Что не помешает разыскать меня глазами одержимого животного…

Потому приходится таскать на себе вот такой, воистину деревенский оберег — птицегон. Такие обычно прикрепляют к огородным пугалам, чтобы те эффективнее справлялись с возложенными на них обязанностями. Придётся приобрести новый, раз на этом чары ослабли или сдурели.

Рванув шнурок с шеи, я зашвырнул его прочь по лунной дорожке на воде.

— А я говорю, что это плохая идея, — шепнула Таяна, покосившись на Витека.

Мы втроём сидели в кустах за околицей небольшого хутора. Все ставни уже закрылись на ночь, а из некоторых труб тянуло дымом: в предгорьях по ночам такая холодрыга иногда бывает, что даже в конце лета очень можно хвост отморозить.

Витек, мой старший брат, вглядывался в человеческие жилища с решимостью настоящего вожака. Ну, собственно, он и так вожак нашей маленькой стаи. Отец-то погиб, маму тоже кровососы выследили, как и всех остальных. В общем, втроём мы остались.

У них обоих волосы тёмные, папины, а я больше в маму пошёл. У неё красивая русая коса была. Я стараюсь пореже семью вспоминать: грустно становится, хоть вой.

— Вон тот хлев, — Витек показал в сторону низенькой пристройки у самой окраины хутора. Глаза у нас сейчас были волчьи, так что в темноте мы всё видели, просто без ярких красок.

— Блин, как я это ненавижу, — снова пробормотала Таянка.

— Сделаем всё быстро и свалим, — Витек не захотел пререкаться с ней. Вообще, они часто ссорятся, но сейчас на это действительно нет времени. — Пошли.

Он ринулся вперёд, пригибаясь, но не падая на четвереньки. Мы с сестрой потрусили следом. Перемахнули через забор и затаились в тени какой-то баньки.

Скрипнула дверь сруба напротив, и на порог вышла пара подвыпивших мужиков с люльками в зубах, ну, с трубками курительными. Мы подождали, пока они распрощаются. Вот один вернулся в дом, а второй, пошатываясь, убрёл восвояси.

Витек знаком показал, что пора двигаться. Мы не пытались пробраться в хлев через дверь: её заперли на замок. Витек подставил мне ладони и помог подняться выше. Я зацепился за колоду деревянного окошка, подтянулся и забрался внутрь. Сам Вит бы сюда не пролез: уж больно плечи широкие, а у Таянки… ну, кое-что тоже мешает.

Очень пахло свинячим дерьмом, а ещё соломой — она колола босые пятки. Мы всегда без обуви ходим, если не сильно холодно, ведь так перекидываться быстрее получается. Толстая свиноматка всхрюкнула и покосилась на меня, но отвалилась обратно спать. Поросята тоже дрыхли: крупные, двухмесячные. Блин, могут и в окошко не пройти…

Но отступать-то поздно.

Я перевернул деревянное ведро от помоев и поставил под окошком.

Первого поросёнка я вытащил из укромного гнёздышка в соломке очень осторожно. Этот пятачок проснулся, но визжать не начал, а с интересом покосился на меня. Похрюкивать он начал только когда его передние копытца свесились на улицу. Но мальца тут же подхватили руки моего брата или сестры, а я уже полез за вторым.

Тут в замке провернулся ключ…

Вытаращившись с испуга, я всё же схватил ещё одного: этот сразу начал визжать. И продолжал голосить, вылетая из окошка.

— Ах ты ж, зараза! — вызверился мужик, появившийся в дверном проёме.

В тот же миг мои пальцы ухватились за край толстой рамы. Рывок — и ноги полетели на свободу быстрее головы. Ошалевший от такой прыти мужик даже замолчал, но вскоре выскочил из свинарника и ещё долго орал нам вслед, будя всю округу.

Витек и Таяна тащили по поросю, а я гнал порожняком. Под конец мы даже поржали. Приятно было видеть сестру весёлой. Правда она быстро вернула себе серьёзный вид и сказала:

— Теперь искать будут.

— И так бы искали, — отмахнулся брат.

— Но теперь они точно знают, сколько нас и как мы выглядим.

— Да ни фига они не знают. Это мы всё хорошо видим, тот мужик в потёмках ни черта не разглядел, зуб даю.

Вскоре мы уже сидели у костра и вгрызались в нежное, только что зажаренное мясо. Второго порося оставили про запас. Вещей у нас с собой немного: пара сумок. Нам же приходится налегке перемещаться, нигде долго не оставаться, чтоб упырюги нас не зачуяли.

— Доберёмся до Хатарокона, не придётся больше воровать, — сказал Витек, чтобы подбодрить сестру. Таяна ещё переживала, хотя обгладывать свиную рульку это ей совсем не мешало. И правильно: попереживать всегда успеется, надо сил набираться, если возможность предоставилась.

А потом мы почуяли его…

Только поздно: эти гады умеют красться жутко тихо. Может даже летают, потому и не шумят, кто их знает?

— Ты посмотри-ка, что у нас тут завелось, — сапоги незнакомца мягко ступили на прогалину. Лунный свет выбелил его короткие светлые волосы и чуть заметно отразился в воронёном нагруднике. Сбоку на поясе висели ножны, из которых торчала рукоять с простой крестовиной.

Витек сразу же подорвался и зарычал, мы с Таяной тоже оторвали задницы от бревна и напряглись, готовясь драться или бежать. Ну, точнее по очереди.

— Шавкам место на привязи, — сказал вампир и сделал ещё шаг, будто не замечая изменений, которые происходили с Витом.

Мой старший брат низко зарычал, его лицо вытянулось, зубы перестали походить на человеческие, а ногти удлинились и заострились мощными когтями. Мелкие волоски на теле начали отрастать, превращаясь в звериную шерсть. Грудные и плечевые мышцы натянули просторную рубаху. Но ему не удалось сменить ипостась до конца.

В руке кровососа что-то блеснуло…

Хлёсткий удар рассёк воздух, и шею Витека обмотала цепочка.

— Поводочек для щеночка! — губы кровососа растянулись в гадкой усмешке, я заметил влажные кончики клыков, а ещё его глаза почернели, и он дёрнул туго натянувшуюся цепочку на себя.

Витек рухнул на колени, судорожно хватаясь за серебристые звенья…

Ох, нет! Не серебристые! Это и есть серебро!

Пока брат пытался отодрать эту дрянь, вампир успел залихватски перемахнуть через него, продолжая наматывать и переплетать витки. Всё произошло так быстро… Он протанцевал вокруг Витека и бросил того умирать мучительной смертью. С хохотом отступил, будто играя.

— Вит! — закричал я и бросился помогать брату.

Животные черты втянулись обратно, и сейчас его лицо багровело, на шее проступали вздутые вены, а от кожи валил дым. Я обжигал пальцы, пытаясь распутать цепочку, но времени искать в сумке перчатки не было.

Серебряные звенья никак не поддавались, Витек хрипел, глаза вылезали из орбит, а ещё…

— Нет! Отвали, ублюдок! — кричала Таяна.

Обернувшись, я увидел, что этот сукин сын повалил её в траву. Мигом позже его голова припала к ярёмной вене, и сестра закричала так, что я чуть не бросил Витека лишь бы оттащить клыкастого падлу от неё и разодрать глотку ему самому.

Кровь закипала, я чувствовал, что сам начинаю меняться. Ногти росли, но это оказалась неожиданно полезно: мне удалось подцепить туго замотанную цепочку и начать разматывать её. За криками сестры я различал поросячий визг: мелкий паршивец голосил так, будто это ему кровь пустили.

Таяна отбивалась, но у нее ничего не выходило. Проклятый мертвяк сосал её кровь. Я даже не знал, что вампиры могут питаться нами, но этому, похоже, было по приколу. Упырь оторвался от её шеи, схватил рубашку на груди девушки и рванул в разные стороны — ткань с треском разошлась. Пальцы сволочного ублюдка смяли её сиськи, а рот впилась рядом с правым соском.

От нового крика сестры я чуть не захлебнулся яростью, но продолжил распутывать звенья. Затем её вопли начали переходить в звериное рычание: Таяна тоже начала перекидываться. Ещё бы от такого-то кошмара не перекинуться!

Вот, ещё немного, ещё чуток… Есть!

Мои почерневшие пальцы отбросили серебряную дрянь прочь, будто ядовитую змею. Витек рухнул вперёд и тяжело начал хватать ртом воздух, а гневное рычание сестры с неожиданным сухим щелчком стихло.

— Тая… — хрипло выдавил старший брат и, наплевав на боль, тут же подскочил на ноги. Мы оба бросились на чёртова кровососа.