В ту же секунду Бродяга отлетел в сторону, будто его снесло локомотивом. А не надо было стоять на пути Эдвардса, когда тот стремиться обнять Элизи!

Я, кстати, тоже воззвал к разуму Экуппы и мы успели отстраниться о девочки.

То, чего я боялся больше всего, не произошло – кости Элизи не затрещали, когда Эдвардс, наконец, смог до нее дотянуться.

Потом какое-то время все плакали. Ну, кроме меня, конечно, и Бродяги. Да, еще мальчишка не прослезился. Осознав, что наказания за стремительную атаку удалось миновать, он тихо торжествовал в сторонке, повторяя по воздуху тот удар, которым удалось оглушить Пройдоху.

Шаман тоже смахнул скупую мужскую слезу и сделал несколько шагов в сторону, как бы, давая нам возможность спокойно воссоединиться.

По лицу Элизи слезы текли в три ручья. Она, то и дело всхлипывая, что-то говорила на ухо Эдвардсу. Тот, уже промокший от ее и своих слез, гладил девочку по голове и уверял ее в том, что все уже позади, и они больше никогда не расстанутся.

Экуппа быстро взяла себя в руки и, ожидая своей очереди, чтобы снова потискать девчонку, обошла кристалл. С обратной стороны он выглядел совсем иначе – одна большая тусклая грань.

- Холодный! – задумчиво произнесла девушка, приложив к нему ладонь.

- Было бы странным, окажись он теплым, - отреагировал я, просто, чтобы не молчать.

Нам обоим было немного неловко присутствовать при настолько эмоциональной встрече Эдвардса с Элизи.

- Выходит, что мы с тобой можем теперь идти куда хотим? – аккуратно спросил я свою соседку.

- Ну, это же ты в начале пути принял за нас решение, - фыркнула она.

- Я осознал, посыпал голову пеплом и теперь исправляюсь, - объяснил я, - в джунглях не было особого смысла загадывать, что нам делать дальше, потому что горизонт планирования был предельно низким.

- Переходи сразу к делу, - попросила девушка, а то будет, как в том анекдоте с локтем.

Я задумался, пытаясь вспомнить анекдот.

- Там, где один мужик звонит второму и начинает задавать кучу ненужных вопросов, и лишь под конец переходит к просьбе занять денег, а его собеседник просит поцеловать себя в локоть, аргументируя выбранное им место тем, что первый тоже начал издалека, - напомнила Экуппа.

Странно, вообще, что она помнит бородатые анекдоты из моей памяти, а хозяин этой самой памяти – нет.

- Хорошо, - сдаюсь я, - нам нужно с тобой определяться, что нам делать дальше. Что вообще в этом мире делаюсь со сбежавшими каторжанами?

- Не знаю, - озадачено призналась Экуппа, - я ничего подобного никогда не слышала.

- Хорошо! – обрадовался я, чем немного удивил соседку, - тогда спросим у Бродяги. Он явно знает об окружающей нас действительности гораздо больше тебя.

Выслушав нас, Таллан заявил, что вопросы Экуппа задает своевременные и правильные, что нужно дождаться, когда все члены нашей расширившейся группы окажутся во вменяемом состоянии, и уже тогда коллегиально решить, как нам всем быть дальше.

Но, как только эмоции у маленькой воссоединившейся семьи пошли на убыль, слово взял шаман, сообщив, что у них в горах темнеет рано и быстро, а произойдет все это в течение получаса.

Естественно, он знал заранее, что вся группа останется на ночевку, поэтому спальные места нам уже были организованы. Лежанок в просторной хижине оказалось на одну больше, чем нас. Шаман знал и особенности сна Бродяги, что вселяло невольное уважение не то к его аналитическим, не то к пророческим способностям.

Тем не менее, оказалось, что Таллан и вовсе не собирался ночевать вместе с нами.

- Клянусь былой шевелюрой! – не без патетики воскликнул он. – Этой ночью в этом селении меня снова ждут великие дела!

Если он ожидал от нас горячей поддержки, то ошибся. Эдвардсу с Элизи было не до него, я с Экуппой так радовался возможности нормально поспать, что вообще практически уже перестал реагировать на внешние раздражители, а Язва так и вовсе демонстративно проигнорировала слова Бродяги.

- Не думаю, что твоим планам суждено сбыться, - грустно улыбаясь, проговорил шаман, - но я готов проводить тебя в любое место селения и гарантировать, что вне жилых строений тебе никто не причинит вреда.

- Вот тут, дружище, твое пророчество точно ошибается! – рассмеялся Бродяга. – Нет в мире такой женщины, что единожды разделив со мной постель, откажется от второго свидания! А дорогу я и сам прекрасно помню; чтобы заблудиться в ваших трех соснах нужно знатно постараться!

- Как знаешь, - разводя в стороны руки и уголки губ, ответил шаман, - мешать я тебе не стану.

Хохотнув каким-то своим мыслям, Бродяга практически выскочил на улицу.

- Хотите посмотреть, что будет дальше? – спросил у меня с Экуппой шаман, указывая на окно и уже не пряча веселую улыбку.

Девушка сначала хотела возмутиться фривольности предложения, но я пояснил, что вряд ли из нашего окна будет видно происходящее в другой хижине, значит, зрелище будет уличным и, следовательно, не пикантным.

А на улице действительно было на что посмотреть: Бродяга стоял в центре плотного круга детворы, явно галдящей и требующей у него уроков обращения с шестом. Инвентарь каждый принес с собой. У некоторых было даже по два шеста, а неподалеку и вовсе виднелся целый частокол из палок, прислоненных к хижине. Наверное, эти тоже принадлежали запасливым детям, но за неимением у них третьей руки пока остались не у дел.

Таллан попробовал развести толпу руками, но с тем же успехом он мог бы попытаться разделить на две половины горную реку. Разновозрастные дети бурлили вокруг него, не мгновения не оставаясь на месте.

Конечно же, Бродяга сдался, не в силах противиться этой неумолимой стихии.

Я бы посмотрел, как проходит урок, потому что был абсолютно некомпетентен в данном вопросе, но веки Экуппы неумолимо смыкались. На мое предложение поспать в белой комнате, она четко дала понять, что даже ее сильному, молодому, постоянно подкрепляемому Даром телу порой жизненно необходим отдых.

***

Видимо, единожды запущенная Экуппой программа, действует теперь без контроля с ее стороны. Мой сон – это снова воспоминания. Им точно меньше десяти лет. Но я в ту пору все еще юн, восторжен и достаточно недалек в вопросах жизненного опыта.

Раздевалка спортивного зала. Тренировка была тяжелая, но оставила после себя самые позитивные впечатления. Михаил – дядька старше меня лет, наверное, на двенадцать проиграл мне сегодня все схватки, а не одну из трех или четырех, как обычно. Я был горд собой до момента, пока не подошел тренер и не осведомился у Михаила, как тот себя чувствует.

- Все живы и это – главное! – грустно улыбнулся тот в ответ.

Тренер кивнул, хлопнул моего старшего товарища ладонью по плечу, а меня – кулаком в область солнечного сплетения (чтобы не распускал уши, не расслаблялся и, вообще, для профилактики) и пошел по своим делам.

- Что-то случилось? – осторожно спросил я, когда тренер уже не мог нас слышать.

- Ерунда, - отмахнулся Михаил, - с работы поперли. Начальник вызвал на ковер и пытался отодрать, как говорится. Ну, а я спокойно, внятно и доходчиво объяснил ему, что к чему. Слово за слово, он сказал, что на мое место за забором очередь стоит и ждет только моего заявления «по собственному». Вот я и решил не заставлять людей ждать.

- Прям вот так и сказал? – удивился я. – Это же избитая фраза из прошлого века. Неужели есть начальники, которые так еще говорят?

- Как видишь! – улыбка Михаила стала чуть более веселой. – Старую собаку новым фокусам не выучишь. Что успел мой бывший руководитель выучить в прошлом веке, тем и козыряет.

- И что, - не унимался я, - любой с улицы придет на твое место и полноценно тебя заменит?

- Нет, конечно! – уже открыто потешался над моей наивностью. – Часть обязанностей ляжет на коллег, пока новый работник хоть чему-нибудь научится. Часть работ просто не будет сделана.

- Это ведь плохо? – уточнил я. – Если работа не делается, значит не производится то, что должно было.