Пообедал на бегу, у полевой кухни, вместе с переселенцами. К вечеру домой едва дотащил ноги. После ужина огорошил Кончиту: - Через пару дней в долину Виламет отчаливает караван судов, мы перебираемся в новую столицу Орёл, собирай вещи и детей.

Лицо молодой женщины вытянулось. Она хотела сказать, что вместе с дочерьми и женой портного Гершеля, которые уже развернули мастерскую, разметила выкройки и приступила к пошиву новых платьев, но прикусила губку, разве она вправе возражать мужу, да к тому, же сокесарю. Поэтому заторможено кивнула. Но Савелий её душевных терзаний не заметил.

В последующие дни он вертел головой и ко всему приглядывался, ища "знак". К исходу четвёртого сообразил, что ещё немного и свихнётся. Мысли бегали по одному кругу: "Нет, так не пойдёт, нужно хотя бы примерно знать, что это должно быть или хотя бы как выглядит. И ведь спросить не у кого... Резанов, что ли, хоть бы приснился ещё раз..."

А вокруг визжали пилы, ухали фуганки, стучали молотки - ускоренно шла стройка. Терпкий запах моря перебивал аромат смолы и свежего дерева.

Савелий ходил по объектам, кивал на объяснения, но слушал вполуха. Какая-то, очень важная, он чувствовал это, мысль скреблась и никак не могла пролезть в мозг.

Он вышел из строящегося дворца сокесаря отряхнул опилки с гершалок и тут перед ним, вкручиваясь в воздух, спланировала спиральная стружка. Со стропил. Которые рубанками остругивали, подгоняя "по месту", двое плотников. И эта-то спиралька словно пробуравила дырочку в мозгу, в которую немедленно проскользнула мысль: "Шамана нужно про знак потрясти!"

А значит что? А значит, бегом в Верховье, Мудрого Лиса допрашивать!

И вот 3 сентября он в Верховье. А тут облом: племя Быстроногого Волка снялось, как только вернулся проводник, и откочевало в неизвестном направлении. Опросил поселенцев, тычат в разные направления, но чаще в сторону Орла.

Четвертого был там. Пусто. Но раз уж прибыл, оглядел фронт работ.

Разметку и планировку произвели дельно, оправдал ожидания сманеный архитектор, Львов Николай Александрович. Уже кое-что, не зря припёрся.

7 сентября вернулся в Верховье, и попал, что называется.

Оказывается, в этот день в долине Виламет закончилась уборка урожая, и Афанасий Швецов устраивает патлач. Праздник, который русские промышленники переняли у индейцев, эдакий пир с раздачей подарков. Сильно напомнивший отмечание дня работника сельского хозяйства мира Савелия, чем вызвал у него ностальгию.

А присутствие сокесаря поднимает статус праздника, глава поселения просит "слово молвить". Савелий знал, что это пир для индейцев, но видит впервые. Тут веселятся и поселенцы, и пришедшие им на помощь в уборке урожая краснокожие. Хотел было увильнуть, но, поразмыслив, согласился в надежде пораспрашивать здешних шаманов.

Дымят полевые кухни, индейцы важно лопают излюбленную рисовую кашу с сахаром, патокой и кусочками фруктов, наши наяривают мясо, рыбу с гречневой кашей. Запивают индейцы слабым вином, русские крепкой водкой. На вытоптанном пятачке пляшут все вперемешку. Шум, смех, гам. Ну и как чего-либо спросить серьёзное, когда все навеселе? Или, может быть, и это знак? Голова "идёт кругом"...

Савелий осторожно, по-воровски, улизнул и вновь наведался к дубу. Да что проку, попусту... Походил вокруг, посидел под деревом, да и поплёлся восвояси...

С каждым шагом всё ярче вскипает злость на Резанова. Бросил один на один с этой сословной жизнью, даже про знак по-человечески не проинструктировал! Как ни странно, злость, хотя и перебаламутила мысли, зато вернула способность рассуждать более-менее здраво.

11 сентября, усталый и опустошенный вернулся в Галичье. Савелий сам плохо отдавал себе отчёт, зачем припёрся. Отчего-то тут ему легче "дышалось".

Всю дорогу переосмысливал собственное положение и трезво оценил, что ему не по плечу рулить эдакой махиной как Княжество в "одну харю". Кишка тонковата. Людей не знает, да и управлять ими эффективно без хозяина организма слабоват в коленках.

Поэтому сразу двинул к Кускову: - Иван Александрович, принимай хозяйство. Я пока войду в курс дела, да вот с новыми товарами разрулю.

Кусков пожал плечами: - Так без твоей, Николай Петрович, подписи иной раз дело табак.

- А я никуда покуда не собираюсь, дёргай в любое время...

- Николай Петрович, может подсоветуешь как керосин пошибче продавать? А то иноземцы приходют, на лампы глядят, языками цокают, а как понюхают, так морды воротят. Берут ворвань, хоть она и куды дороже.

Савелий сразу подумал о рекламе, но взял паузу: - Иван Александрович, задачка решаемая, прикину как посподручнее, обговорим, лады? А покуда ты мне напомнил, надобно к нефтянику нашему наведаться, посмотреть как там да чего.

А после обеда 11 сентября сияющий Базаров притащил и бухнул на стол СоКесаря "шмат" полученной из каучука резины.

Савелий с загоревшимися глазами склонился, потыкал пальцем в упругий пласт.

Лангсдорф стоит тут же, переминается.

- Григорий Иванович, Вы что потупились? - наконец обратил на него внимание, поднял голову Савелий.

- Николай Петрович, - мнётся тот и вымучивает: - Вы вот давеча говорили, что нужно будет при успехе ехать в Бразилию. Вот, хотел напроситься, - разводит руками.

Савелий вспоминает, что в его времени было известно более чем о полутора тысячах потомков Лангсдорфа в Бразилии. Значит, тогда он как-то туда попал. Так чего ради сейчас препятствовать? И взмахом ладони отпускает: - С Богом, Григорий Иванович! Распоряжусь выделить Вам корабли и средства. А Вы подготовьте список потребного. Да, там заодно попрошу Вас представлять наше Княжество, Посольство так сказать. А организовывать плантации гевеи следует в окрестностях города Манаус. - Показывает на карте, подходя к стене.

12 сентября, с утра, пригласил на деловую встречу торговца водонепромокаемыми товарами. По итогу встречи посылает купцов в Америку выкупить производство пропитанной каучуком одежды и обуви, и сманить владельца, чтобы минимизировать издержки.

14 сентября, форт Росс.

- Ну, здравствуй, Василий! - Савелий пожал руку и приобнял кряжистого Дубинина. - Давай, показывай, что натворил.

Довольный первый нефтяник Русской Америки повёл Савелия по промзоне: - Вот, гляди, Николай Петрович, то ректификационная колонна по тваму наущщению. Керамическая покудова, но отменный керосин исправно выдае.

- А что ещё?

- Бензину уйму ишшо. Покуда сливаем, как ты велел, в подземную яму, оштукатуренную глиной.

- Превосходно, превосходно, зажигалок целый галиот привезли.

- Токмо бочонки и с им, и с керосином, как ни конопатим, всё одно потеють, - пригорюнился Дубинин.

- Знаю, знаю, Василий. Это временная тара, скоро жестяные бачки производить наладимся, дай срок. А что ещё выходит из перегонки?

- Да вон, - нефтяник подвёл к огороженному земляным валом смердящему чёрной жижей прудику.

Савелий взобрался на бруствер, присел на корточки, с усилием поковырял поверхность подобранной палкой, на вершину которой налип матовый ком словно из смолы. Поднёс к носу, принюхался, пощупал, пальцы сразу облипли чёрными тягучими нитями: "Да ведь это, по ходу, гудрон!" - опознал Савелий.