Все пятеро — чисты. Так говорили факты, так твердило его чутье, но самое главное — их мыслеобразы не могли врать. Что ж, тем проще, на пять меньше подозреваемых.

Остались еще где-то четыреста. Но главное — процесс пошел.

Из вояжа по домам громил из списка дознаватель вернулся чумазый, как дети бедняков из Нижнего квартала по весне. Сапоги превратились в два комка засохшей грязи, плащ заляпался до плеч, даже на шляпу капли каким-то чудом прилетели. Но заваливаться обратно в трактир не хотелось, всех родственников и соседей погибших до ночи не опросишь, так что Флин решил еще раз попытать счастья и забежать в мэрию — вдруг Доуэлл оклемался и вернулся в кабинет.

Тщетно — помощница старосты только грустно покачала головой.

— Тогда скажите мне, где он живет, — попросил Флин, как бы ненароком поставив на стол корзинку с печеньем. — Зайду проведать.

Помощница поколебалась немного, но адрес сказала. Совсем рядом, какое счастье! Не надо опять плавать в лужах.

Фонари на площади ярко горели и бросали пятна теплого света на статую Томаса Лерро. У кабака уже громко спорили люди, шуточно толкались плечами и ржали как кони. Иные посельчане спешили домой, выискивая самую сухую тропку на разбитых улицах.

Дом старосты смотрелся внушительнее соседских — каменный, с большими окнами, широким крыльцом и опоясанный высоким бордовым забором. За оградой виднелись пристройки — сарай, курятник, еще один сарайчик, но поменьше первого. Из трубы валил дым, окошки мягко светились — масла для ламп старый Доуэлл точно не жалел.

Флин потянул колокольчик у двери в сад, хорошенько потряс. Внутри дома зашевелились тени, но открывать дознавателю никто не спешил. Кто-то отодвинул краешек занавески, глянул во двор и шустро скрылся обратно. Свет в окнах тут же померк, но не пропал полностью. Простояв пару минут, Флин затрезвонил в колокольчик снова. Тишина.

Прислонившись губами к щели между досками забора, дознаватель крикнул погромче:

— Пэрр Доуэлл, это Флин, я по делу!

«Что за чудеса? Или они тут настолько напуганные?»

Когда Флин уже совсем смирился и собрался отчаливать, дверь перед ним распахнулась, а за ней появился взлохмаченный и какой-то уставший Доуэлл. И по его бегающему взгляду и дрожащим рукам старший дознаватель понял — он прибыл вовремя. Что-то стряслось.

— Что-то не так?

Староста помедлил с ответом, щурясь от слепящего сияния фонаря у забора.

— Я... Просто не ждал вас так быстро. Все нормально. Задремал чутка и не услышал.

«Все ты слышал, только зачем врешь?»

— Я зайду? — спросил Флин и как бы невзначай шагнул чуть ближе — Доуэлл посторонился.

— Да-да, конечно. Идите за мной.

Староста запер калитку на ключ, провел гостя по мощеной плиткой дорожке через сад. Краем глаза Флин заметил мелькнувшую тень в районе сарая, но промолчал. Показалось или нет?

В доме у старосты было тихо и скучно. Здоровые напольные часы с позолоченными вензелями на корпусе ритмично отмеряли секунды, убаюкивая тиканьем. Доуэлл указал на дверь в гостинную:

— Проходите пока, я сейчас вернусь.

В гостиной, как и во всем доме, царил полумрак — зажжена только небольшая лампа на столике у окна, да еще слабые язычки пламени в красивом старом камине полукругом разливали теплое свечение на толстый цветастый ковер и мягкое кресло. В кресле комком валялся клетчатый плед. На каминной полке Флин разглядел два портрета: самого старосты, только помладше, с пышными усами и задором в глазах; а еще приятной женщины средних лет с пухлыми розоватыми щечками, каштановыми кудрями и лукавым изгибом тонких губ.

Старший дознаватель провел пальцем по полке между портретами, задумчиво растер пыль подушечками. Интересно.

— Садитесь, пэрр Рубис, устали ведь за день.

Рэймонд Доуэлл выплыл из кухни с подносом в руках, на котором Флин заметил крупный серебряный чайник, две фарфоровые чашки на блюдцах, мисочку с вареньем и горку печенья на тарелке. Староста поставил все это на низенький столик, подтащил его к камину, туда же придвинул второе кресло, которое до этого пряталось в тени у высокого, под потолок, книжного шкафа.

Флин уселся в кресло — староста устроился напротив, взялся разливать чай.

— Вы один?

Носик чайника бряцнул о краешек чашки, кипяток брызнул на поднос.

— Мне нездоровится сегодня, — сказал Доуэлл как бы извиняясь. — Простуда, будь она неладна, дожди каждый день, сырость, слякоть. Да вы и сами видели, такой уж у нас край.

— Так дома сейчас никого нет? — повторил Флин.

Во взгляде Доуэлла на миг мелькнуло раздражение, но лишь на миг, тут же уступив место обычному подобострастию. Однако Флин успел это засечь.

«Да что с тобой не так? Ты явно напуган и что-то скрываешь, но что?»

— Никого. Я один. Шарлотта у подруги, а я вот, лечусь...- Доуэлл показал на чай с малиновым вареньем. — Да вы пейте, в такую погоду надо греться. Так вы что-то хотели у меня спросить? Мне казалось, я все подробно расписал.

— Не все. Грейсон рассказал мне про новенького из столицы. Почему я узнал от него, а не от вас?

Лицо у старосты окаменело, превратившись в восковую маску, но он быстро собрался и с невинным видом глотнул чая, клацнув зубами по ободку чашки.

Тени от огня в камине плясали на его щеках.

— Я думал, что это не важно. Он живет тут уже больше года и если бы вы его сами увидели, то сразу бы поняли — он тут ни при чем.

— Это с чего такие выводы?

— С того, что это обеспеченный юноша из хорошей семьи, безобиднее его в нашем селе вы никого не найдете. А я ведь, кажется, расписал всех подозреваемых. Вы же ищете сильного, крупного человека, да? Я не лезу в следствие, не подумайте чего, но Себастьян явно не тот, кто вам нужен. Я за него готов поручиться.

«Занятно. С чего бы это ты так его выгораживаешь? Про повариху ты упомянуть не забыл, хотя наверняка знал, что ни она, ни остальные четверо из списка никого бы в жизни не убили. Но написал. Хм...»

Флину очень не хотелось это говорить и вообще поднимать такую... неприятную для него тему, но Доуэлл был на грани, и этим нужно было пользоваться.

— Пэрр Доуэлл, скажу прямо. Если вы на самом деле хотите, чтобы мы поймали ту тварь, которая убила уже троих, то я должен знать все. Вообще все. И нет смысла от меня что-то скрывать. Это понятно?

Староста неуверенно кивнул.

— А раз так, то слушайте сюда: я не хотел говорить об этом раньше времени, но я подозреваю, что убийца может статься... не совсем обычным человеком. С особыми способностями. Вы понимаете?

Пальцы Доуэлла на секунду разжались — чашка чуть не полетела на пол, но старик успел ее поймать, облив белоснежную сорочку горячим чаем. Со смятением на лице, он вернул чашку на поднос и принялся обтираться салфеткой, но в итоге уронил и ее.

— Спрошу только один раз. Если вы знаете что-то, чего не знаю я, то самое время рассказать. Ну как? Есть такое?

— Нет! — чересчур резкий ответ старосты клинком вонзился в тишину гостиной. — Я вам все сказал. Хорошо, кроме того, ну...

Доуэлл пощелкал пальцами, вспоминая слова.

— В общем, про Себастьяна вы теперь тоже знаете. Я должен был сказать, это мое упущение, признаю, но больше нет ничего. Раал не даст мне соврать.

— Откуда этот Себастьян взялся?

— Спросите у него сами. Вы же все равно к нему пойдете, я прав? Мердок наверняка про него наговорил с три короба, — голос Доуэлла зазвучал громче и сердито. — Мой вам совет — не слушайте всего, что вам талдычит Грейсон. Он везде видит врагов, даже там, где нужно искать друзей.

— Вот как? А вы с ним не особо ладите.

— Не особо. Но это уже наше с ним дело.

«Чего это ты так разошелся? То сидел тихо и смирно, то вдруг в атаку полез. Да еще и на старшину наехал».

В голове мелькнула мысль. Хм, попытка не пытка, стоит попробовать.

— Тогда последний вопрос, и я пошел.

Услышав это, Доуэлл заметно расслабился и даже попытался улыбнуться.

— Конечно. Спрашивайте. И простите за резкость — это все шриалова простуда, все тело ломит, весь день нервы мотает, вон и жена от меня сбежала к соседке!