— Командирами канонерок надо брать людей отчаянных, склонных к нестандартным поступкам, возможно даже нарушению дисциплины…

— Лихих и придурковатых?

— Вроде того. Тех, для кого драка с англичанами будет единственным способом исправить карьеру. Заявить о себе. И которые не отступят…

— Таких в нашем флоте хватает, — с сомнением покачал головой Николай Иванович. — Но служить с ними непросто.

— В том-то и дело, что в военное и мирное время нужны разные люди. И те, кто хороши на плацу, вполне могут оказаться никуда не годны во время схватки.

А вот в Кронштадте все обстояло далеко не так радужно. И виной этому прежде всего был я сам. То есть великий князь Константин. Ведь это с его подачи военным губернатором сюда был назначен знаменитый адмирал Литке, и так уж случилось, что именно он стал главным противником моих начинаний.

Когда-то Федор Петрович Литке был участником первого кругосветного плавания, совершенного русскими моряками. К слову, командовал той экспедицией батюшка моего секретаря Василий Михайлович Головнин. Затем он сам возглавил кругосветку, в которой прославился как ученый географ и полярный исследователь. Все эти заслуги не остались незамеченными, и на него буквально пролился дождь наград. Стоит ли удивляться тому, что, начав искать наставника для будущего генерал-адмирала Российского флота, выбор сделали именно в его пользу?

Костя очень привязался к своему воспитателю и даже называл иногда «отцом». И, конечно же, всячески покровительствовал.

К несчастью, те далекие времена давно миновали. Генерал-адъютант и вице-адмирал Литке давно забронзовел и был уверен, что знает морское дело гораздо лучше своего воспитанника. В сущности, так оно и было, если бы только паруса не начали уступать чадящим и грохочущим паровым механизмам. К несчастью, старый морской волк об этом даже не подозревал и, получив назначение, принялся за дело с рвением, достойным лучшего применения.

Для начала он отменил мое приказание отложить ремонт парусников. Надо заметить, это его решение нашло полное понимание и решительную поддержку в кораблестроительном департаменте. Затем велел вернуть нижних чинов, обучавшихся новым специальностям. Очевидно, Федор Петрович, будучи натурой деятельной, не собирался на этом останавливаться, но… на его несчастье я успел вернуться!

Головнин хоть и не сразу, но доложил мне о самоуправстве бывшего наставника. Первым моим порывом было вызвать строптивого старика в Питер и разнести на глазах у адмиралтейств-совета, но Александр Васильевич постарался меня удержать.

— Не горячитесь, Константин Николаевич. От Шпица до Зимнего дворца не так уж далеко.

— О чем это ты?

— Литке не только губернатор, но и генерал-адъютант. Стало быть, ему не так сложно попасть к государю и пожаловаться на несправедливость. Как думаете, чью сторону тот займет, памятуя немалые заслуги Федора Петровича?

— И что же прикажешь делать?

— Давайте рассуждать логически. На сроки строительства канонерок и изготовление мин Литке повлиять не сможет. Все это делают в столице, а значит, за пределами его полномочий.

— Это так, — вынужден был согласиться. — Но представляешь, сколько средств и сил будет потрачено впустую? Уже весной тут будет английский флот и парусники, будь они хоть трижды отремонтированы, нам ничем не помогут…

— Успокойтесь. Никто их чинить не собирается.

— Что⁈ Объяснись немедленно!

— Да все просто. Как вы думаете, отчего Кронштадт славится среди судовладельцев как место самого дешевого на Балтике ремонта?

— Ты хочешь сказать…

— Именно! Пока вас не было, в адмиралтейство неоднократно приходили сметы и отчеты о ремонте различных кораблей. Но хорошо зная наши порядки, практически уверен, что эти суда и их команды не получили и десятой части того, что числится в этих формулярах.

— Отчего же ты не распорядился остановить это безобразие⁈

— Господи боже, кто я и кто Литке? К тому же он далеко не один, кто замешен в этих махинациях.

— Погоди-ка, выходит, мой наставник… вор?

— Не совсем, — поморщился Головнин. — Сам он, вполне вероятно, чист. Просто поддерживает установленный порядок, выгоду от которого умеют получать окружающие его люди. Все те, кто заведуют складами, мастерскими и прочими заведениями, приносящими им «безгрешный доход».

— Иногда мне кажется, что эту страну уже не спасти, — пробурчал я. — И ведь не уличишь мерзавцев!

— Отчего же, — скривил губы в жесткой улыбке секретарь. — Как раз сейчас, когда корабли вытащены на берег или вмерзли в лед, негодяев можно поймать за руку. К тому же, после дела умершего год назад Политковского [1], государь крайне нервно реагирует на известия о казнокрадстве. И уж если вы не просто обидите заслуженного адмирала, а поймаете его за руку, то вашего бывшего наставника ничто не спасет.

— Однако…

— Вопрос лишь в том, решится ли ваше императорское высочество нанести подобный удар близкому человеку? Поднимется ли, так сказать, рука…

— И поднимется, и опустится! — глухо ответил я. — Что-нибудь еще?

— Вы давали мне задание узнать о состоянии гребного флота.

— Да, точно. Что там?

Не скрою, известия не самые приятные. После затребования отчетов было выяснено. Из общего числа в 159 лодок, числящихся в Свеаборге, Або, Кронштадте и Выборге, совершенно годны только тридцать. Еще сорок могут быть вооружены и выведены на позиции. Остальные либо за негодностью вытащены на берег, либо используются для перевозки войск, строительных материалов и снаряжения, как наплавные мосты, или служат в качестве плавучего жилья.

— Чудно!

— Вероятно поэтому начальники портов затребовали средства и на их ремонт…

— Где бумаги?

— Вот-с, — показал папку Головнин.

— Дай сюда, — отобрал я ее и принялся с удовольствием надрывать запросы.

На принятом среди нынешних бюрократов языке это называется «вернуть с наддранием». То есть отказать решительно и бесповоротно!

[1] Политковский Александр Гаврилович ­­– тайный советник, начальник канцелярии Александровского комитета о раненых. Более всего известен огромной растратой «инвалидного капитала».

Кадры решают все — сказал один не самый худший правитель нашей страны в моем прежнем мире. Тут, если мои усилия увенчаются успехом, может и не скажет…

Итак, всем понятно, что для новых кораблей нужны командиры. Причем желательно храбрые, инициативные и умелые. Как говорится, выберите два из трех! Дело в том, что тактики парового флота просто не существует. Никто, исключая разве что Бутакова на Черном море, не знает, как должны действовать в новых условиях боевые корабли. А с канонерками ситуация и того хуже. Они, в отличие от фрегатов и корветов, еще и совершенно не престижны. Даже хуже гребных, те хоть не дымят.

И что характерно, господа офицеры, если их не устраивает назначение на новый корабль, вполне могут отказаться, и им за это ничего не будет! С другой стороны, а много ли их надо? Четыре десятка лодок, стало быть, столько же лейтенантов в качестве командиров, а к ним в придачу по паре мичманов. Неужели не наберем? Вместо последних, к слову сказать, можно гардемаринов-старшекурсников. Еще механики из вольнонаемных и выучившихся унтеров. Ну и, конечно, лоцманы. И будь я проклят, если в конце войны они не получат чины!

В общем, решено! Приглашу молодежь на разговор, причем не в Морское собрание и не, упаси бог, в министерство, а к себе, в Мраморный дворец. Это сейчас не принято, но именно поэтому произведет на потенциальных единомышленников неизгладимое впечатление.

Собрались все в Белом зале, предназначенном для торжеств и балов, выстроившись вдоль стен двумя большими группами. В одной офицеры, главным образом молодые, но среди них затесалось некоторое количество высокоблагородий. Понимают, что канонерки не станут воевать сами по себе. Их непременно сведут в небольшие отряды по три-четыре единицы, которым нужны будут начальники. Согласитесь, адмиралам возглавлять столь незначительное соединение даже как-то неприлично, а вот капитанам первого и второго рангов в самый раз. А это участие в боях, записи в формулярах, награды!