— Виена…

Я развернулась и ткнула пальцем в его сторону.

— Нет, если ты не уважаешь меня настолько, чтобы дать мне прямой ответ, тогда с меня хватит. Я не ожидаю, что ты будешь заботиться обо мне, доверять или обнажать свою душу, но ты мог бы, по крайней мере, быть честным со мной, — я опустила руку в свою сумочку. — О, я думаю, это удовлетворит твое любопытство, — я бросила ему флешку, которую он легко поймал. — Повеселись, — выплюнула я.

Тяжело дыша, я поспешила наверх и вошла в свою комнату. Закрыв за собой дверь, я щелкнула замком на случай, если он решит последовать за мной. Меня не интересовало ничего из того, что он мог бы сказать. Мне нужно было собрать свои вещи и уйти.

Я замерла, вспомнив, что у меня был только мой маленький чемодан. Черт, мне пришлось бы оставить большую часть своих вещей и просто упаковать кое-какую одежду и предметы первой необходимости. Тогда я могла бы пойти в… ну, я еще не была уверена. Куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.

Ворвавшись в гардеробную, я схватила с полки маленький чемоданчик и начала набивать его одеждой, которая мне понадобится. Горло болело, и мне казалось, что на грудь давит огромная тяжесть.

Слезы жгли глаза — слезы, вызванные не только болью, но и гневом. Я не заплачу. Нет. Я отказалась проливать какие-либо слезы по нему.

Я использовала приемы, которым научилась в детстве, чтобы сдержать слезы — ущипнула кожу между большим и указательным пальцами и прижала язык к небу. Это Фредди научил меня им. Сейчас они работали точно так же, как и всегда в прошлом. Выйдя из гардеробной, я побросала остальные предметы, которые мне понадобятся, в чемодан, а затем рывком застегнула молнию. Воспользовавшись моментом, чтобы успокоиться, провела рукой по лицу и закрыла глаза. Мгновенно в моей голове всплыли образы его с брюнеткой.

Грудь сдавило, и я резко открыла глаза. Черт, мне не должно быть так больно при мысли о нем с другой женщиной.

Перекинув ремень сумочки через плечо, я взяла чемодан и вышла из комнаты. Мои внутренности сжались, когда я начала спускаться по винтовой лестнице. Он стоял внизу, преграждая мне путь.

— Мы собираемся поговорить, — сказал он, его тон не подлежал обсуждению.

Отказываясь позволить ему увидеть боль, бурлящую внутри меня, я непонимающе посмотрела на него.

— В другой раз.

— Кто прислал тебе флешку?

— Я понятия не имею. Записки не было. Оно было отправлено на «o-Verve» и адресовано мне. А теперь, если ты позволишь, я бы хотела уйти.

Он приподнял брови.

— Ты не хочешь знать, кто эта женщина? Не хочешь знать, почему я был в том клубе? Я знаю, как, должно быть, выглядят для тебя эти фотографии. Все вместе они рисуют очень ужасную картину — но их отправитель явно произвел желаемый эффект, потому что ты хочешь уйти. Но все это не то, чем кажется.

Да. Верно.

— Как я уже сказала, мы поговорим в другой раз.

— Нет, мы поговорим сейчас. Если ты хочешь. Для меня это не имеет никакого значения.

Я стиснула зубы.

— Дейн, я не в настроении…

— Она была любимой девушкой по вызову Хью.

Я почувствовала, как мои губы приоткрылись.

— Прости, что?

— Даже когда он был в преклонном возрасте, множество женщин — молодых и старых — стремились разделить с ним постель, потому что у него были деньги и власть. Но Хью не был заинтересован в том, чтобы иметь хорошенькое украшение, которое лживо признавалось бы в любви к нему. Он сказал, что это ничем не будет отличаться от того, что он платит за секс, только ему придется иметь дело с последствиями, которые приходят с поверхностными отношениями. Поэтому он предпочитал высококлассных девушек по вызову, потому что тогда, по крайней мере, все знали, где они находятся. У него появилась привязанность к Лейси — у нее было дерьмовое детство, и она занялась проституцией, потому что была готова сделать все, чтобы обеспечить своего восьмилетнего сына. Она стала его постоянной клиенткой. Перед смертью он сказал мне, что оставит ей пятьдесят тысяч в своем завещании и одну из своих квартир, но она сможет получить эти вещи только в том случае, если бросит работу девушки по вызову и вернется в школу, как она и мечтала. Он был уверен, что она сделает это, и она сделала. Он заставил меня пообещать присматривать за ней, потому что не верил, что ее сутенер — который пугает ее до чертиков — не будет преследовать ее или запугивать, чтобы она вернулась к той жизни. Парню нравилось контролировать ее, и он не хотел терять это. Всякий раз, когда его дела идут наперекосяк, он ищет свою любимую девушку для битья. Лейси знает, что нужно звонить мне, если он появится.

Я прищурилась, изучая его лицо. Он выглядел и звучал искренне. Но с другой стороны, он всегда так делал — даже когда надирал задницу моей семье.

— Эти мои фотографии в ее гостиной… я был там, потому что она позвонила, чтобы сказать, что он вломился в ее дом и избил ее, — продолжил он, — я держал ее за подбородок, пока рассматривал ушибленную сторону ее лица — ты не можешь увидеть это под таким углом на фотографии. Она задирала майку, чтобы показать мне синяки на ребрах в том месте, где он ударил ее. Опять же, ты не можешь видеть эти отметины под тем углом, под которым сделан снимок. Я пошел в клуб на следующий вечер, потому что он его владелец, и я знал, что он будет там. Как я делал много раз раньше, я выбил из него все дерьмо — я даже обернул свой галстук вокруг его горла и душил его, пока он почти не потерял сознание. Когда я позвонил Лейси на следующий день, чтобы сказать ей, что разобрался с ним, она не ответила. Думая, что он, возможно, снова добрался до нее, я пошел к ней домой и обнаружил, что она собирает вещи, чтобы уехать. Я выхватил свитер у нее из рук, прежде чем она успела бросить его в чемодан. Я уговорил ее не уезжать. Она встала на колени на полу, потому что там стоял чемодан — чего ты не видишь на снимке — и согласилась его распаковать. Если хочешь, я могу познакомить тебя с Лейси прямо сейчас. Она расскажет тебе все, что я тебе только что сказал.

— Если все это так невинно, почему ты не рассказал мне о ней?

— Вероятно, по той же причине, по которой ты не рассказала мне о прошлом Саймона и о причине его болезни. Потому что это не касается меня. Это не то, что мне нужно знать. В этом ведь нет ничего личного, не так ли?

Да, в этом не было ничего личного. Поскольку наши отношения были притворными, я не видела необходимости рассказывать ему о людях, которые не были частью его жизни. И это сработало в обоих направлениях, не так ли? Меня это устраивало. Проблема здесь заключалась в том, что он солгал мне.

— В ту ночь, когда ты пошел в клуб, ты сказал мне, что собираешься «о-Verve».

— Так и было. Прежде чем вернуться домой, я нанес визит ее сутенеру.

— Ты знал, что я думала, что встречи просто задерживаются. Ты заставил меня поверить в это.

— Не из-за желания обмануть тебя. Я долгое время жил один, Виена. Не было никого, кого волновало бы, где я был или, когда вернусь домой. Никого, кто хотел бы получить краткий отчет о моих передвижениях. Если бы ты прямо спросила меня, почему я поздно вернулся домой, я бы сказал тебе, потому что это не было большим секретом. Но ты не спрашивала, и я подумал, что тебе все равно. Я не из тех, кто автоматически объясняет, где он был, — мне никогда не приходилось этого делать.

Ладно, да, я могла бы это понять. Но действительно ли он сказал бы мне правду, если бы я задала вопросы? Я просто не была уверена. Эмоции брали вверх, и я не могла все обдумать.

— Я не знаю, верю ли я тебе.

— Понятно, что ты не так быстро поверишь в то, что я тебе говорю. Я лгу, строю планы, манипулирую. Я не очень хороший человек. Но мое слово — золото, я никогда его не нарушаю. Вот почему Хью заставил меня поклясться присматривать за Лейси, — добавил он раздраженным тоном.

Он наклонил голову.

— Почему ты хочешь расторгнуть наше соглашение, Виена? Ты не просто требовала от меня ответов, ты угрожала уйти. Ты делаешь это уже второй раз. Как будто твой первый инстинкт — убежать от меня, что говорит мне, что ты хочешь уйти. Почему?