Я на мгновение задумываюсь над его вопросом, давая волю своему воображению, прежде чем снова его обуздать.

– Я всегда хотела потанцевать с кем-нибудь на льду, – начинаю я, – но это невозможно.

– Почему же?

– Ну, во-первых, я не умею танцевать, а во-вторых, где взять лед, – смеясь, говорю я.

Он спокойно наблюдает за мной, прежде чем встать со своего места.

– Пойдем.

Я поднимаю бровь в немом вопросе, но следую за ним из кухни, через весь дворец, ко входу в большой бальный зал. Смерть оглядывается на меня, прежде чем повернуться и жестом указать на комнату.

Я смотрю широко раскрытыми глазами, как тени вырываются из него и полностью заполняют комнату. Буквально через несколько секунд весь бальный зал покрывается льдом, сверкающим в тусклом свете дворца.

Смерть протягивает мне руку. Я моргаю, глядя на нее, но затем неуверенно принимаю.

Кожа покрывается мурашками и по спине пробегает дрожь, когда он притягивает меня к себе.

– Я не умею танцевать.

– Тогда позволь мне вести тебя, – шепчет он, когда я поднимаю на него глаза. – Поставь ноги на мои.

Буквально мгновение я вглядываюсь в его лицо в маске, но затем ступаю на его черные ботинки. Его рука скользит по моей талии, устраиваясь на пояснице, и он вносит меня в залитый льдом танцевальный зал.

Мы легко скользим по полу, не сводя глаз друг с друга во время танца. Сердце бешено стучит, ветерок от наших движений развевает подол моего платья и колышет выбившиеся пряди волос.

Я не могу удержаться от улыбки, радость переполняет меня до самых краев.

Часы, словно секунды, пролетают незаметно, пока мы танцуем, растворяясь друг в друге. Лишь когда усталость наконец наваливается на меня и я прижимаюсь щекой к твердой груди Смерти, он замирает.

– Не останавливайся, – шепчу я. Еще одна дрожь пробегает по моему телу, когда его руки на мгновение обхватывают меня, чтобы крепче прижать.

– Ты устала.

– Пожалуйста.

Смерть колеблется, но затем поднимает меня на руки, и, прижимая к своей груди, продолжает наш танец.

Даже когда я закрываю глаза, сон и грезы уносят меня в этом танце.

Я просыпаюсь, дрожа, несколько часов спустя, и понимаю, что все еще нахожусь в объятиях Смерти. Он обнимает меня, сидя в гостиной, на диване у камина, и смотрит в огонь.

– Смерть?

Он вздрагивает, прежде чем посмотреть на меня сверху вниз.

– Да, крошечное создание?

– Кажется, я готова лечь спать на кровати, – говорю я со слабой улыбкой.

– Конечно.

Он встает и выносит меня из комнаты.

– Я могу дойти сама.

– А я могу тебя донести.

Я не спорю с ним по этому поводу – не то чтобы я вообще хочу это делать, скорее наоборот. Как бы холодно мне ни было рядом с ним, я лучше замерзну, чем покину его объятия.

Добравшись до моей комнаты, Смерть наклоняется и ставит меня на пол – в этот момент я понимаю, что мне стало так холодно, что я едва могу пошевелиться, не то что ходить. Я вцепляюсь в него, пытаясь опереться, когда он уже собирается уходить.

– Мне… мне нужна твоя помощь.

В тот же миг я снова оказываюсь в его объятиях, и он несет меня через комнату.

– Прости, мне так жаль, – говорит он, наклоняясь и откидывая меховые шкуры, чтобы осторожно уложить меня в кровать.

– Не говори так. – Он замолкает, нависая надо мной, и слегка наклоняет голову в замешательстве. – Тебе не за что извиняться. Я провела с тобой самый чудесный день в своей жизни, и я бы не променяла его ни на что на свете.

Смерть долгое время ничего не говорит, но я вижу, как его тени пляшут вокруг него.

– Рад, что тебе понравилось.

Я устало улыбаюсь. Он тянется, чтобы накинуть на меня меха.

– Подожди, – говорю я, и мои щеки начинают ужасно гореть. – Ты не будешь сильно возражать, если я попрошу тебя снять с меня ботинки?

– Ты можешь попросить меня о чем угодно, я сделаю все.

Я наблюдаю, как он присаживается на край кровати и принимается осторожно расшнуровывать мою обувь. Его рука в перчатке перемещается выше, чтобы обхватить мою ногу, пока он осторожно снимает каждый ботинок.

– Носки тоже?

Сердце бешено колотится в груди, когда глаза Смерти медленно поднимаются, чтобы встретиться с моими. Он скользит рукой по моей ноге, просовывая пальцы под ткань носков, чтобы позволить им плавно соскользнуть с моих стоп и приземлиться на пол.

– И платье? – спрашивает он, словно читая мои мысли.

У меня пересыхает во рту. Сердцебиение оглушительно отдается в ушах, когда я заставляю себя ответить.

– Да.

Садясь ближе, Смерть наклоняется надо мной, опуская глаза и рассматривая меня.

– Тогда не думаю, что тебе стоит надевать это платье снова.

– Почему?

Смерть не отвечает. Вместо этого он поднимает на меня взгляд, протягивает руку к моему декольте. Срывая плотную ткань с моего тела так легко, будто это просто салфетка, он вытаскивает ее из-под меня и отбрасывает в сторону.

Между нами нет ничего, кроме тонкой сорочки, но он не позволяет своему взгляду опуститься ниже. Схватив тяжелые меха, он натягивает их на меня, прикрывая оголившиеся бедра, и встает с кровати.

– Спокойной ночи, Хейзел.

Смерть склоняет голову, резко разворачивается и начинает покидать комнату, однако прежде, чем выйти, он делает взмах рукой в сторону огня, отчего пламя за его спиной моментально разгорается еще ярче.

И затем дверь за ним закрывается.

– Спокойной ночи, – шепчу я в пустую комнату.

В течение следующих нескольких дней Смерть задает мне все тот же вопрос после завтрака, и независимо от того, как я отвечаю, какой невыполнимой ни кажется моя просьба, он находит способ воплотить ее в жизнь. Стоит мне хотя бы заикнуться о чем-то, что мне нравится, на следующее утро это что-то уже будет ждать меня в моей комнате.

Трудно не замечать заботу, с которой он относится ко всему, что делает для меня. Как он беспокоится о моем комфорте и счастье. Смерть стал мне не просто желанным и дорогим компаньоном, он стал еще и постоянным.

Кажется, он всегда рядом, наблюдает за мной своими пронзительными глазами, которые становятся все мягче и добрее с каждым днем.

Сначала я думала, что мне это все мерещится. Что, развлекая меня, он просто играет роль хозяина этого дома и показывает свое гостеприимство, но его постоянное присутствие становится все труднее и труднее объяснить.

И становится абсолютно невозможно игнорировать то, как он прикасается ко мне. Как его пальцы в перчатках касаются меня, когда он прижимает ладонь к моей пояснице или заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.

Невозможно объяснить и то, как краснеют мои щеки и как жар вспыхивает во мне всякий раз, когда Смерть рядом. Или то, что каждую ночь, лежа в своей кровати, я мечтаю о нем, представляя будущее, которого у нас никогда не будет; и лишь эти мечты помогают мне заснуть.

С каждым прикосновением, с каждым днем, проведенным вместе, мое сердце все больше жаждет остаться с ним здесь навсегда, и все же я сомневаюсь, что он испытывает ко мне те же чувства.

Даже сейчас я понимаю, как глупо это звучит. Я всего лишь смертная, о которой он пообещал заботиться в последние дни ее жизни, и он просто держит свое слово.

Кроме того, наша любовь была бы обреченной, или хуже того, вообще запретной, непозволительной.

И все же я понимаю, что влюбляюсь в него.

Я не могу остановить это. Да и не хочу.

Знаю, насколько нелепо себя веду, знаю, что это не более чем мое воображение, но я позволяю себе жить этими фантазиями.

Я даже не знаю, как на самом деле выглядит Смерть. Единственное, что мне известно, – что за его маской нет ничего, кроме тьмы и тумана. Но мне все равно. Все, что я понимаю, все, что меня волнует в этот момент, – это то, что мое сердце разгорается для него все ярче и ярче с каждым днем, который я провожу в его присутствии.

Но вместе с этим приходит и боль.