Я поднялась на второй этаж, подёргала дверную ручку Либенкиной спальни. Заперто, внутри тихо и свет из-под двери не льётся.

Блин, только не это…

Часть меня уже догадалась, что найти Анну не получится.

Это всё он! Наверняка вампир внушил ей, чтобы выбралась из дома и пришла к нему!

Как же я его ненавижу! Даже сильнее, чем отчима!

Так, надо успокоиться. Может, я ошиблась. Вдруг Анке просто на двор приспичило?

Спустившись обратно в кухню, я обнаружила, что задняя дверь действительно не заперта. Вышла на крыльцо. Стало зябко: прохладный воздух быстро забрался под ночнушку, ветерок трепал подол и распущенные волосы.

Выходить ночью из дома очень страшно. Особенно теперь, когда мне привалило счастье лично познакомиться с ночными хозяевами мира.

Быстро отстучав тапками по доскам ступенек, я сбежала во двор и подлетела к нужнику.

Дверь легко поддалась, но внутри никого не сидело.

Я стала озираться в полном бессилии. Меня затопляло дикое отчаяние.

Нет, только не её! Этот паскудный мерзавец не имеет права использовать Анну!

Но что я могу? Куда он её забрал? Скорее всего, на своё судно, но я не знаю, на чём он приплыл, да и в порт никогда одна не ходила, тем более ночью. С девчонками, да, мы бегали там иногда, пока не получили взбучку, когда Ганка поранилась на пирсе.

Облизав пересохшие губы, я побрела обратно в дом. Ног под собой не чуяла, в груди всё похолодело от безысходности. Чуть не хлопнула дверью, забыв, что нельзя никого будить. И саданулась ногой об ушат с мыльной водой — та немного расплескалась.

Это не после мытья полов. В этом ушате мы моемся, когда баню топить не хочется.

Похоже, вампир велел Анне помыться перед свиданием с ним.

Живот нехорошо скрутило. Ведь он прямо сейчас с ней развлекается…

Тряхнув распущенными волосами, я попыталась собраться.

Он ведь её не убьёт… Не должен, не может… Этот упырь пытается скрываться — неважно от кого и почему, — значит, не станет оставлять за собой трупы. Об исчезновении человека сразу же доложат баронскому каштеляну, он пришлёт ратников, и те наведут шороху, выискивая нарушителя.

Получается, вампир её отпустит, и Анка вернётся домой.

От этой мысли немного полегчало, я протолкнула слюну в пересохшее горло и тяжело опустилась на табурет. Провела ладонями по лицу, будто стирая невидимую грязь, медленно выдохнула. Позаламывала руки, невольно посматривая на дверь и ожидая, что сестрёнка вот-вот вернётся.

Засосав нижнюю губу, я вдруг перевела взгляд на ушат.

Анна его оставила, даже не попытавшись скрыть свою ночную отлучку. Плохо, если она не уберёт его, когда вернётся: утром у бабушки возникнут вопросы. И вдруг кто-то встанет посреди ночи? Блин, придётся самой заметать следы за этим гадом.

Я перетащила ушат через порог — с водой он для меня тяжеловат — и перевернула боком, выплёскивая содержимое с крыльца на клумбу. Промыла деревянную утварь у колодца и вернула на место.

Навалилась усталость.

Наверное, мне не стоит дожидаться Анку здесь. Что я ей скажу? «Привет, как погуляла? Покажи-ка укусик!» Нет уж, лучше вернуться в постель.

Забравшись под одеяло, я обхватила подушку и поджала колени. Уснуть не вышло, да и не пыталась. Когда дверь тихо скрипнула, внутри всё вскричало от ликования, сердце стало колошматить за рёбрами с отчаянной надеждой.

Анна осторожно притворила дверь, разделась и забралась в постель.

Я не решилась с ней заговорить, просто сопела. Она даже не поняла, что я не сплю.

Отвернувшись к стене, я выдохнула с облегчением и провалилась в сонное забытье, будто в обморок.

Я с неохотой оторвался от нежных девичьих губ.

Веки Аннушки поднялись, на меня посмотрели прекрасные лазоревые глаза. На щеках девушки снова появился очаровательный румянец, а зубки блеснули в робкой улыбке. Я тоже улыбнулся ей — не показывая клыков. И притянул обратно. Мои руки скользнули по изящному стану: увы, уже облачённому в ранее сброшенный наряд.

— Подожди секунду, у меня кое-что есть для тебя, — мои пальцы коснулись её подбородка, а глаза почернели. Девица погрузилась в транс и просто стояла посреди каюты, как марионетка без ниточек.

Поискав в рундуке, я достал пару подарков.

На плечи Аннушки лёг газовый шарфик в тон её прекрасных глаз.

— Носи его постоянно, — увещевал я, завязывая ткань вокруг немного травмированной шейки. — И тебе очень хочется его носить, тебе нравится этот шарфик. Ты не станешь снимать его ни при ком. Только перед сном, в темноте, а если кто войдёт, не позволяй ему увидеть тебя без шарфика. Не снимай его даже перед зеркалом, а если увидишь своё отражение без него, помни, с твоей шеей всё в полном порядке. И не позволяй никому трогать этот замечательный шарфик, хорошо?

Девушка медленно, осоловело кивнула. Я подтолкнул её подбородочек, закрывая бестолково открывшийся ротик. Мои глаза прояснились, а следом и её. Ресницы захлопали крыльями бабочки, взгляд упал на грудь, пальцы коснулись свободных концов воздушной ткани.

— Рихард, ох, спасибо! Какой красивый! — вновь одарив меня улыбкой, Аннушка обвила руками мою шею. На некоторое время нас занял ещё один сладкий поцелуй.

— Это не всё, — сообщил я, скользя большим пальцем по чуть припудренной щеке и заглядывая в озёра глаз, но уже не пытаясь вливать в них ни капли собственной магии.

Я взял её нежную руку. Удивительно как удаётся девчонкам сохранять кожу совсем не огрубелой, несмотря на тяжёлый труд. Но желание нравится неистребимо в женском поле — уж сколько поколений я повидал. Это о многом говорит, учитывая, что ночных охотников всегда привлекает именно красота.

Запястье моей сегодняшней пассии украсил золотистый браслетик с камнями лазурита: мне нравится подчёркивать достоинства своих девочек.

Аннушка преисполнилась восторга.

— Мне никогда ничего подобного не дарили! — она лучилась счастьем.

Так ты никому раньше и не давала.

Но вслух сообщать даме подобную скабрезностью я бы не стал, а потому лишь поцеловал её ручку да отворил дверь каюты. Мы вышли на шканцы и неспешно направились к сходням. Невысокие каблучки её ботиночек цокали по палубным доскам.

— Тебя проводить? — я развернул девушку к себе за талию.

— Нет, нет, ни в коем случае… — испугалась она и тут же смущённо отвела взгляд. — Ты только не подумай, просто…

Я коснулся её губ, велев не продолжать.

— Я всё понимаю. Совершенно ни к чему, чтобы нас видели вместе, верно?

Она облегчённо кивнула и порозовела пуще прежнего. Смертный глаз не заметил бы этих изменений, да ещё в свете палубных фонарей, но я отлично вижу кровь под кожей.

— Мы ещё увидимся? — Аннушка подняла на меня глаза.

— Возможно. Пока наш груз всё ещё в трюме. Коли ничего не переменится, завтра я загляну к вам.

Одарив меня прощальной улыбкой, девушка сошла на пирс. Я ещё некоторое время смотрел ей в спину по направлению бушприта, затем вернулся в рубку. Убрал окровавленные простыни с тахты и завалился в свою излюбленную позу.

Вечер сложился удачно.

Конечно, ещё три десятилетия назад простушке вроде Аннушки не перепала бы и толика моего внимания. Ох, каким ассортиментом я пользовался в должности лорда-протектора! Лучшие женщины империи и не только: мартельские куртизанки, самахские одалиски, дочери благородных домов…

То были самые разнузданные годы моей жизни и наступили они сразу же после войны.

Гаренмарк никогда не считался полноправной частью Альхарды, правил там статхаудер Сигизмунда. Но после смерти хозяина наместнику не хватило сил, чтобы подмять вверенные ему территории под собственную власть. Он сбежал, бросив страну на растерзание более могущественных владетелей.

Тот злополучный шторм, что наполнил мои лёгкие солёной водой, стоил нашей эскадре пяти судов и всего чародейского контингента, так что на театр войны она прибыла далеко не в лучшей боеготовности. От сокрушительного разгрома нас спас Вальдемар, явивший своё могущество с драматизмом бога из машины.