них, похоже, не замечает полуобнаженную окровавленную девушку, проскользнувшую по комнате. В любом случае никто из них не сможет мне помочь. Есть только один человек, который может.

Адриан Волков.

Даже при мысли о его имени у меня по спине пробежала дрожь страха. Прошло почти шесть лет с тех пор, как я видела его в последний раз. Я сомневаюсь, что сегодня он выглядит совсем иначе, чем тогда. Роскошный костюм, идеально уложенные черные волосы и кристально-голубые глаза, похожие на ограненные сапфиры, на красивом, неровном лице.

Я прохожу через другую дверь и вхожу в одно из убежищ.

Говорить с дьяволом.

Округлив глаза, я смотрю на сцену кровавой бойни передо мной. Мое тело трепещет, когда я наблюдаю, как обнаженная брюнетка со связанными за спиной руками отсасывает ему, как будто от этого зависит ее жизнь. И, возможно, так оно и есть. Я не уверена, как это работает, но я уверена, что плохое обслуживание означает меньшие чаевые.

Я бы тоже много работала.

Другой мужчина, которого я не узнаю, положил руки ей на бедра и грубо врезался в нее сзади, его задница сгибалась, когда он входил и выходил из ее задницы.

Адриан меня не замечает. Его голова откинута назад, глаза закрыты, словно в молитве. Одна рука зарыта в волосы брюнетки, контролируя ее скорость. Женщина стонет вокруг его члена, когда мужчина, берущий ее сзади, проводит рукой по ее клитору. Он бормочет себе под нос, без сомнения, подбадривая ее, судя по всему.

— Адриан Волков, — произношу я его имя хриплым, но твердым голосом. Рука в волосах девушки замирает, его глаза открываются, а голова кидается вперед.

Кристально-голубой, как я помню.

— Дерьмо, — хрюкает мужчина, трахающий девушку, вытаскивая ее и быстро поднимая ее на ноги. Она не жалуется, просто бросает на меня злобный взгляд, когда мужчина вытаскивает ее из комнаты.

Не волнуйся, дорогая, монстра ты можешь получить.

Тишина царит вокруг нас. Затишье перед бурей.

Он не удосужился привести себя в порядок, просто откинулся на спинку стула, свесив член. Мне нужна каждая капля контроля, чтобы не подглядывать. В любом случае у меня нет сил беспокоиться о размере его члена. Теперь края моего зрения начинают размываться.

— Тебе здесь не место, Кастеллано, — усмехается он, опасно изгибая губы. Меня накрывает волна головокружения. Огни танцуют перед моими глазами.

— Мне нужна твоя помощь, — я покачиваюсь на ногах. Совсем немного, но этого достаточно, чтобы его взгляд переместился на мое окровавленное тело. Что-то мелькает в его глазах помимо холодного отстранения. Было ли это беспокойство? Или надеяться, что я умру на его глазах и справедливость восторжествует?

— Пожалуйста… — шепчу я, когда темнота приближается ко мне. — Они все ушли. Мне нужно…

Потеря крови — это сука.

Адриан

Ее тело падает на пол, низкий стон сорвался с ее губ от удара. Я не двигаюсь. Решив просто смотреть на нее в шоке. Я не видел ее почти шесть лет, и теперь она здесь, в моем доме, ее кровь просачивается на мой дорогой персидский ковер.

Она пропитана ею. Ее ночная рубашка разорвана и промокла. Мой взгляд скользит по ее бессознательному телу, и мне приходится снова залезть в штаны, прежде чем у моего члена появятся какие-либо идеи. Она прекрасна. Далеко не от слаборазвитой и беспокойной лучшей подруги моей покойной жены.

Моя челюсть сжимается, когда мысли об Аде наполняют мою голову.

Я должен приказать своим людям выкинуть ее на улицу и позволить тому, кто это начал, покончить с этим навсегда. Семья Кастелланос — не что иное, как отбросы. Предатели своего народа. Я бы сделал миру одолжение, если бы выбросил ее в ночь, и ее некому было бы защитить.

Вот только я идиот.

Вместо того, чтобы выбросить мусор, я подхожу к ней и беру ее гибкое тело на руки. Она снова стонет, инстинктивно поворачиваясь к моей груди в поисках моего тепла. Ваня выглядит невинной в моих объятиях. Ее длинные ресницы падают на бледные щеки, а глаза танцуют за закрытыми веками.

Без особых усилий я несу ее вверх по лестнице. Я собираюсь поместить ее в одну из комнат для гостей, но мои ноги продолжают идти, и я обнаруживаю, что кладу ее окровавленное тело на свои темные атласные простыни. Она едва шевелится, дыхание поверхностное, лицо бледное.

— Антон, — зову я, зная, что мой секундант недалеко от меня. Он, без сомнения, получил известие в тот момент, когда она вошла в дом.

Его голова высовывается в комнату, на лбу у него появляются морщины от беспокойного хмурого взгляда.

— Что случилось? — его глаза округляются, когда он видит Ваню в моей постели. — Блядь. Что тебе нужно?

— Отведи нескольких человек в дом Кастеллано, — говорю я ему. — Я хочу знать, что там произошло. Пейдж Мэдсен, пока ты этим занимаешься, — Антон кивает и достает телефон, чтобы позвонить врачу. Не сказав больше ни слова, он ушел, и мне остается ждать.

Снова.

Точно таким же, каким я был шесть лет назад.

В больнице пахнет отбеливателем и гниющей плотью. Странное сочетание, даже для больницы, но это все, что я чувствую. Я расхаживаю по залу ожидания, Антон рядом со мной, мы оба чертовски нервничаем. Его нога неудержимо подпрыгивает, и он с тревогой кусает большой палец. Всё в этой ситуации пиздец. Он это знает. Я знаю это.