Перед нами возникла штора из плотной тёмной ткани на всю стену. Оуэн сдвинул её, и мы увидели дверь, спрятанную за решёткой. Целых три навесных замка красноречиво говорили, что нам будет сложно попасть в то таинственное место, что скрывается за железной дверью.

— Это она. Это точно она, — возбуждённо произнесла я.

— Поехали. Надо сообщить нашим. Завтра вернёмся с ломами. — Оуэн обнял меня, сияя от счастья. — Мы выберемся!

Назад идти было легче. Мы почти бежали, хотя у меня всё ещё побаливала лодыжка. Но добравшись до насыпи, мы так и замерли на месте.

— Машины нет, Оуэн.

— Я вижу.

Мы стали крутить головой, но вокруг стояла зловещая тишина, и ни души. Солнце клонилось вниз. Мы слишком задержались.

— Стой здесь.

— Ты куда? Не бросай меня здесь одну.

— Я только проверю кое-что.

И он, быстро спрыгнув с насыпи, не выпуская пистолета из рук, подобрался к краю обрыва. А потом крепко выругался.

— Что? — крикнула я, перебивая гул собственного сердца. — Что там?

— Машина внизу! Её сбросили!

Он вернулся ко мне и взял за руку.

— Потратим двадцать минут, но надо торопиться. Придётся вернуться в замок. Если какая-то тварь смогла сбросить нашу машину вниз, значит, она наблюдает за нами. И эта тварь, Элис, точно не боится солнца.

Больше слов не понадобилось. Мы побежали.

Я задыхалась, поднимаясь по ступеням крыльца. Солнце почти село, но нас никто не преследовал, из построек во внутреннем дворе замка никто не выбрался. Оуэн держал пистолет в одной руке, а второй держал меня. Нога разрывалась от боли, а лёгкие — от нехватки воздуха. Я хотела пить, но останавливаться было нельзя.

— На втором этаже я видел комнату со ставнями, — сказал Оуэн, ведя меня к лестнице.

— Здесь как будто воздух изменился, — заметила я. Но Оуэн проигнорировал эти слова, продолжая тянуть меня наверх. Призраки могли появиться здесь в ещё большем количестве, чем в старом доме, где жили Франклин с Чарли.

Вскоре мы оказались в заветной комнате. Оуэн закрыл дверь и подпёр её тяжёлой тумбой, которую я помогла придвинуть. После этого он сбросил с себя рюкзак и принялся закрывать ставни на крючок. Я ему помогла.

Наконец мы расслабленно повалились на пол. Я растянулась во весь рост, раскинув ноги и руки. Оуэн вытирал пот со лба краем майки.

— От кого мы убегали? — спросила я, понимая, что бежали по пустой дороге, и никто нас не преследовал.

— Мы убегали от потенциальной опасности. — Он полез в рюкзак. — Придётся провести здесь ночь. Посмотрим, что у меня тут есть. — И парень принялся выгребать содержимое рюкзака. — Фонарик. Ещё один пистолет. Пригодится. Вода. Держи!

Я поймала бутылку, села и присосалась к горлышку.

— Тут есть ещё сэндвичи и печенье. Франклин закинул консервы. Ужин нам обеспечен.

— А верёвка для чего?

— А чёрт его знает. — Он долго смотрел на неё, потом начал смеяться. Я подхватила. Это был истерический смех, а вовсе не от веселья. Пережив стресс, мы, таким образом, выплёскивали эмоции. Когда верёвка была отброшена в сторону, я подумала, что надо бы положить её обратно в рюкзак, но Оуэн отвлёк. На дне он нашёл ещё что-то. — Лекарства от головной боли и…

— Что там?

Я подползала к Оуэну, но он засунул чёрный пакетик обратно. Чёрный. Квадратный. Я успела увидеть, что это.

Он сглотнул.

— Клянусь, я к этому не причастен.

— Да ну? — ехидно бросила я, едва сдерживая улыбку.

— Элис…

— Не парься, Оуэн. Все мы люди. И, несмотря на обстоятельства, желания никуда не деваются. Вот тебе ещё одно доказательство того, что мы живы.

Мы улеглись на полу, который покрывал тонкий пыльный ковёр. Комната казалась мрачной, за закрытыми окнами шумел ветер. Кажется, он усиливался. Но лучше не прислушиваться.

— Поговори со мной, Оуэн. Тишина пугает.

— Тебе тоже хочется подглядеть, что происходит снаружи? — он задал этот вопрос, потому что я как раз смотрела на плотно закрытые ставни.

— Нет. Я просто… боюсь.

— Всё будет хорошо. Помним о том, что зомби медленные, тупые и неуклюжие. Они не заходят в дома после заката. А призраки страшны, только если им поверить. Мы ведь не собираемся им верить. — Он придвинулся ближе и, лёжа на боку, опираясь на локоть, смотрел на меня. — Ты не сказала о нём.

— В каком смысле?

— Когда я задал вопрос… Ты сказала, что хочешь обнять родителей, а потом вылез интернет. Ты ни слова не сказала о бойфренде.

— Ох, Оуэн, ты решил запереться со мной на все замки, чтобы выяснить всё о моей личной жизни? Это был твой коварный план? — Я улыбнулась, потому что выражение его лица показалось мне забавным. Жалко стало парня, и я наконец призналась. — Он женат. И вряд ли переживает за меня.

После минутного молчания Оуэн рухнул на спину.

— Почему женатый?

— Что значит «почему»?

— Я понимаю, если бы ты не вышла лицом или отталкивала бы от себя своим поведением, но нет… Ты вполне могла бы найти свободного мужчину и… ну, в общем, мне кажется, что ты заслуживаешь большего.

— Спасибо, — я грустно улыбнулась. — Мне было удобно. Никаких обязательств. Я вообще человек-одиночка… в том плане, что предпочитаю жить одна и семьи я не хотела. С ним я встречалась в ресторанах, отелях… где угодно, но только не у себя. Порой он увозил меня за город, в свой коттедж, о котором жена не знала. Мы могли провести вместе целый уикенд, а потом не вспоминали друг о друге почти месяц. И не только он, но и я не жаждала встреч с ним. Так… приспичило — встретились. Что? Ты в шоке?

— Да. — Оуэн снова повернулся на бок, но теперь его лицо нависло над моим. Красивое лицо с выразительными скулами и пушком светлых волос на подбородке. — Неужели ты никогда не думала о будущем?

— Думала. После того, как попала сюда. И мне страшно, Оуэн. Теперь-то я понимаю, что я хочу детей, хочу стать чьей-то женой — ощутить на себе узы брака. Я никогда не любила, Оуэн. Это всё упущено из-за моих собственных амбиций. Мне двадцать восемь, и, возможно, больше мне…

Оуэн не дал мне сказать эти страшные слова, запечатав рот поцелуем. Я испытала гамму чувств в одно мгновение — удивление перешло в возмущение, а потом в бурную радость. Я потянула руки к его волосам и отдалась своим ощущениям. А почему бы и нет? А вдруг для нас это последний раз?

Прохлада ночи не могла справиться с жаром наших тел и потушить огонь страсти, вспыхнувшей и бушевавшей почти два часа. Я сгорала в жарком пламени и желала только одного — утолить свой голод. Как и те, что находились за пределами толстых стен, жаждая вкусить живой плоти, но несколько иным способом. Мы ничего не слышали и ни о чём не думали в те моменты. Для меня был важен Оуэн, а для Оуэна — я. Это было похоже на помешательство, от которого всё мутнеет в голове и мир, которого и так нет, исчезает на долгие-долгие минуты, но тем сладостней оно казалось.

Устроившись на старом ковре с изображением какой-то битвы, мы нежно прижались друг к другу и нашёптывали приятные слова. Одежда лежала рядом, но мы не спешили одеваться. За запертыми дверями мы чувствовали себя в безопасности. А объятия Оуэна, как защитный кокон, оберегали меня от неприятных эмоций.

В какой-то момент мы затихли, и я слушала мерное дыхание Оуэна. Думала, что он уснул, но когда подняла голову, увидела, что глаза его открыты. Он смотрел в потолок, белки блеснули каким-то стеклянным отблеском.

— Всё хорошо? — спросила я.

— Слышишь?

— Нет. Ветер вроде стих… — Но я всё равно прислушалась.

До слуха доносилось странное шипение, как будто кто-то наговаривал заклинание. Я привстала, нащупала бельё и принялась натягивать на себя, не задумываясь о правой и левой стороне. Оуэн последовал моему примеру: надел джинсы, застегнул и схватил пистолет. Подойдя к одному из закрытых намертво окон, прислушался. Щелей никаких не было, поэтому мы не могли увидеть, что происходит снаружи.