Абсолютно московская балерина, которой всегда была Плисецкая, проводит конкурс имени себя в Санкт-Петербурге, а ведь московская и петербургская хореографические школы всегда были заклятыми конкурентами. Тогда почему там? Давайте сразу вынесем за скобки разговоры о том, что конкурс должен объединить и даже примирить эти две школы. Это официальная версия, но люди, выросшие в Советском Союзе, понимают, в чем дело. Правда в том, что Юрий Григорович ни за что не позволил бы Майе Плисецкой организовать конкурс в Москве, где начиная с 1969-го, каждые четыре года проходит знаменитый на весь мир и очень престижный Международный конкурс артистов балета. С 1973 года его председателем и художественным руководителем является Юрий Григорович.

Перед началом первого конкурса «Майя» балетовед Вадим Гаевский прямо назвал его конкурентом московского, «ставшего фарсом, а временами преступным фарсом». Почему это сказал именно Гаевский, понятно: когда-то по указанию Григоровича книга «Дивертисмент», в которой балетовед посмел покритиковать всесильного в то время Юрия Николаевича, стала библиографической редкостью: почти весь тираж в десять тысяч экземпляров был уничтожен. Забегая вперед скажу: состоится всего три конкурса «Майя», а московский Международный конкурс артистов балета в 2022 году будет полностью посвящен творческому наследию Юрия Григоровича, по-прежнему председателю жюри. Жизнь иногда ставит такие спектакли, которые никакому режиссеру не под силу.

Оргкомитет конкурса возглавлял мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак – именно он пригласил Майю в Северную столицу. Предполагалось, что гала-концерт с участием победителей пройдет на сцене Мариинского театра. Но Григорович и главный балетмейстер Мариинки Олег Виноградов, вслух усомнившись в необходимости проведения еще одного конкурса артистов балета, сцену театра не дали: мол, в это время там будет проводиться ремонт планшета (пола). В самый последний момент на попятную пошла и Вагановская академия, с которой была договоренность о проведении репетиций и классов. Причину назвали ту же – ремонт. Особую пикантность этому эпизоду придавало то, что член жюри конкурса, известный балетмейстер-новатор Игорь Бельский, был в то время художественным руководителем академии. Артистов Большого театра среди конкурсантов не было, из Мариинского – только один. Участвовали 35 танцовщиков. Немного.

Председателем жюри стала, конечно, сама Майя Плисецкая, она же формировала жюри. Собирая звездную команду, обратила особое внимание на то, чтобы в ней не было педагогов и иных руководителей конкурсантов. Вадим Гаевский московский конкурс упрекал именно в этом: что победителей там определяют в зависимости от авторитета педагогов, в классе которых подготовлены конкурсанты. У Плисецкой было по-другому: жюри выставляет баллы каждому участнику, они суммируются, выигрывает тот, у кого больше баллов.

В первом туре конкурсанты исполняли классику, в третьем – номер из репертуара Майи Плисецкой. Во втором нужно было танцевать современную хореографию, но не любую. Номер должен быть поставлен на музыку Бизе – Щедрина к «Кармен-сюите». На втором конкурсе, который прошел в 1996 году, нужно было ставить на музыку к «Анне Карениной», на третьем (1998) – к «Коньку-Горбунку». Член жюри, известный композитор Андрей Петров говорил: «Плисецкая делает еще один шаг против течения. Конкурс ее имени может стать очень важным для мировой хореографии: он побуждает к постановке новых номеров, к творчеству. Это не соревнования по прыжкам или фуэте – речь идет о поисках нового и решительном отрицании того в балете, что отжило. Думаю, что с Майей Михайловной мы завершим этот конкурс достойно, молодые артисты осуществят свои мечты, а паутина, которой сейчас несколько опутаны наш балет и наши конкурсы, спадет, и мы увидим гамму красок, характерную для настоящего искусства».

Разговариваю с победителем первого конкурса «Майя» в номинации «Лучший дуэт» Виталием Бреусенко.

– Что Плисецкая говорила о вашем номере?

– Оригинальность. Абсолютная оригинальность. Все необычно, все непривычно, выходящее за рамки нашего понимания классического балета. Мы босиком, раздетые. На музыку, конечно, накладываются определенные визуальные стереотипы. Вот она отметила, что – да, это интересно. У Эгле Шпокайте был номер: Хозе – спецназовец, Кармен – девушка легкого поведения. Он после боевых действий, они встречаются, между ними завязывается истинное чувство… Интересного было много всего. Мы так расширили свой кругозор по поводу Кармен в этом конкурсе. Мы еще молодые были, абсолютно не избалованные какими-то новшествами в хореографии. У нас только классика, классика, а здесь, конечно, увидели очень много всего, и многие даже ушли из классики больше в современный танец.

– После конкурса?

– Да, да.

– Это был 1994 год, слом эпох, когда Советский Союз закончился, и пришла современная хореография, и все можно увидеть. И поехать можно везде.

– Абсолютно. Свобода полная. Очень много гастрольных поездок. Очень много возможностей выехать, приглашений. И очень много открылось дорог и путей для того, чтобы танцевать не только классику, но и современную хореографию. Майя Михайловна акцентировала именно на оригинальности. Ну, еще раз станцуешь классику – и все понятно. А здесь именно пошли все ребята хореографы своим современным путем и в разных стилях – неоклассика, современный танец, контемпорари. Вообще этот конкурс очень большой толчок дал тем, кто в нем участвовал. Очень большой. И иностранцы, которые приехали, и русские, и литовцы, и украинцы. Очень многие приобрели хорошую путевку в балетную жизнь.

– Потому что Плисецкая?

– Безусловно. Майя Михайловна сыграла очень большую роль. Одноименный конкурс, он широко был освещен. Плюс Пьер Карден, который был патроном. Потом он пригласил нас в Париж, мы выступали на его сцене, на Елисейских Полях.

– Вас – победителей?

– Всех победителей, лауреатов, награжденных специальными призами. Мы выступали в его театре. Небольшая сцена, больше как подиум, но они ее расширили. Мы дали там несколько концертов. Он тоже патронировал нас, мы очень много общались. Он был безумным поклонником Майи Михайловны. Ну, и потом мы все разлетелись по своим странам. Меня потом очень много приглашали с этим номером. Плисецкая уже была президентом Имперского Русского балета Гедиминаса Таранды. И я с ним очень часто выступал. Майя Михайловна тоже участвовала: перед каждым выступлением полонез широкий, представление, она выходила на сцену в красивом платье от Кардена. Мы, все ребята, которые танцевали, ее выводили. Достаточно хорошую жизнь дал конкурс всем, кто участвовал.

– Она общалась с конкурсантами?

– Практически нет. Я не видел, чтобы она приходила. Ее терзали налево, направо, ей было очень сложно. Она приходила на все просмотры. Контакта на этом конкурсе не было. После мы уже общались, как коллеги много проводили времени на гастролях. Она мне даже подарила свое сценическое кольцо – печатку, она и мужская, и женская. Она у меня как реликвия лежит, для меня она более ценная, чем любой бриллиант.

И все же главным скандалом 1994 года для Плисецкой стал не конкурс «Майя», а «Я, Майя Плисецкая» – книга-автобиография. Наталье Крымовой, жене режиссера Анатолия Эфроса, Майя рассказывала о новых временах и нравах: «Художнику, актеру, тому, кто всем виден, придумывают имидж, одним – хороший, другим – плохой. А это как клевета: никогда не отмоешься. Теперь считается, что если, допустим, музыканту не давали играть, зажимали, именно его теперь надо поднять. Но ведь многим не давали потому, что они просто бездарны! <…> В России все заполитизированы, и потому интересны только мученики. Кого не мучили, тот никому не нужен. Какое странное смещение ценностей, да?» Да. А вдруг это – одна из причин, почему сначала Галина Вишневская, а потом и Майя Плисецкая написали свои скандальные бестселлеры? О КГБ, чиновниках и власть имущих в них едва ли не больше, чем о творчестве. «Утверждать свою свободу в рабской стране, демонстрировать независимость сонму восторженных почитателей – особое наслаждение, мучительно сладкая миссия, – написала в статье “Нате. Ешьте” после выхода книги известный балетный критик Татьяна Кузнецова. – КГБ, этот монстр, поединку с которым Плисецкая отдавалась так яростно, в книге играет роль многоликого, постоянного партнера. Если бы его не было – стоило бы придумать. <…> Великолепная женщина, с детства наделенная стихийным даром поступать так, как хочется, и говорить что заблагорассудится, просто не может представить, сколько врагов нажила оттого только, что оставалась столь дерзостно-независимой. КГБ к ее природе отношения не имел».