- Она оставила отметину! – срывающимся дрожащим от счастья шепотом произнес Эдвардс. – Моя девочка их раскусила! Какая же она умница!

Логично было предположить, что отметина оставлена именно на дереве. Присмотревшись, я с удовлетворением увидел выжженный на коре оттиск правой детской ладони.

Забавно было осознавать, что маленькая девочка сама додумалась до того, чего требует давняя традиция от американских полицейских, останавливающих подозрительные машины – она оставила на видном месте свой отпечаток, догадываясь, что когда ее будут искать, то поймут, что идут по верному пути.

- Как давно оставлена эта метка? – уточнил я.

- Совсем недавно, - ответил Эдвардс, - но в этих джунглях вопрос «когда?» порой может перечеркиваться другим вопросом: «где?».

Я немного постоял, подумал и лишь после этого понял, что в любой момент хаотичной смены локаций мы теоретически можем оказаться ближе к выходу из джунглей, чем те, кого мы преследуем.

Озвучив свою мысль, услышал от Эдвардса, что прав, но есть информация о проводившихся экспериментах, которые показали, что сидя в одной локации, к выходу из джунглей точно не попасть, так что нужно двигаться, и чем быстрее, тем лучше!

И это мне говорит безмятежно валяющийся в цветочках мужик?!

Ладно, не буду его сейчас тормошить, пускай человек порадуется. Тем более, что пока у него тут минипраздник, а Язва вынужденно ушла в себя, у меня есть несколько минут, чтобы навестить Экуппу и задать ей несколько неудобных, но, как мне кажется, уже неотложных вопросов.

- Как ты тут? – уточнил я, раза с третьего сумев самостоятельно пробиться в белую комнату, поскольку раньше самостоятельно сюда я не попадал, и дорогу теперь пришлось искать буквально на ощупь.

- Уже гораздо лучше! – поделилась радостной новостью девушка. – Эмма мне здорово помогает. Она пообещала мне никогда в жизни больше не охотиться на этих мишек, не смотря на то, что они очень вкусные. Тем самым я сохранила больше их жизней, чем оборвала сегодня. Даже не смотря на то, что сегодняшние печальные события носили массовый характер. Оказывается, что Эмма живет очень долго и ест часто и помногу. Собственно, поэтому она и путешествует по всем слоям.

- А ты можешь быстро научить меня ускорять здесь время? – уточнил я в надежде на положительный ответ и долгую познавательную беседу.

- Нет, - мгновенно обескуражила меня девушка, - но я могу сделать это сама, если ты поделишься со мной имеющимся у тебя Даром. Мы ведь, по сути, находимся сейчас в месте, где его предостаточно, так что просто дай мне руку, и я получу доступ к необходимой нам энергии, пускай канал для нее и будет гораздо уже, чем мне бы того хотелось.

Сказано – сделано! Уже через секунду Экуппа облегченно улыбнулась и сказала, что время для нас здесь теперь течет раз в двадцать или даже тридцать быстрее, чем снаружи.

Если честно, мне всегда были непонятны эти ее игры со временем, но я догадывался, что дело здесь, скорее, в том, что ход наших мыслей сейчас ускоряется внутри ее тела, а вовсе не замедляется время вокруг него.

Но этот вопрос мог и подождать, поскольку меня сейчас беспокоили более насущные проблемы.

- У нас с Эдвардсом состоялся довольно странный разговор, - начал я, - и мне не слишком хорошо понятна его реакция на мои вполне безобидные фразы.

- Можешь конкретизировать? – уточнила Экуппа, становясь, вдруг, очень серьезной.

- А ты сама не слышала? – нахмурился я.

В итоге девушке пришлось сдаться.

- Это очень серьезный и долгий разговор, - после минутной паузы произнесла она, - дело в том, что в наших с тобой мирах есть одно громадное различие.

- Умение пользоваться даром? – озадаченно уточнил я.

- Ладно, два различия, - поправила саму себя Экуппа, - Дар и религия. По сути, в нашем мире религии, как таковой, никогда не было. Я изучила те сведения, что хранила твоя память и поняла, что у нас просто не было необходимости придумывать себе богов.

- Подожди, - перебил девушку я, - божеств действительно придумывали на заре зарождения религии наши полудикие предки. Древние люди наделяли неподвластные им стихийные силы божественной сутью, примерно так появлялись главные боги. Потом, благодаря бесконечным суевериям, появлялись условные младшие боги – покровители основных занятий моих дремучих предков. Это нельзя рассматривать как полноценную религию без понимания того, что это была лишь начальная стадия ее развития. Сейчас, с приходом человечества к монотеизму дела обстоят совсем иначе. Мы просто отдаем себе отчет в том, что став венцом творения природы, человек так и не постиг многих ее тайн и загадок. Грубо говоря, мы в большинстве своем не исключаем, что существование высшего разума возможно, ну, за исключением буддистов, замечая какие-то неточности или откровенно ошибочные с исторической точки зрения моменты в священных для различных конфессий книгах. Но никто не станет отрицать, что все основные мировые религии учат добру в общечеловеческом его понимании. Да и в любом случае, чтобы дальше продолжать этот разговор, ты должна понять, что вопрос веры – это одновременно самый простой и самый опасный вопрос. Данный факт нужно принять за аксиому. Никто не вправе осуждать здравомыслящего адекватного взрослого человека за то, что тот религиозен. Потому что все эти понятия не являются взаимоисключающими.

- Ты сам-то веришь в то, что говоришь? – не смогла больше сдерживаться Экуппа. – Я ведь знаю тебя, как облупленного! Ты ведь сам нередко размышлял над тем, как при помощи религии бесчисленное количество раз происходила грубейшая манипуляция общественным сознанием!

- Подожди! – теперь уже перебил ее я. – Мы сейчас говорим не о религии, как инструменте, а о религии, как о внутреннем убеждении современного мне человека!

- Хорошо! – обрадовалась Экуппа. – Представь, что перед тобой сейчас не я, а ты сам, ведь, отчасти, в информационном плане так и есть. Так вот, не обманывая самого себя, скажи мне: тебе не кажется противоестественным то, что выбор конфессии в подавляющем большинстве случаев предопределен местом рождения человека? Ведь, по меньшей мере, странно считать это проведением!

- Экуппа, девочка моя, ты откусила кусок, который не в состоянии прожевать, - грустно покачал я головой, - ты получила целую гору сведений, но все они прошли сквозь призму моего восприятия той или иной информации. Да, по моему скромному мнению, в подавляющем большинстве случаев я объективен, но человеку ведь свойственно ошибаться. А ты видишь мой мир, опираясь на мой опыт и не имея собственного. Это можно сравнить с тем, что ты ешь уже пережеванную кем-то пищу, где уже смешались вкусы и консистенции нескольких ингредиентов. Да, ты в этом случае можешь сказать, что ты это ела, но ты никогда не сможешь описать каждый продукт в отдельности. Ты не обладаешь необходимым спектром ощущений, чтобы правильно понять чужой мир. Причем, не только внешний мир, но и внутренний мир другого человека. Возможно, в том числе, и поэтому люди тысячелетиями и принимают одну веру со своими близкими, чтобы у их внутренних миров было больше общего.

- Это все не то! – в очередной раз не дала мне закончить мысль Экуппа. – Ты просто уходишь от ответа! Вот я, например, точно знаю, что ты веришь в ваших святых, так?

Я охотно киваю ей в ответ.

- И ты считаешь это разумным?! Это нормально: обращаться к давно умершим людям, и это еще, если верить, что они вообще когда-то жили и совершали те деяния, которые им приписали те, кто веками использовал религию, как инструмент?!

- Хорошо, - улыбнулся я, - придется мне объяснить свою позицию еще тривиальнее. Раз этот афоризм знаю я, то знаешь и ты: «В окопах не бывает атеистов». И ты знаешь мою трактовку этой, скажем так, аксиомы. Дело здесь не в страхе. Точнее, не только в страхе. Каждый, кто оказывается в безвыходной или чрезвычайно неопределенной ситуации, молится. В независимости от того, знает ли он молитвы, или верит ли в повседневности в любого из богов. Он молится просто Богу. Я считаю, что в нас заложена вера. Кем или чем, не знаю. Хоть Создателем, если ты монотеист, хоть Вселенной, если ты буддист, хоть кем-то изначально непознаваемым, если ты агностик. Никакой разницы. Оказавшись на краю, практически все взывают к высшим силам. И это неопровержимый факт, которому, впрочем, грош цена в вопросах истиной веры. Да, я верю в святых. Но это моя вера, мой внутренний мир.