Его нельзя сбить с толку уверенными, на первый взгляд глупыми, ходами, Дзин постоянно считает сколько территории достается ему, а сколько мне – неопытный человек, взглянув на положение камней, сразу скажет: “Рёко-сан выигрывает!”, – ведь центр доски планомерно захватывается моими фигурами, пока Фудзивара мирно пожинает углы и стороны; но, на самом деле, нас разделяют жалких пара очков.
Что-то дедуля слишком уверен в своей тактике.
Надо бы отжать один из его углов. Хм. “Хочешь напасть на восток – пошуми на западе”, – поэтому, чтобы заполучить левый верхний угол, нужно укольнуть Фудзивару куда-то вбок, а лучше вниз. Так и сделаем. Разыгрываю несколько ходов в нижнем углу, угрожая развернуть здесь масштабную потасовку и он пока ведёться...
– Хе-хе... – хитрый скрежет Дзинпачи. Неужто понял?
Белый камень оппонента чётко даёт понять, что гениальный план провалился и старик готов отдать угол за счёт удачного развития фигур в центре. Моём центре. Для понимая: сейчас самое сердце доски заняла моя конструкция, больше подходит слово бестия, готовая пресечь любую попытку Дзина прорваться. Но мастер продолжает самонадеянно пытаться.
Соединяемся.
Укрепляем строй.
Фудзивара явно был нацелен на прореху в моей защите, но одним элегантно выставленным камнем убавляю его амбиции. Попёрся с другой стороны! Ёкай с тобой, дедуля!
– Тц, – вырвалось раздражённое.
– Что-то не так? – корчит “добрую” улыбку.
– Ходи.
Отжали кусок моей “бестии”... Не много – два камня. Отвечаю проходом в стан врага и явной угрозой прорвать его оборону. Он отступает, а я благополучно отбился.
Дальше партия следовала более-менее размеренно – укрепляем территории, соединяем слабые конструкции камней и так далее. В этот момент я подрасслабился, как и Дзин, Вэньмин любезно поднёс нам ещё чаю со сладостями и стал смиренно наблюдать за партией.
“Ты пропустил самое интересное, парень”, – не успела эта мысль тронуть мою голову, как Фудзивара глубоко впал в раздумья над следующим ходом и провисел так, пока в курильнице не догорела палочка благовоний – долговато, в общем. Китаец наклонился к уху своего мастера, что-то шепнув. Тут же Дзин засиял, уверенно поставил камень на доску и заявил:
– Я отказываюсь от коми.
Это звучало громче, нежели: “Я победил”.
Действительно, хороший ход. Он окончательно вырвался вперёд по очкам и всего лишь одним камнем убил “бестию” центра. Хорош, дедуля, хорош.
– Так уж и быть, – широко потянувшись, я подытожил: – Сдаюсь.
* * *
Анализировать поражение я не стал, так как попросту лень.
Гостить у зажиточных людей и вправду до боли приятно, но настал час выполнять данное себе обещание – идти по делам. Нужный мне архив находился в соседнем квартале, по пути к которому, к пребольшому сожалению, лежал магазинчик саке: “Коли уж лежит почему бы и не зайти”... Светлая мысль!
Выпили.
Пошли дальше.
Находясь на другом конце улицы я почувствовал, что в архиве сидит нечто недоброе. Одним словом – он осквернён. И это не какой-то очень живучий или сильный демон, скорее – бесформенное проклятие. Тёмная ци насытила здание до последней дощечки.
Кто постарался?
Старина Хоккори.
Один из немногих “Мастеров Проклятий”, и единственный, сумевший подчинить демоническую силу, а потом натравить её на кого-то ещё.
Это мы уже видели.
С этим мы можем работать.
Хм, так званое “проклятие архива” нам говорит: "Замок на пустой сундук не вешают". Тогда боком вылазит другая глупость – если Хоккори знал где лежат документы, что отчасти его компрометируют, почему старикан просто их не уничтожил?...
Или всё-таки сжёг поганые бумажки, а сейчас ждёт, чтобы я попался в ловушку?
Не проверю – не узнаю.
Я немного посидел у двери, обнявшись с катаной.
Что ж, пора.
Глава 5. "Уцусэми".
Я никогда особо не зацикливался на демоническом смраде: ну воняет так что аж глаза вытекают – ничего особенного в этом нет. Не пахнуть же им свежими шелками, верно? Но в этом архиве стояло столь невыносимое амбре – меня не то что тошнило, меня, в прямом смысле слова, наизнанку выворачивало. Источал запах не демон, а проклятие, что, по сути, разные стороны одной монеты: проклятие – как распластанный по территории демон.
Понадобилось несколько минут дабы свыкнуться с запахом.
Тут вылезла другая проблема – темнота. Здание заколочено; и ни один шальной лучик света не пробивался внутрь. Горели не пойми кем зажжённые свечи – редко, но общую картину давали: вверх и вдаль тянулись несчётные стеллажи со свитками. Занимательно, конечно, ведь снаружи архив не казался большим. На оставшиеся в шкафах записи ненароком подуй – они обратятся прахом.
...
Что это выходит... Мне сейчас придётся шастать со свечой наперевес ища по всему павильону один нужный свиток?...
Дурная затея. Но как иначе-то?
Даже вороны от смрада поразлетались...
Если я хочу взять под ручку Согию, привести его к ставке сёгуната Токугава и заявить: “Хоккори-доно вырезал всю семью молодого господина, подмяв под себя семейные владения дома Шитай”, – тем самым кинув тень на репутацию старикана, мне нужно хоть сколечки маленькое подтверждение этих слов, чтобы в ответ не прозвучало: “Это был не он”. Причём получиться бросить такую тень, которую не проигнорируешь, как раньше, и не отмахнёшься накатанным: “Хоккори-доно нам помог”.
Понятное дело я рассматриваю вариант явки к министрам и сёгуну без соответствующих бумажек, но хотя бы попытаться их найти стоит.
Пол заметно поскрипывал, иногда даже проваливался.
Архив стоит заброшенным аккурат с момента переноса основной массы бумаг в новую столицу – Эдо. А здесь, по “счастливой” случайности, завёлся проклятый дух, не подпускающий зевак ни на шаг. Смельчаки могут отделаться, как минимум, лёгким испугом; как максимум – разрывом сердца или чего хуже. Тут даже я оценить масштаб угрозы обычным людям не могу – больно странное проклятие. Вроде бы просто куча гниющих досок, пропитанных тёмными силами, а вроде и есть тут что-то недоброе, прямо лезвием над горлом нависающее.
И ладно. Разберёмся.
На фоне ритмичного скрипа досок послышался скрежет – словно кто-то валит цветущее дерево, а то лишь гнётся в разные стороны и неприятно скрипит.
Подойдя ближе, понял – это смех.
Я не один.
За углом картина: безрукая старуха, похожая на скелет, с иногда свисающими, гнойными остатками кожи, сидела обнявшись с бумажным фонариком. Только взглянул на неё – остальные свечи в павильоне потухли, оставив маленький островок света. Руки у “библиотекарши” формально были – если два деревянных обрубка-протеза можно так назвать. Они изображали собой мужскую и женскую фигуры, а “кукловод” – кряхтящая старуха, весело вертела ими вокруг бамбукового штыка.
Сцена началась с момента моего прихода, что подтверждалось сухим дёрганием её губ: “Дождалась”, – или я уже брежу и замечаю того, чего нет – вполне возможно. Вдоволь покрутив парочкой, она уставилась на каплю росы, выступившей на бамбуке – та плавно стекла и полетела вниз.
Миг.
“Кап”.
Вихрь из образов, мыслей, воспоминаний.
Тихо. Вокруг белая тишина.
Ручейком начинают стекаться краски.
Ноги украсил каменный холод, бель вокруг мягко обняла, и стала показывать:
“Рождение”.
Земля и небо – на самом деле, громадный рот, – и два ряда глыб вокруг скалы, по которой стекает ручьями вода: вылажу из глотки гиганта.
Смотрим, что сейчас.
Пред глазами возникла земля. Пасть парила высоко в небе, пуская струи тумана оземь.
В голове закружилось.
...
Нет.
...
Дыхание участилось.
...
Стой.
...
Хватаюсь за глыбы.
...
Не падай.
...
Руки не слушаются.
