- Ну да, ну да, - скептически покивал Игнатьев, отхлёбывая и вгрызаясь в жаркое.

- Да то-то и оно, - в сердцах рубанул ладонью воздух Савелий, - Хотели как лучше, а получилось как всегда. Но не в том дело. А в том, что и помещики зажрались, но и крестьяне сами о себе заботиться разучились. Приедет барин, всех рассудит. Отпусти их сейчас всех скопом, так ведь растеряются, многие с голоду помрут!

- Так без земли нельзя отпускать!

- А с землёй, ты думаешь, лучше? Спустя тройку-пяток лет голодранцы свою просрут, и вот тебе новые помещики повырастут. Причём из своих же, из соседей, из крестьян, только более оборотистых.

- Блин, - смущённо почесал затылок Игнатьев, воздев очи, - а ведь ты прав, - он виновато улыбнулся.

- Да ничё, - отмахнулся хозяин, - типичная ошибка. Вот потому-то "Юрьев день" наилучшее решение. Самые умные да деловитые крестьяне покинут самых нерадивых помещиков. Кто к земле тягу имеет, те к заботливым помещикам прибьются. А иные вот на стройки как к Аракчееву на железную дорогу или на заводы-фабрики рабочими. А за оными, активными, уже сомневающиеся потянутся. По проторенным путям, да на насиженные места.

- Головаа! - восторженно поглядел Игнатьев на СоКесаря.

- Ладно, - поморщился Савелий, очень уж он не терпел похвалу и потому перевёл разговор, - как я уже говорил, Палыч, на тебя у меня большиие виды.

Спустя четыре дня Савелий пружинисто подходил к резиденции СоКесаря.

Кроссовки на каучуковой подошве, по его эскизам искусно сработанные виртуозом-сапожником, упруго ступают на прохладный спозаранку и оттого жёсткий асфальт. Напоённый росой воздух эликсиром вливается в лёгкие. Энергия перетекает по телу, и бодрит, словно пузырьки газировки. Эх, сейчас бы с пацанами из группы ШОН на задачу, куда-нибудь по тылам супостата покуролесить. А придётся в кабинете сокесарскую лямку тянуть... Но это ненадолго к счастью. Так, хвосты подобрать, а потом с чистой совестью к дубу.

В который раз с удовольствием ощупал в кармане склянку с окровавленной ваткой, приглядываясь к пустой обычно стоянке экипажей.

Солнце едва показало краешек из-за гор на востоке, а двуколка американского посла Адамса уже у коновязи. Хват этот Адамс, колёса на новомодных резиновых шинах. Раз посол здесь, значит и Морган с ним, яхту "Амалия" Савелий на пробежке видел у причала.

Ещё раз освежил в памяти всё, что знал об этом американском толстосуме.

Жёсткий делец, разбогател на перепродажах сельхозпродукции фермеров. Озолотился на военных поставках армии фуража, продовольствия и амуниции. Совладелец крупнейших бостонских верфей. У жены обнаружился туберкулёз, безуспешно лечили в америке, последний год по Европам.

Савелия послужной список Моргана не впечатлял, с радостью отфутболил бы. Но за богача просил лично посланник РИ, а попутно и Княжества в САСШ Александр Андреевич Бодиско, отмечая, что делец имеет существенное влияние на американское правительство. Следом припомнил радиограмму о запросе настырного толстосума из консульского отдела ВЕКРА при посольстве Российской Империи в Париже, а также сообщение об обращении Моргана из администрации Галичье. Ну что ж, поглядим на этого просителя. Стряхнул задумчивость, по-ребячьи, через две ступеньки, взлетел навстречу нежданной заботе.

А Джек Морган возвращался из Европы с неоднозначным настроением.

Начать с того, что когда год назад его Амалия стало чересчур сильно кашлять, доктора развели руками: "Чахотка!".

Деньги для него, Джека, не проблема, отправил свою "птичку" на лучший курорт, на воды. Потом в горы. Да только она кашляла всё сильнее и сильнее.

Джек недаром уже тогда был прожжённым дельцом и быстро раскусил этих шарлатанов в белых халатах - деньги они с него тянули, а лечить-то и не знали как. Но не будь он Джеком Морганом, если бы опустил руки.

Его команда быстро подняла связи, собрала сведения. Выяснили, что лучшие доктора по чахотке в Европе.

Первым делом он отправился в Лондон. Но там Амалии, в ихнем туманном климате, стало только хуже. И тогда он перебрался через Ла-Манш, в Париж, во Францию.

И вначале супруга вроде бы как пошла на поправку. Щёчки порозовели, глазки заблестели. Да только потом стало ещё хуже. Как сказал, сокрушённо качая головой, ихний тамошний главный профессор по чахотке: туберкулёз (так он по учёному эту хворобу обозвал), дал непродолжительную ремиссию, теперь с новой силой взялся за Амалию. Современная медицина, мол, бессильна.

Ну, вот за эту правдивость Джек его и озолотил. А ещё за то, что профессор этот, помявшись, сказал, что, мол, современная европейская наука с этой хворобой не справляется. Но слышал он от своих русских коллег, хотя до недавнего времени русских всех считали варварами, вроде как у них с этим недугом научились справляться. Но главные лекари в русской Америке.

Да видел он, Джек, этих русских. Покуда жена пила снадобья в лечебнице, дышало сосновым воздухом, он, не тратя времени даром, окунулся в деловой Париж. И, отдыхая от беготни по партнёрам, зашёл в ихний русский ресторан "У Максима". И оказался свидетелем безобразной сцены. Как русский деловой человек, по-ихнему "куп-чи-на", бородатый, толстомордый, волосатый, пузатый, губастый, пьяный так, что на ногах не держался, икру чёрную прямо руками жрёт, на всех кидается, орёт, деньгами швыряется. Вытаскивает из бездонного кармана горстями, разбрасывает во все стороны. Даже полицейскому засунул за отворот мундира горсть. Тот стоял в сторонке, делая вид, что ничего не видит. И вправду Варвары, кто ж так с деньгами-то обходится!

Джек тогда вышел в раздвоенных чувствах.

И что, эти Варвары могут вылечить его птичку!? Так он иногда называл свою Амалию.

Морган не знал, что вызвавший его отвращение купец второй гильдии Родион Раскольников тогда впервые попал за границу, и прогуливал дуриком свалившиеся баснословные барыши за доставленную в голодную воюющую Францию пшеницу. Как же было не показать ширь русской души, когда он, Родион, бывший крепостной крестьянин, а тут баренья ему в ножки кланяться, ну и понесло мужика. Домой его везли из жалости компаньоны уже без копейки в кармане в каюте третьего класса. Везли, ибо знали, что Родион мужик хваткий, дома скоро обернётся, должок с лихвой возвернёт, да к осени вновь с прибытком будет кабы не поболе пропитого.

Любопытства ради Джек купил русскую газету. На русском языке, "Русское слово". Купил потому, что это единственная газета со светописью. С картинками. Мудрёные французы и их назвали по-своему - фотографии. Картинки и, правда, очень достоверные. Лучше даже, чем те два дагерротипа его с Амалией, которыми он весьма гордился. Ему пытались объяснить суть печати, да он и сам примерно представлял. Надо признать, тут русские и, правда, достигли высот.

На одном из снимков Морган с удивлением узнал своего знакомого Джона Куинса Адамса. Попросил портье в гостинице перевести надпись. Оказывается, многие французы неплохо владеют русским языком.

Выяснилось, что Адамс сейчас посол САСШ в Великом Княжестве Русская Америка. А маленькая заметка рядом гласила, что в Княжестве приступают к постройке лечебниц для венериных болезней и чахотки.