– И не говори, – как-то расстроено выдохнула Хаюми, после чего Икэн бросил в неё заинтересованным взглядом; манеры не давали мужчине спросить напрямую, но его лицо... Вместо сотни слов.

– Долгая история, – опять Сэнрю, – Примите нашу ушастую красавицу как должное.

Из того, что, не побоюсь этого слова, демон успел мне поведать: Хаюми была дочерью крестьянина и прожила свои шестнадцать лет в сомнительном, но всё же мире; мои предположения, что девочку убили, ограбили, изнасиловали и чего хуже были тотчас опровергнуты – Хаюми тихо-мирно умерла во сне, долго мучаясь от зимней простуды. “Злого духа”, – если по-народному. Не скажешь, что это жуть какая трагичная история, видали и похуже, но точно невесёлая. В наше время довольно частая, правды ради.

– Но вам стоит взять псевдоним, – мрачно выдал Икэн-сан, – Люди, ищущие вас, влиятельны.

– Ихара Ганрю.

– Вот так сразу...

– Он, видать, жизнь прожил, ожидая такого случая, – ворчание Хаюми, – Не в тягость ли будет вам, господин Икэн, держать при себе беглеца?

– Поверьте, Хаюми-сан, результат будет того стоить.

– Да чего такого в тех повестях?! – немного подняв голос, она взяла лежащие на столе рукописи, – Ничего особенного тут нет, уверена... – и погрузилась в чтение.

Только что знакомый мне час господин подарил возможность начать новую жизнь. Или не подарил? А заводит в ловушку Сенши, хитро подставленную Хоккори? Подкормить владельца издательского дома, где точно печаталось их “Дзию”, не составило бы проповедникам никакого труда. Или я уже брежу? Надеюсь, что так...

Чувствую, как уходит состояние “Несите, ноги”, и моё подсознание прямо ворчать начинает по поводу отсутствия осязаемой цели, а тут ещё и “Фусюндо” под руку попалось. Сменить образ, за ним и имя, начать всё сначала при издательском доме – звучит как отцовская мечта, не меньше. Думаю, чем-то похожим он и грезил – признанием таланта. Дабы все его критики жадно локти кусали, смотря как вельможи из больших городов раскупают себе и в подарок повести Гакёдзина. Меня эта мысль, признаться честно, тоже опьяняет, и пусть ловушка, но я попробую. Даже если пролечу, даже если прижмут – попробую. А-то жалеть потом только горше будет.

Разошлись с Икэном на обещании ещё увидеться в его издательском доме.

Спасибо, Сэнрю.

Спасибо, Небеса.

Спасибо... Судьба?

Не берусь утверждать, но мне кажеться, что Звездочёт, со мной на пару, “случайно” сюда не попал, и ладно... Развивать эту мысль бессмысленно, истина спрятана в голове демона. Тьфу. Он больше на бодхисаттву смахивает, какой там демон.

– Что ж, осталась Хаюми, – пробормотал Сэнрю, словно вычеркнув какой-то пунктик из списка дел.

* * *

Проводы девушки происходили у врат Содатсу: её взрослая жизнь начнётся уже на том свете, на следующем перерождении, и у нас с Сэнрю есть важная задача – сделать всё возможное, дабы провести девушку в последний путь. А она лишь деловито постукивала ножкой, наблюдая за тем, как мы подготавливаем место её проводов. Не выйдет просто прогунденть сутру и махнуть ей ручкой – душа после такого наплевательского ритуала попросту не сможет успокоиться.

– Дорогая душа... – начал я, перебирая в руках чётки.

Хаюми не ликовала и не тосковала, по её лицу не стекали ручейки слёз, а в глазах не было искренней благодарности. Она словно потратила попытку “на пожить” глупо умерев от простуды и... Приняла это. Вероятно, не один день помучившись, но всё же приняла.

Сэнрю начитывал сутру эхом за мной, простодушно улыбаясь; Звездочёт явно прикипел к несогласной с ним ни в чём дочурке, но он не такой человек, кто будет попросту сопли разводить.

Смирённый.

Так бы я его назвал.

– И мы поможем тебе найти путь...

Вот и всё.

– Спасибо, Тэгами-кун.

– Было бы за что благодарить, – пожал плечами.

– Да что уж, одной душой на Небесах больше, одной меньше, да?

– Именно.

– И куда ты теперь пойдёшь? – глядя на дым от курильницы, спросил Сэнрю.

– К “Фусюндо” ясное дело. Там меня ждут.

– Ихара Ганрю... – он задумчиво потёр подбородок, – О как! Интересненько. Не жалко оставлять былое имя?

– Кен был другой фамилии.. матушка другой.. отец...

– Чино.

– Зачем мне знак, исписанный кровью?

– А как же: “Самое искреннее!”?..

– От души писать надо, Сэнрю-сан, а не от крови. Вложить в чернила душу.

– Право слово, – поддакивал Звездочёт.

– Теперь меня ничто и никто не держит, – вздох, – Я, как оно говорится, непокорный ветер.

"Верю в тебя, Согия", – такой мыслью я проводил парня во мглу, сложил веер и двинулся невесть куда – ноги мне служат долго, а значит в западню не приведут.

Аккомпанировали походу сверчки.

Мой разум рассредоточен, а тело устало ноет – в таком состоянии нельзя там появляться. Я вроде вполне здраво мыслью, но где-то на фоне всё равно пробегает длиннохвостая крыса тревоги. Не так как было на днях, конечно, но ощущение не из приятных.

Нужно проветрить голову. Попытаться, по крайней мере. Досадно, что медитации мне уже не помогают: ведь раньше хватало усесться в живописном месте, сконцентрироваться на дыхании и спустя какую-то условную сутку ты уже находился в, скажем словом, состоянии "пустоты". Занимательная практика, выкидывающая с головы лишнее, и в целом сметающая всё. Сложно описать. Такое надо прочувствовать. Помню, когда в Японию только начал потихоньку вторгаться буддизм, я был одним из первых, а что уж тут скромничать, я был первым, сумевшим отточить сию технику, внимая очень невнятным объяснением китайцев.

Так. О чём это я... Поход!

Пару деньков погуляем, а дальше можно в архив – перерыв нам, ясное дело, нужен, но и медлить нельзя. Думаю, компания организуется по пути – я умею людей притягивать, а особенно собутыльников; вряд ли им это к добру, но...

Тьфу.

Никакущий из меня праведник, верно?

Верно.

Даже зыбкое спокойствие в Поднебесной удержать не получается, лишь чехарда власти перескакивает на Токугаву – из-под полы вылазит старый-инвалид Богомол, жаждущий возобновить свой порядок, опоздав к столу Сэнгоку-дзидай. А этих у ставки предупреждай и предупреждай, что друзья не те, кем кажутся, а они дальше своего носа смотреть не хотят. “Ну, он же за нас!”, – говорят они. “Страна бы разодралась остатками сил Тоётоми без его помощи!”, – идиоты, точнее не скажешь. Да я и прихлопнул бы этого старика в одиночку, но куда... Стать врагом для сёгуната, а следовательно и всей Японии, из-за него? Чушь. Я умнее и найду выход без резни мечом; а если таки придётся махать – не проиграю.

Мог бы предъявить “верхушке” воронов, дабы посмотрели, даже пробовал такое исполнить, но те не признают за ликвидное доказательство “магическую запись”... Эх, а раньше принимали, авторитет, как ни погляди, был больше.

Сорвав пару веток, разложил их прямо на земле. В окрестностях споткнулся об приличного вида булыжник и решил, что он станет подушкой – с таким полевым набором день проводов Согии к “Небожителям” закончился.

Фух...

Спину приятно кололи еловые ветки: с одной стороны должно вызывать дискомфорт, а с другой наоборот – лежишь, словно смирённый монах на иглах, пытаясь поймать, скажем словом, дзэн; прибавить сюда ещё вид на необъятное звёздное небо и забивающий нос запах хвои – и выходит идеальное место для медитации.

Только вот... Что-то не так.

Точно!

Я не умылся.

В нескольких шагах от ночлега – ручей, где я, попинав камешки у берега, нашёл буддийские чётки, которые сюда прибило, по всей видимости, течением. Восемь деревянных бусин, скрепленных соломенной верёвкой-симэнавой и свисающая печать мастера – “Фудзивара”... Хм-м-м. Неужели Дзинпачи? Что дедуля забыл в здешних краях?

Потеребив чётки, убедился – точно его рук работа!