Бабушка ушла на шум, а я схватила всё те же многострадальные связки чеснока, давилку, посудину, воронку, ситечко и склянки. Жаль, что чеснок уже не цветёт. Да и нормально-то ему цвести в огороде не дают — стрелки обрывают.

Утащив всё снаряжение в сарай, я села на колени и принялась выдавливать чесночный сок. Заодно и в рот зубчики начала пихать да остервенело жевать. Во рту горело, дыхание становилось воистину ядовитым. Ничего, привыкну, теперь я чеснок буду жрать всю оставшуюся жизнь каждый день.

Зажужжала мысль, что вампир может с лёгкостью скостить отведённый мне срок до совсем коротенького, но эту муху навозную я быстро отогнала.

Покончив с приготовлениями, вернулась на кухню и получила нагоняй от бабушки. Она хотела оставить меня без обеда, но Анна заступилась.

За обедом я намазала хлеб чесноком и предложила бутерброд сестрёнке. Та отказалась. Когда отправили разливать борщ по тарелкам, я украдкой добавила в него чесночного сока с мякотью — от души добавила. Анна съела только ложку, поперхнулась и не стала. Остальным вкус борща тоже показался испорченным. Отчим ругался, бабушка заявляла, что готовила, как обычно. Потом все покосились на меня, но уличить не смогли.

Последние события научили меня относиться к домашним неурядицам проще, так что морда моя изображала свежий, только обожжённый кирпич. И нарисованные на нём глазки излучали полное непонимание.

Когда мы с Анкой готовили зал для вечерних гостей, я заметила, как она томно вздыхает и посматривает на часы. Казалось, будто грудь девушки теснится за жилетиком в полном изнеможении, синие глаза стали озёрами полуночной тоски.

— Ждёшь своего принца? — резковато спросила я, выставляя солонку на очередной столик.

Сестрёнка на меня шикнула, с шелестом подъюбников подошла и украдкой спросила:

— И ты туда же? Ярочка, мне одних приставаний Либушки хватает.

— Ты ночью куда-то ушла, — выпалила я обвиняющим тоном, сдерживаться больше не получалось.

Анна нервно поправила шарфик, огляделась.

— Ты-то откуда знаешь? — почти прошептала она.

— Да проснулась я — вот откуда, а тебя нет, — я заправила выбившуюся прядку за ухо и облизала кровоточащие губы. — Зато есть ушат с мыльной водой в сенках.

— Так это ты его вылила? Фух, а я-то всё боялась, думала, бабушка.

— Анка, ну что с тобой? — набросилась я, но тут же взяла себя в руки.

Совестить бесполезно. Она же не виновата. Вампир обворожил её, причём вовсе не своей галантностью. Просто тяжело общаться с человеком, который вроде всё понимает, говорит прежним голосом, смотрит любящими глазами, но больше не владеет собой. Кажется, что достаточно схватить сестру за плечи и потрясти, чтобы очнулась от наваждения.

И я действительно схватила и потрясла:

— Ты не должна больше с ним видеться, понимаешь? Пожалуйста, не надо гулять с этим типом! Ты не знаешь, кто он!

— И кто же? — она убрала мои руки с плеч.

Я прикусила язык.

— Так, кто? — мягко подтолкнула сестра.

— Проходимец он, вот кто, — я отвела взгляд и до боли прикусила уже и так изжёванную губу. — Детей тебе заделает, будешь потом от отца до конца дней огребать.

— Тихо ты! — она прижала ладонь к моему рту.

— А что тихо? — я убрала приятно пахнувшие пальцы. — У тебя ведь с ним было, да?

— Ярочка, тебе ещё рано о таком спрашивать, — покачала она головой.

— А тебе рано таким заниматься! Кто тебя теперь просватает?

— Всё будет хорошо. Ты только никому не говори, ладно?

Разумеется, я кивнула. Что ещё оставалось?

— Вот и славно, — улыбнулась Аннушка и снова начала расцветать, будто лилия в серебристом свете луны.

Пришла Либенка стала музицировать со своей флейтой. Скоро на звуки музыки начали собираться посетители.

Я пыталась вспомнить, как зовут вампира. Здоровенный бугай — его товарищ — как-то назвал этого упырюгу ещё тогда, когда я устроила сцену. Потом он представлялся Анне, но мысли были заняты другим.

— Ань, а как его зовут? — спросила я украдкой.

— Рихард, — томно произнесла девушка. — И ты зря на него наговариваешь, Ярочка. Он такой обходительный, умный, начитанный. Шарфик мне подарил и браслетик, только его я надевать не буду, а то тятя спрашивать начнёт. Потом тебе покажу. Ярочка, ты даже не представляешь, какой Рихард необыкновенный… я просто сама не своя, всё время о нём думаю.

Сама не своя — это она точно подметила.

Когда стемнело, я снова перестала слушаться и сбежала с кухни.

Зашла за угол трактира, присела на завалинку и стала ждать. Надо мной шелестели листвой ветви яблони. Наливные плоды тяжело покачивались. Сорвала яблочко, скушала. Хорошие пироги получатся.

Так не отвлекаемся, возможно, некому их скоро печь будет.

Вампир пришёл один: такой же расфуфыренный, как вчера. Он уже поставил ногу на нижнюю ступеньку крыльца, но шумно втянул ноздрями ночной воздух и обернулся в мою сторону, хотя меня полностью скрывала темнота. Отшагнул назад и прогулочной походкой направился ко мне — так что звать его даже не пришлось.

— И чего ты там прячешься? — строго спросил он, наклоняясь под низкие ветви и придерживая треуголку.

— А вот чего!

Я резко сдвинула рукояти маленьких кухонных мехов.

Из насадки брызнула струя чесночного сока.

И ушла в темноту, замарав только листву.

Следующее, что я помню — рука вампира на моём горле. Он отреагировал так стремительно, что даже опомниться не успела, как меня вздёрнули, протащили по воздуху на сажень и прижали спиной к брёвнам трактира. Благо под ногами оказалась не пустота, а завалинка.

— Ты совсем ошалела? — прорычал упырь мне в лицо.

Правда, пальцы от моей глотки уже убрал.

— Вы её обесчестили! — выпалила я с хрипотцой и потёрла шею. — Зачем? Почему именно её? В городе женщин мало? Вон, шли бы в «Весёлую Нарциску»! Так нет, надо именно мою Аню оприходовать, да?

— Ребёнок, тебя это совершенно не касается.

— Серьёзно? То есть вам всё можно, а я должна просто смотреть и терпеть? Вы обещали, что больше не тронете нас!

— Не вас, а тебя, — его губа вздёрнулась в этой ужасной манере, с одним острым клыком. — Про Аннушку разговора не шло.

— О, так она теперь Аннушка? Зачем вы так поступаете? — мой голос почти срывался на визг. — Вы её покусали, да? Поэтому она этот дурацкий шарфик нацепила? И вообще, она вашей милостью теперь замуж не выйдет!

— Котёнок, ты ещё маленькая, а потому не понимаешь, насколько хорошее приданое важнее невинности, — он иронично склонил голову набок. — Твой отчим владеет трактиром, так что обделённой Анна не останется.

— Вы оморочили её! — потрясала я кулаками в бессильной ярости. — Она бы никогда сама перед первым встречным ноги не раздвинула! Вы заставили её, изнасиловали!

— Я не внушаю женщинам расположение к себе, — прервал меня вампир, раздражённо выставив указательный палец, — это бьёт по самолюбию, — его усмешка снова пошла вкривь. — И коли ты действительно желаешь говорить на взрослые темы, так изволь послушать. Твоя сестрёнка уже достаточно созрела, чтобы сознательно отвечать на знаки внимания со стороны мужчин. И ведь ей эти знаки оказывают, верно? Просто так вышло, что в силу врождённого обаяния я стал первым, на чьи ухаживания она откликнулась. Но совершенно точно не стану последним.

— То есть на самом деле моя сестра шлюха, да? — дослушала я эти красивые словеса, сопровождавшиеся издевательским прищуром.

— Ярочка, шлюхи берут деньги за свои услуги, — подлец ещё разок усмехнулся. — Твоя сестра впервые влюбилась, порадуйся за неё.

— Она знает, кто вы? Понимает, что вы пьёте её кровь? — я постаралась спросить как можно спокойнее.

— Нет, — он сложил руки на груди и холодно блеснул глазами.

— Тогда это не любовь, — мотнула я головой, захлестнув саму себя косой. — Просто обман. Вам всё равно, вы уплывёте, а она останется опорочена на всю жизнь.

— Опорочена она будет, если ты не сумеешь удержать язык за зубами.