«Выступление балетной труппы во главе с Майей Плисецкой превратилось действительно в исключительное событие, – говорил видный театральный критик, руководитель художественного отдела «Радио Мадрид» Басилио Гассент, посвятивший выступлениям Плисецкой три передачи. – Эта необыкновенная женщина – чудо изящества, грации, вдохновения, таланта, тонкости чувств. Спектакль русской труппы с Майей Плисецкой в роли Кармен – зрелище необычайной красоты и оригинальности. Балет в великолепной постановке Альберто Алонсо поражает зрителя сразу после поднятия занавеса… Майя Плисецкая излучает в нем женственность, изящество, страсть, олицетворяя великую игру жизни и смерти, воплощенную в танце. Ее возможностям, действительно, нет предела».

«Получается странно удачливая судьба, – говорит Родион Щедрин. – Но так о премьере буквально каждого своего спектакля я мог бы написать по целой книге – как приходилось обходить правого защитника, левого защитника, полузащитника, давать пас, принимать пас, ударять по воротам, мимо ворот. Все доставалось кровью, выцарапывалось, вымучивалось, вышибалось, выпрашивалось, выблефовывалось… вы… вы… вы… И не так уж весела вся эта история с “Кармен-сюитой”».

Становится хореографом Майя Плисецкая не планировала и, скорее всего, не хотела: не было у нее амбиций постановщика. Но и уходить со сцены не спешила: хотела танцевать. Танец был смыслом ее жизни. Многие артисты балета, выйдя через положенные двадцать лет сценической деятельности на пенсию (38 лет – самый расцвет в любой другой профессии!), остаются в театре, чаще всего – педагогами-репетиторами. Но Майю репетиторство никогда не интересовало – только танец. В положенное время о пенсии она и думать не хотела. Юрий Григорович, которого неистовая Майя называла всесильным, на самом деле им не был: отправить Плисецкую, со всеми ее регалиями и званиями, на пенсию он не мог (по крайней мере, до какого-то времени). Проблема в балете в том, что, когда танцовщик достигает настоящих артистических высот, тело чаще всего перестает им соответствовать: «Приходит мастерство – уходит прыжок», – говорят балетные. Но не такова была Плисецкая, чтобы смириться. Если тело уже не со всеми партиями классического – самого требовательного – репертуара справляется, так, может, сменить репертуар? Именно! «Я вынуждена создавать себе репертуар, – признавалась она Валерию Лагунову. – Кроме как танцевать, я ничего не умею делать – даже пришить хорошо тесемки к туфлям. Сцена – это мое нормальное существование».

Спас положение, как почти всегда, Родион Щедрин: написал музыку трех балетов для любимой: «Анна Каренина» (премьера прошла в 1972 году, когда Плисецкой было 47 лет), «Чайка» (премьера – в 1980 году) и «Дама с собачкой» (1985). На всех партитурах посвящение Майе: «неизменно», «всегда», «вечно». «Мне очень близок талант Щедрина, поэтому я с таким удовольствием и наслаждением танцую ту музыку, которую он создал для меня. Драма и юмор, чувство эпохи, содержание литературных произведений – все это в ней есть! Мне близка та глубина, которой полна его музыка. Она дает возможность раскрыть и показать все состояния души человека в пластике», – говорила Плисецкая. А на вопрос, влияла ли она на процесс создания балетов, отвечала: «Ну, вы меня очень переоцениваете, если думаете, что я могу влиять на Родиона Константиновича. Это он может на меня влиять». И влияние его было огромным: для балетов «Чайка» и «Дама с собачкой» он не только написал музыку, но и стал автором либретто совместно со сценографом Большого театра Валерием Левенталем.

«Все мои спектакли пробивались со скандалом», – признавалась Плисецкая. Это подтверждает и Василий Катанян: «Будучи примой-ассолюта, признанной во всем мире, она, казалось бы, заслужила право привнести на сцену Большого то, что считает интересным. Но ни один невменяемый балет с дутыми фигурами, из которых выпущен воздух, поставленный на священных подмостках Большого, не вызывал такого отпора, как мысль, что Плисецкая будет танцевать литературных классиков. Сначала Мериме, а теперь еще Толстой и Чехов».

Сегодня, когда танцуют даже «Божественную комедию» Данте и «Мастера и Маргариту» Булгакова, сложно понять, почему разразилась такая буря, когда Майя решила танцевать «Анну Каренину».

Впервые мысль о Плисецкой-Анне появилась у Ролана Пети. По крайней мере, в дневниках в 1963 году она написала, что Пети «мечтает поставить для меня балет “Анна Каренина”». Мечта осталась неосуществленной.

В 1967 году Александр Зархи поставил фильм «Анна Каренина» с Татьяной Самойловой в главной роли. Плисецкая сыграла Бетси Тверскую, а Родион Щедрин написал музыку. Это был первый реальный шаг к будущему балету: «“Анна Каренина” родилась из фильма, – рассказывала Плисецкая. – У меня только мелькнула мысль, что Анну можно сыграть пластически, в балете. И Родион сказал: надо это сделать. И мы сделали». Когда на еще не поставленный балет ополчились критики, большинство из которых говорили о принципиальной невозможности перенести роман Льва Толстого – великий и густонаселенный – на балетную сцену, Щедрин и Плисецкая за свою идею стояли насмерть.

Первый вариант либретто написали хореографы Наталия Касаткина и Владимир Василёв, это был спектакль только о любовном «треугольнике»: Анна – Каренин – Вронский: «Таким образом, из полифонии романа мы извлекаем только одну тему – объяснял Щедрин. – Будет еще эпизодический, но важный персонаж: мужик-обкладчик… Маленький, грязный, с взъерошенной бородой, говоривший по-французски: “Надо ковать железо, толочь его, мять…” Его появление и наяву, и в снах Анны и Вронского дается Толстым как дурное предзнаменование». И когда композитора спрашивали: не слишком ли это мало, не слишком ли упрощает роман? – мало, соглашался он. «Но мы ограничиваем себя и, не ставя себе целью идти точно и строго последовательно за событиями романа, стремимся бережно сохранить и перенести только сердце романа. Все события будут показаны как бы изнутри, через чувства и представления героев. В общем, это будут лирические сцены, в которых мы попытаемся рассказать историю Анны». Именно такой – «Лирические сцены» – подзаголовок у музыки.

На вопрос о том, кто будет работать над балетом, Родион Константинович отвечал: дирижер Геннадий Рождественский, Анна – Майя Плисецкая, Каренин – Николай Фадеечев, Вронский – Михаил Лавровский, балетмейстеры-постановщики – Наталия Касаткина и Владимир Василёв.

Но, как это часто бывает, не все планы реализовались. Дирижером-постановщиком стал Юрий Симонов, Вронского на премьере танцевал Марис Лиепа. Спрашиваю у Михаила Лавровского: почему не он? Спустя столько лет не все подробности может вспомнить:

– Я должен был, мне говорила Майя Михайловна. Ведь когда человек начинает делать спектакль, малейшее что-то не так… Он горит этим, понимаете? Очевидно, я был где-то занят. Потому что, помню, у Григоровича я делал Ивана Грозного, и у меня был во вторник «Спартак» за себя, за Васильева был «Спартак» в воскресенье, Владимиров был болен. И без конца по три часа, по шесть часов репетиции Грозного. Так что, наверное, там не получилось.

Постановкой занялась сама Майя Плисецкая, хотя не стремилась к этому: «Я не хореограф и не утверждаю, что таковым являюсь. Я просто импровизатор, который слушает композитора и полагается на подсказки тела. Это полностью интуитивный процесс». Точнее, у балета три соавтора-постановщика: Майя Плисецкая, Наталья Рыженко и Виктор Смирнов-Голованов.

Наталия Касаткина вспоминает, что в самом начале работы над «Анной Карениной» Щедрин и Плисецкая (в первую очередь Щедрин) действительно предложили им с Владимиром Василёвым сделать этот балет. Но – не сложилось, хотя они успели поставить одну сцену для будущего спектакля: «У нас было либретто – интересное, своеобразное, с какими-то вещами необычными». Но дальше этой сцены сотрудничество не пошло. Автором либретто в итоге стал балетовед Борис Львов-Анохин. Он приходил, рассказывает Наталия Дмитриевна, и «как человек приличный: “Наташа, Володя, я знаю, что у вас есть уже готовое либретто”. Мы: “Берите-берите”. Но, естественно, он все сделал по-своему».