Из относительно старых вещей были только часы с червонным золотом, которые были на моём запястье с самого ужина в резиденции Басмановых-Астафьевых в Горном Алтае.

Когда я переоделся и посмотрел в зеркало, то впервые разглядел, насколько органично на мне смотрятся вся эта роскошь. Я выглядел так, словно в ней и родился.

Интересно, почему… Мастерство портных или что-то другое?

В Кош-Агаче, на ужине у графа, я такого за собой не замечал.

Скорее всего виной всему было новое тело, но тогда во мне преобладали старые привычки неприхотливого обычного мужчины средних лет и среднего же достатка.

А теперь, спустя всего неделю жизни в роскоши, я словно преобразился, стал выглядеть естественным для своего статуса.

Движения стали непринужденные, немного расслабленные, неторопливые. Выходит, это мышечная память брала своё, потому что никакой угрозы мой жизни не было и в помине.

Адъютант ждала меня у парадного входа дворца. На ней было тёмно-синее платье почти до самого пола с эффектным вырезом до самого бедра. В руках небольшая дамская сумочка.

При моём появлении девушка едва не вытянулась по струнке. Я успел опередить её жестом, хотя и с некоторым сожалением.

— Не этим вечером, дорогуша, — подмигнул я ей. — Забудь про субординацию. Сегодня ты не на службе, а просто позволяешь мне оттенять твою красоту.

Женский слух падок на комплименты. Это я уяснил ещё в студенческие годы, когда шептал юным представительницам прекрасного пола всякие красивые глупости, а потом приходилось убегать от комендантш женских общежитий, порой даже через окна и далеко не всегда одетым.

— Слуш… — Снежана осеклась, слегка зарделась, а потом сказала:

— Спасибо за комплимент. Но этот выход в свет разовый и не совсем соответствует моему обычному кругу…

— Как знать, как знать… Ты ведь мой личный адъютант, — улыбнулся я как можно более обворожительно.

К крыльцу бесшумно подкатил белоснежный лимузин.

Шофёр открыл двери для моей спутницы, она благосклонно кивнула ему и села. Я устроился рядом с ней на заднем сидении.

До особняка графа Еросимова нужно было проехать через всю Ялту, так что получилась небольшая экскурсия.

Лимузин катил нас по старым улочкам и современным кварталам города.

К моему удивлению, здешняя Ялта была гораздо красивее Ялты из моего мира.

Мне было с чем сравнивать, потому что я бывал там не единожды и во времена Украины, и после референдума.

Тут здания выглядели изысканно, имели в чертах определённую преемственность. Даже небольшие дома отдавали своеобразной «имперскостью», утраченной в моём родном мире за то время пока Крым находился в составе Украины.

Я попросил водителя отключить кондиционер и открыть люк, чтобы впустить в салон вечернюю приморскую прохладу.

Снежана задумчиво наблюдала за проносящимся за окном пейзажем.

Внезапно она спросила:

— Почему вы взяли меня с собой?

— А кого ещё? Ну не Василия же! — попытался отшутиться я.

— Ваша светлость, я серьёзно.

— Я тоже. Не терплю появляться в обществе без красивой спутницы, — ответил я после некоторого раздумья.

— Спасибо за откровенность, — кивнула Снежана. — Это соответствует вашему психологическому портрету.

Ого! Оказывается, меня изучают как подопытного кролика!

— Ты интересовалась моим психологическим портретом? — удивился я.

— Разумеется. Ознакомилась сразу после прочтения медицинской карточки.

— Та-ак, — я чутка поёрзал на кожаном сидении. — И что же там интересного?

— Множественные контузии, провалы памяти. Так себе букет, —бесстрастно произнесла адъютант. — Без последствий это обычно не проходит. Хотя с виду вы похожи на адекватного человека.

— Только с виду. Я становлюсь буйным, когда выпью.

— Записи из резиденции в Кош-Агач это опровергают.

Вот те раз! Значит моя жизнь в пределах Дома всегда находится под колпаком? Тотальная слежка и всё такое?

Ох не зря я проводок из голографического интерфейса в кабинете выдёргивал, ох не зря!

— Большой брат следит за тобой, — проговорил я задумчиво.

— Конечно следит. Вы хоть и лишены титулов, но всё равно — не последний человек в Империи.

— Вот уж спасибо, обрадовала так обрадовала, — проворчал я, а потом уточнил. — Только мне так повезло или во всех благородных домах то же самое?

— В большей или меньшей степени… — Снежана отвернулась и снова устремила взгляд в окно.

Движение в Ялте было довольно интенсивным, впрочем, как и в любом курортном городе в сезон.

Правда тут его большую часть составляли такси, ездящие на удивление спокойно. Ни надоедливых маршруток, ни неповоротливых автобусов...

Большую часть пассажиров перевозили монорельсовые трамваи, линии которых оплетали город подобно паутине.

Из крупного транспорта попадались только разве что грузовики, фургоны и фуры, обеспечивающие город всем необходимым.

Мы выехали на оживлённый перекрёсток в центре.

— Ваша светлость!

Снежана вдруг отпрыгнула со своего места, очутившись у меня на коленях.

Секунду спустя бок лимузина протаранил грузовик.

Страшный удар, скрежет. Меня мотнуло как тряпичную куклу.

Нас протащило через две полосы попутного движения, мы зацепили попутную легковушку и вытолкнули её на встречку.

Раздался грохот и лязг рвущегося металла.

Несчастную легковушку просто смело фургоном, едущем по крайней полосе встречного движения.

Он замер, зацепившись металлом за корпус нашего лимузина. С другой стороны нас поджимала плоская морда грузовика.

На секунду воцарилась тишина.

Я лежал на заднем сидении и не верил, что остался жив. Руки крепко обхватили Снежану. Она безвольно лежала на мне.

— Ты как? Жива?

— Да. И, кажется, цела, — ответила она. — Буду крайне признательна, если ваша светлость отпустит меня.

— Умеешь ты находить время для близких контактов! — сказал я, разжимая руки.

София наверняка бы попыталась зарядить мне пощёчину, но Снежана просто смерила ледяным взглядом.

Даже не знаю, что хуже!

Мы со спутницей отделались лёгким испугом, но в машине был и третий: наш водитель.

— Эй, в кабине! — крикнул я. — Ты живой?

Стеклянная перегородка, разделяющая кабину и пассажирский отсек лимузина, раздвинулась.

Я ожидал увидеть лицо водителя, но вместо него в салон просунулась рука с автоматом.

— Ложись!

Мы бросились на пол. Вовремя — заднее сидение прошила длинная очередь.

Я хотел метнуться снизу вверх, схватить ублюдка за руку, но адъютант опередила. Она ринулась к открытой перегородке, одновременно вытаскивая из дамской сумочки компактный пистолет.

Снежана не собиралась обезоруживать стрелка, а просто просунула руку в кабину и дважды нажала на спусковой крючок.

Пальцы водителя безвольно разжались, выронив автомат.

Я подобрал его, механически проверив обойму — патронов было чуть меньше половины.

— Жесткая ты барышня!

— Только по обстоятельствам, — ответила Снежана. — Выбираемся через люк?

Она кивнула на крышу лимузина.

— Ну, а какие варианты? В кабине ты всё мозгами забрызгала. Кстати, убери с запястья...

Снежана щелчком пальцев отправила вдаль кусочек водителя.

Неприятные сюрпризы на этом не закончились. Только мы собрались вылезать, как боковое стекло расцвело гирляндой от пулевых попаданий.

— Твою мать, я так и знал! — рявкнул я.

Я действительно одним местом чуял, что одним пристреленным водителем эта история не закончится.

Снаружи послышались крики и чей-то визг. Кто-то верещал подраненным поросёнком.

Водители из остановившихся машин убегали подальше от стрельбы.

— Лимузин бронированный, но стекло долго не выдержит! — крикнула Снежана.

— Эх! Была не была! — я отпихнул труп и пролез в кабину.

Двери со стороны водителя тоже были зажаты фургоном со встречки.

Я приготовил автомат, намереваясь выскочить из второй двери, как и по этому окну началась стрельба.