— Возьмите ребят и прочешите окрестности, — скупо распорядился барон. — Кароль поедет с вами. Общение со смертными предоставьте ему.

Смиренно стоявший за спиной его благородия каштелян поднял глаза. Мне он никогда не нравился. Мутный тип. Смертный, а на таком хлебном месте. Разодет вечно, будто самого барона перещеголять пытается. И шпага при нём чисто напоказ, поди даже пользоваться не умеет. Да ещё трость — опять же для солидности, не хромой он, чтоб в подпорке нуждаться. Но он из поморской шляхты, родовитый, зараза. Борон его сильно ценит, уж не знама за что. Сам смертный и со смертными вечно лясы точит, хотя внушение работает куда быстрее и информацию даёт куда как более точную.

Ну, чего делать-то? Взяли мы на усиление десяток парней — да по коням.

Оставили каштеляна с кулаком разговоры разговаривать под сливовицу, а сами углубились в лес.

— А чего мы ищем-то? — вопросил Матей, когда мы прочесывали вверенный участок.

— Да без понятия, — честно признался я и отвел ветку дикой яблоньки. — Следы, улики, зацепки. Надо разобраться, чего со Зденеком случилось.

— Следы? — переспросил Любош. — Вроде этих?

Я подошёл и взглянул, куда указывал палец сослуживца.

В чуть сыроватой почве остался отпечаток здоровенной лапы. Отдалённо она напоминала волчью, только пальцы расставлены шире. Позвякивая кольчугой, я опустился рядом и приложил затянутую в перчатку руку рядом со следом.

Ребята присвистнули.

— Походу, у нас волколаки завелись, — прыснул Матей.

— Угу, облаву устраивать придётся, — подтвердил Любош.

— Вот откуда они берутся, а? — покачал головой Матей и заложил два пальца за пояс. — Вроде ж не заразные, обращать смертных не могут, только детишек рожают, а всё не переведутся.

— Так может они детишек-то стараются побольше наделать? — хохотнул Любош. — Ну, там, ответственность за продолжение рода чуют, вот и стараются не покладая рук.

— Тогда уж лап! — поддержал Матей. — Ух, помню, держал старый барон при себе одну волчицу…

— Разговорчики отставить, — велел я, вздёрнув губу и показав клык. — Это вам не хиханьки-хаханьки, дело серьёзное. Если в наших лесах бегают такие зверюги, мы должны немедленно поставить барона в известность.

— Думаешь, это оборотень Зденека уделал? — вопросил Любош.

— Не знаю, — я мотнул головой, побряцывая бармицей. — Если их несколько было, то вполне могли. Ну, или если на особо матёрого нарвался. Так, я сейчас доложу коменданту, а вы смотрите в оба. Херовое дело, не спокойно на душе. Поняли?

Получив в ответ кивки и посерьёзневшие лица, я глубоко вдохнул и закрыл глаза.

Нащупал метальную связь, которая возникла между мной и Бурешем, когда тот напоил меня своей кровью. Постучался, дождался ответа.

«Командир, у нас ситуация, — начал я, — нашли волчьи следы».

И тут я услышал низкое, гортанное рычание…

Как сумела эта тварь подобраться к вампирам настолько тихо, для меня осталось загадкой. Спасибо сверхчеловеческим рефлексам: я успел потянуть рукоять меча из ножен в тот же миг, когда зверюга прыгнула на Матея.

Косой удар распорол бочину лохматого чудища, сталь скользнула по рёбрам. Поваленный на землю вампир уже собрал кулак для удара и вмазал по волчьей морде, а Любош добавил от себя хороший пинок. Тряхнув лобастой башкой, оборотень бросился через густой подлесок, миг спустя о его визите напоминали только покачивающиеся ветви бересклета.

— Твою же мать… — проговорил Матей, принимая руку товарища и поднимаясь.

— Ну, теперь мы точно знаем, что это не собака-переросток, — усмехнулся Любош.

— Возвращаемся в замок, живо! — распорядился я, но убирать клинок в ножны не стал. И ребятам тоже велел достать оружие.

— Да он же раненый, — Любош нехотя потянул заточенную полосу стали из устья. — Не вернётся, тихо сдохнет под кусточком.

Это были его последние слова.

Волосатая махина пронеслась серой полосой и утащила вопящего латника за собой.

— Ёпрст, — обозначим так слова, которые вырвались из глотки Матея.

Мы ещё слышали крики. Я даже не знал, что вампир может так кричать…

— Уходим! — скомандовал я и дёрнул остолбеневшего подчинённого за плечо.

— Но как же Любошь…

— Это приказ, дубина! — заорал я, утаскивая его за собой.

Мы бросились через заросли, вздымая следом опавшую листву. Через прорехи в ажурных кронах проникал лунный свет и отражался в зеркальной стали клинков. Кольчуга гремела, так что тихим наш забег не являлся. Надо было снарядиться, как Зденек, но кто же знал, с какой дрянью мы тут повстречаемся?

И эта мохнатая зверюга сейчас пыхтела позади.

Мне не хватало концентрации, чтобы связаться с комендантом. Происходящее казалось каким-то безумием. Это оборотни убегают от вампиров, а не наоборот. Да, бывают исключения, но всё же мы не добыча для волков. С этой тварью что-то явно не так. Не способен оборотень так быстро исцеляться. Может, это другой? Сколько тогда их бегает по нашим лесам? Целая стая?

Ох, ты ж блин… Волк куда-то пропал.

Я перестал вкладываться в ускорение — мышцы сразу заныли в надежде, что повторно от них такой работы не потребуют.

— Чего мы остановились-то? — спросил Матей.

Он не запыхался, но только потому, что у нас нет физиологической потребности в дыхании. Усталость у нас проявляется ломотой в костях, мышцах, связках… и в голоде. Я внезапно вспомнил, что совершенно забыл позавтракать… зато теперь рискую стать ужином для бешеной псины. Позорище-то какое.

— Он нас обошёл, — я принял боевую стойку, соединив руки на рукояти клинка. Сослуживец повторил мои действия, и мы встали спина к спине, прислушиваясь и вглядываясь в ночной лес.

Вампирские глаза отлично улавливают не только скудный свет луны и звёзд, но и магию, а также свет жизни. В оборотнях содержатся оба компонента. Однако я никак не мог заметить между кустов лёгкое свечение, которое должно окружать волколака. Только ветер шелестел листвой орешника и колыхал пышно разросшуюся под лесным пологом сныть.

— Где же ты, ублюдок? — тихо прошептал Матей.

И мы получили ответ.

Тварь прыгнула сверху. Обрушилась с высокого ствола прямо на моего товарища. Этот волчара терзал бессмертного, как дворовый щенок тряпичную куклу.

Крики, булькающие звуки, тишина.

Я скалился во все клыки и держал сталь на изготовке, горько сожалея, что она не покрыта серебром. Волчья морда повернулась ко мне, низкая шёрстка на ней пропиталась кровью. Вампирской кровью.

Он переставил мощные лапы, неспешно приближаясь и стараясь зайти сбоку, обойти по кругу. Примерялся, точно зная, что подходящий момент не заставит себя ждать.

Я не выдержал и взмахнул клинком. Тварь прыгнула и сбила меня с ног.

Последнее, что я видел перед отправлением в чертоги богини, это глаза зверя.

Непроглядно чёрные, совсем не волчьи глаза.

Утром меня разбудила Анна: потрясла за плечо.

— Ярочка, вставай, ты снова проспишь.

Разлепив глаза, я села в постели и широко зевнула. Утро действительно уже сочилось через занавески холодным золотом, слышался крик петуха. Я посмотрела на сестрёнку, прихорашивавшуюся перед зеркалами трюмо… и похолодела.

На шее у неё красовался лёгкий газовый шарфик.

— Анна, ты… — я осеклась, не зная, как спросить.

Она обернулась, лучезарно улыбнулась и потянула меня за руку из постели. Мои босые пятки коснулись лакированных половиц. Её тянуло танцевать, она закружила меня и замурлыкала под нос радостную, летнюю мелодию. Локоны её развевались и блестели в косых солнечных лучах, глаза — просто искрились.

Я прикусила губу до боли.

Нет, не могу спросить…

У меня руки чесались сорвать этот бесов шарфик и накричать на неё, чтоб очнулась от вампирского наваждения. Но совсем не факт, что это сработает. Или мертвяк просто зачарует её снова.

Я злилась, когда кормила свиней. Злилась, когда чистила курятник. Злилась, когда доила корову. Злилась, когда поливала капусту. Вся утренняя рутина прошла за багровой пеленой такой злобы, какой я ещё никогда не испытывала. Даже не знала, что могу так долго и самозабвенно злиться.