— Убирайтесь отсюда! — выскалилась я.

— А не то что? — вскинулась чёрная бровь.

Не найдясь с ответом, я подавилась возмущением.

— Вот, что, котёнок, — его рука отбросила мою косу назад за спину. — Заткни свой маленький ротик пряником и больше не путайся у меня под ногами. На днях я отчалю из вашего порта, а до тех пор тебе придётся потерпеть моё неравнодушие к твоей сестричке. Не переживай, я не собираюсь кусать её каждую ночь, а что до остального, так от Анечки уже не убудет.

Меня вышибло от дикой наглости клыкастого ублюдка.

Вампир отстранился и зашагал к крыльцу.

Есть нечто несусветно постыдное в том, что мне бросает вызов одиннадцатилетний ребёнок. И ещё постыднее, что я позволяю себе действительно злиться на столь юное создание.

Что о себе возомнила эта несчастная малолетка? Неужели думает, коль пощадил её разок-другой, то стерплю любые выкрутасы? Чесноком мне в морду брызгать! Где только нахвататься успела? Ну, погоди, Ярочка, ещё раз доставишь мне неприятности, плохо тебе будет: у любого терпения есть пределы. Полезешь на рожон, проучу так, что по гроб не забудешь.

Выдохнув раздражение, я толкнул дверную ручку и вошёл в шумный зал трактира, заполненный ароматами человеческого пота, солода и табачного дыма.

По привычке занял дальний столик.

С грузом по-прежнему не разобрались. Этот клятый пакгауз до сих пор битком набит дровами и бочками с дёгтем. Я успел пообщаться с капитаном порта, но тот лишь разводил руками и обещал устроить всё в лучшем виде, а на шее его болтался серебряный амулет, защищающий от внушения.

Нет, я мог запросто сорвать его, но это мало бы что изменило, ведь подобная дерзость никоим образом не поторопит грузовые суда, застрявшие невесть где. Заставить же выгружать товары под небо, чтобы вместо них заполнить складские помещения моими, значит привлечь слишком много внимания.

Проще говоря, я злился и собирался компенсировать душевное расстройство обществом миловидной белокурой подавальщицы.

Вторая сестрица, с великолепным каскадом тёмно-русых волос, тоже казалась весьма привлекательной, но всё же ей недоставало лет, чтобы расцвести в полной мере. Возможно, через пару-тройку годков, если будем обретаться в этих местах…

Алавская губа, благодаря тёплым водам Сефидского моря, не знает ледяных оков, а потому навигационные пути всегда открыты для судоходства, так что «Вильда» проходит мимо Нова-Затоки дважды в год. Пожалуй, дам себе труд иногда навещать эту тихую гавань, если только сроки доставки не будут поджимать.

Либена украдкой бросила на меня взгляд, зарделась и подошла к светловолосой сестре, с жаром зашептав той на ухо. Смех и гомон толпы не мешали моим чутким ушам, так что я отчётливо различил:

— Анка, твой ухажёр пришёл, — девица прикрыла ротик ладонью и со всей безмозглостью юности захихикала. — Смотри-ка, сегодня он один. Поди, не хочет, чтобы вам кто-то мешал, — она почти закатилась восторгом.

Аннушка обернулась на меня и засветилась улыбкой. Её локоны рассыпались по плечам. Накрахмаленные оборки блузы подчёркивали округлости фигуры, будто кружевная салфетка пару свежих булочек — с пылу, с жару и только для меня.

Злость отступила, подобно ночному мраку, гонимому лучами рассвета.

Согласен, плохая метафора для вампира, но не будем придираться к собственному мозгу. Тот сейчас слишком занят созерцанием прекрасного и планами на вечер.

К чёрту рыжую девчонку, перебесится. Ради её спокойствия отказывать себе в удовольствии я точно не стану.

Аннушка, негромко постукивая каблучками и шелестя ворохом подъюбников, подошла к моему столику. Щёки её непроизвольно вспыхнули в ответ на мою улыбку, а ресницы стыдливо опустились. Мы обменялись невинными приветствиями, я напоказ заказал пива, и девица упорхнула к стойке.

Войтех Седлак наполнял очередную кружку из краника деревянного бочонка и зубоскалил с неким завсегдатаем. Хозяин трактира лишь мельком бросил на меня суровый взгляд, но не захотел терять лицо перед гостями и вернулся к пустой беседе.

Безусловно, поведение дочери не скрылось от отеческого взора. Не исключено, что Аннушку просватают раньше, чем моя шхуна вновь бросит швартовы в местном порту. Печально, если так: лезть в постель к замужним дамочкам я привычки не имею.

Трактирщик без лишних слов наполнил и кружку, предназначенную для меня. От разговоров с приятелем он не отвлёкся ни единым лишним движением брови. Несмотря на простоватую наружность, этот толстяк вовсе не глуп. Понимает, с кем лучше не связываться — и ведь даже не представляет, насколько прав.

Глядя на его поднимающиеся в улыбке усы и прищуренные хитрые глазки, я непроизвольно возвращался к воспоминаниям из головки старшей дочери этого мужика — которая только что опустила кружку с пенным напитком передо мной и подарила полную обещаний улыбку. Вживую мы с Аннушкой о её семье мало говорили.

Ладно, вынужден признать, что могу понять Ярочку.

На её месте я бы тоже бесился и пытался предпринять хоть что-то, лишь бы защитить единственного дорогого человека.

Однако девчонка рисковала жизнью, чтобы отвадить меня. Потакать столь дерзкой самонадеянности нельзя. Так что проучить её в случае очередной авантюры будет очень полезно — воспитательно, я бы сказал. Девчонка должна понять, что попытки тягаться с противником вроде вампира не закончатся ничем хорошим. Ведь окажись на моём месте не столь терпеливый сородич, её обескровленный труп уже бы отправился на корм червям или рыбкам.

Дверной колокольчик звякнул, и в трактир вошёл хорошо одетый мужчина с тростью. Его появление заставило гомон толпы прерваться буквально на полуслове. Но стоило гостю кивнуть и светски улыбнуться трактирщику, как все вернулись к своим кружкам, и шумовая завеса восстановилась.

Вежливо сняв головной убор, мужчина заметил меня и взял прямой курс.

Я угрюмо уткнулся в кружку, надеясь, что это просто какой-то чиновник и речь пойдёт о судне и грузе.

— Добрый вечер, молодой человек. Извините за беспокойство, но случаем не вы капитан шхуны «Вильда»? — вежливым, очень располагающим тоном зашёл шляхтич.

— Шкипер, — машинально поправил я. — Допустим, а в чём дело? Что-то не так с судном?

— О нет, уверяю вас, с кораблём всё в порядке, — с почти искренней, но всё же натянутой улыбкой мужчина опустился на противоположную лавку, поправил богато украшенные ножны, чтоб не мешали, и прислонил трость к столешнице.

Сердце его билось в привычном для смертных ритме, но вот запах говорил, что этот субъект успел испробовать вкус вампирской крови.

— Позвольте представиться, — он оправил чуть тронутые сединой усы, — Кароль Пекарский, каштелян его благородия барона Юргена Ветцеля.

Несмотря на забавное имя, я совершенно не развеселился.

— Спешу сразу предупредить, — более холодным голосом сообщил баронский ставленник, — что снаружи нас дожидается небольшой отряд гораздо менее смертных ребят, чем я. Задний выход тоже взят под охрану, так что смею взывать к вашему благоразумию, господин фон Шнайт.

Мои пальцы непроизвольно сжались на рукояти абордажной сабли, а желваки отчётливо заиграли от напряжения, которое свело челюсти.

— О, и брать меня в заложники — совершенно пустое, — как бы по-дружески сообщил каштелян. — Незаменимых людей нет, и я полностью осознаю, что барон вполне готов пожертвовать даже столь верным служителем, дабы переговорить с вашей светлостью с глазу на глаз. Посему давайте просто выйдем отсюда и отправимся в крепость, где для вашего визита уже всё приготовлено.

— А если откажусь? — слова из моей глотки выкатились с нотками звериного рыка.

— Нет, нет, ни в коем случае! — с деланно радостной улыбкой махнул он рукой, хотя на лбу уже проступили бисеринки пота. — Вы только взгляните на всех этих людей, неужели вы собираетесь подвергнуть их жизни опасности ради незначительно шанса на побег? Хотя, кто знает, может и готовы. Не мне вас судить. В таком случае, вам следует учесть, что экипаж вашей шхуны, да и само судно взяты под наш присмотр в той же степени, что трактир. Очень вас прошу, не усугубляйте положение.