— Продолжай.

— Прошу, ваше величество меня извинить, но допустим, они одержат верх. Так что с того? Устроят якорную стоянку в шхерах и зазимуют? Если так, я первый свечку Святителю Николаю поставлю. Дождемся, когда встанет лед и сожжем их корабли ко всем чертям!

— Это уж вряд ли.

— Вот именно! Единственной достойной причиной захвата Бомарзунда может быть последующая передача его Шведской короне, чтобы купить таким образом преданность Бернадота и соблазнить его к выступлению на их стороне.

— Ты думаешь, он не согласится?

— После сегодняшнего или, прошу прощения, теперь уже вчерашнего погрома? Король Оскар вовсе не кажется умалишенным.

— Ты забываешь об одном обстоятельстве, — задумчиво заметил Николай.

— Каком?

— Там есть парламент, — последнее слово император произнес с таким видом, будто ему пришлось перед тем съесть лимон.

— Рикстаг, — машинально поправил я.

— Сборище профессиональных болтунов и бездельников! — рубанул рукой царь. — Бог знает, что может прийти в голову этой публике!

Если честно, крыть было нечем. Не рассказывать же отцу, что в теле его любимого сына засел попаданец из будущего, которому точно известно, что в ближайшие полтора века Стокгольм останется нейтральным…

— Пока мы сильны, они не решатся. А сильны мы, пока союзники не добились успеха. И потому, вынужден снова повторить. Все наши усилия должно обратить в Крым. Севастополь — вот место, где будет решаться судьба войны!

— Помню, об этой твоей теории, — отмахнулся Николай. — Но по-прежнему не считаю ее состоятельной. Впрочем, все, о чем ты просил сделано. Тотлебен уже там и судя по донесениям Меншикова, весьма преуспел в деле строительства укреплений.

— Государь, вы сейчас случайно не о том самом Меншикове, который докладывал вашему величеству о благонадежности кораблей Балтийского флота? Или том, что инспектировал батареи в Гельсингфорсе и нашел их превосходно устроенными? Между тем в ходе недавней проверки Густавсвердских укреплений уже после седьмого выстрела стена обрушилась? Ах, да. Это ведь один и тот же человек…

— Константин! Не стоит говорить дурно о человеке, который не может тебе ответить.

— Мне не надо. Пусть ответит перед вашим величеством.

— Будешь учить меня⁈

— Ну что вы. Я бы никогда…! — попытался изобразить раскаяние, которого вовсе не испытывал.

И Николай, разумеется, это понял.

— В твоих рассуждениях кроется один существенный изъян. Ты вовсе не думаешь, какое неблагоприятное мнение может сложиться о России, если союзники поднимут свой флаг над любой из ее крепостей. Посему мы не станем сдавать ни одной…

— Но я вовсе не предлагал сдачи!

— Помолчи. Довольно я тебя слушал, теперь твоя очередь. Ты делом доказал, что умеешь командовать войсками. Теперь следует поучиться и гражданскому управлению. Поэтому слушай мой приказ. Отныне ты не только Генерал-Адмирал и глава Морского ведомства, но и наместник Великого княжества Финляндского. Теперь твоя главная и единственная задача, оборонять свое наместничество от любого вторжения. О других театрах не беспокойся, о них найдется кому позаботится!

— Ваше величество, — растерялся я. — но во всей империи трудно найти человека, менее подходящего для этой роли!

— Отчего так?

— Да я в первый же день рассорюсь со всеми финнами!

— Если мне не изменяет память, ты их всегда хвалил и даже хлопотал о наградах для особо отличившихся тамошних обывателей.

— Да, сейчас они нам полезны, но… о… Господи!

— Говори. Что же ты?

— Воля ваша, государь, но вся эта финская автономия — огромная глупость, если не сказать хуже!

— Разве ты забыл, что это был проект твоего царственного дяди?

— О, император Александр не зря вошел в историю как Благословенный! Ведь он облагодетельствовал всех, до кого смог дотянуться. Французов, поляков, финнов, Остзейские губернии… про свой собственный народ только позабыл!

— Ты понимаешь, кому это говоришь? — нехорошо прищурился император.

— А кто еще может сказать правду вашему величеству? — вопросом на вопрос ответил я.

— Пусть так. Но впредь более не смей. Сегодня ты у нас триумфатор, а победителей, как говорится, не судят. А на будущее запомни, недопустимо подавать подданным пример неподчинения монарху! Смута, порождаемая подобными действиями куда опаснее для империи, чем любая внешняя угроза. Так что заруби себе на носу, устроишь еще раз что-нибудь эдакое, разжалую в солдаты и лишу моего благоволения!

— Обещаю, что такого больше не повторится. Говоря по чести, сам не знаю, что на меня нашло. Устал, наверное.

— Утомился, так отдохни! Поезжай домой к семье. Санни уже жаловалась на тебя.

— Вот как?

— Не мне, конечно. Матери. Так что к ней тоже загляни, а то ведь уже которую неделю не показываешься… А потом отправляйся в Финляндию! И не вороти нос. В том, что ты сказал много дельного. Но сейчас и впрямь не время.

— Как прикажете, государь.

— Ну что ты все официально, как на докладе. Подойди, дай хоть обниму тебя. Еще ведь совсем недавно мальчишкой был, а теперь герой! И муж государственный. А коли так, то и веди себя соответственно!