— Понимаю, но…
— Какие тут могут быть но, Екатерина Константиновна? Нет их, и быть не может. Но, оставьте для свиданий, там можете так говорить. А здесь проблемы и они требуют решения. Хотя, не могу не похвалить вас. Вашими усилиями уничтожены ячейки Лазаревска, стратегически важного для всего Союза города. Взяты многие лидеры, а это очень важная информация. Ну и вашими стараниями, захвачена сестра Антония, мозг всей этой мерзости. Так же вы уничтожили зону и обрубили систему порталов, чем нарушили их логистику и информационные каналы. В результате вашей работы, вскрылись и пошли под суд тысячи. И это ужасает. Такие цифры не могут не ужасать.
Поэтому, никакого отпуска вам не светит. Работа, работа и ещё раз работа. Для вас особо важная, очень ответственная и трудная. Перевод в ближайшее время. В остальном вы молодец, приказы о награждении уже написаны и подписаны. Свободны. Дальше мы сами.
Киваю, выхожу из зала, прохожу по коридорам и заваливаюсь в свой кабинет. Сажусь за стол. Достаю бутылку, наливаю и выпиваю. Выдохнув открываю ящик, достаю фотографию, разглядываю и от хлопка подпрыгиваю…
— Алексей Геннадьевич, — злобно глядя на появившегося в кабинете начальника говорю. — Сколько раз просила так не делать.
— А как мне ещё поступать, — почему-то улыбаясь разводит руками председатель. — Ну, Катюша, рассказывай. Вижу что у тебя не всё гладко. Давай, выкладывай. Хорошая фотография…
— Это с награждения, — пряча снимок в ящик стола выдыхаю. — Глупости…
— Да ладно. Снежная королева и вдруг глупостями занимается. Ни за что не поверю. Запечатлилась?
— Алексей Геннадьевич! Я не могу, вы же знаете. Да и нельзя мне, служба и…
— И-и-и? — приподняв бровь тянет Войтенко. — Ты кому врать вздумала, Морозова? Мне, председателю комитета государственной безопасности?
— Да… — опустив голову выдыхаю. — Но это на самом деле глупость. Игорь там, я здесь. Мы никогда больше не встретимся. Лучше оставить всё как есть, забыть и больше не вспоминать.
Войтенко хмыкает, садится на стул, вытягивает руку и встряхнув появившуюся бумажную папку откашливается. Хмурясь открывает, водит пальцем по тексту, кхекает и читает: — Мило улыбаясь, Игорёк заявляет что нас не бросит. Раздевает нас, снимает ботинки, заставляя задыхаться стягивает с меня штаны. Срывает с себя футболку, демонстрируя мускулистое тело. Ловко орудуя своими сильными руками сооружает салазки… Это что, Морозова? Это рапорт генерала КГБ или порно роман? И так везде. Не гражданин Скворцов, а Игорёк. Не просто тащил двух раненых солдат, а бережно перемещал. Ко всему этому описание его глаз, улыбки, тела и всего прочего. Да я когда читал чуть не прослезился.
— Ой… Это… Это на самом деле я так написала? Быть не может.
— Нет я, — отложив папку улыбается председатель. — Значит так, Морозова. Не смей оправдываться или спорить, я не дурак и сам всё вижу. Ты запечатлилась, чего я от тебя не ожидал, но тем не менее это факт. Работать здесь, в таком состоянии ты не сможешь, мы оба это знаем, и это не обсуждается. Поэтому, я перевожу тебя в тихое место. Вместо отпуска, трудиться будешь в тихом и спокойном месте. Никаких происшествий там не предвидится. Народ доброжелательный, природа замечательная. Чтобы вечером я тебя в этом кабинете и даже в Москве не видел. Это приказ. Кстати, как там твой?
— Когда улетала был без сознания. Досталось ему… Раны, кровопотеря. Он чуть не сжёг себя арданиумом, работал на износ. В довершении, фашистский недобиток напакостил. Решил самоустраниться, а бомба в теле Игоря с его пульсометром была связана. Как итог разрыв сонной артерии и обширное кровоизлияние в мозг. Скворцовы его спасли. Схема сработала, вот только в себя он так и не приходит. Я узнаю…
— Я знаю, — улыбается Войтенко. — Диспетчеры зафиксировали звонки в Лазаревск. Каждые пять минут. Ты вот что, Катя, собирайся. Ключи сдашь дежурному. Самолёт на четыре часа. В спокойной обстановке ты сможешь в себе разобраться и сделать правильные выводы. Уверен, перевод тебе поможет. Удачи…
Встав, начальник бросает передо мной другую папку, кивает и исчезает. Представляя в какое захолустье уже вечером попаду, подтягиваю папку и вздохнув открываю. Первым делом идут документы на квартиру и дачу. Потом билет на самолёт и всё прочее. Документы на награду, премия… Солидная, целых шесть тысяч, то есть три моих зарплаты. Грамоты…
— О! — округлив глаза выдыхаю. — Звезда героя. Третья. Ну, хоть оценили. Хотя, даже не надеялась.
Листаю дальше, нахожу выписки, приказ о назначении меня главой отдела КГБ по…
— По чему? — включив лампу и направив её на документ спрашиваю.
Проверяю билет, адрес проживания, приказ о назначении. Убеждаюсь и невольно улыбаясь откидываюсь на спинку кресла. На лицо невольно выползает улыбка, низ живота приятно холодит. Руки вздрагивают…
— Ну, Войтенко, — доставая сигарету и с трудом прикуривая потому как рука дрожит улыбаюсь. — Шутник. Ух! Надо собираться. Вечером всё изменится, наверное. Да… Но это не точно. Всё!
Вечер. Лазаревск. Поликлиника.
Сидя в коридоре, семья Скворцовых ожидает хоть каких нибудь новостей. Которых нет. Со слов Тихонова и Рахиль, которые по причине плохого состояния Грибочкиной лечат Игоря с ним всё хорошо. Хорошо несмотря на то что его чуть не потеряли.
Взрыв в шее, вызвал разрыв сонной артерии и обширное кровоизлияние в мозг. Однако на помощь пришли медики отряда «Ликвидаторы.» Артерию заштопали и быстро залечили, сделали переливание искусственной крови. Вскрывать голову не позволила Грибочкина. Расставила всех по местам, после чего вырубила. Выдала медику и Горчакову инструкции и вырубила сама себя.
Что было дальше… Скворец, находясь в схеме, очень быстро восстановился. Далее, приступили к лечению остальных. Подносили к Скворцу раненых. Таким образом за несколько минут, привели в норму безнадёжную по мнению медиков Агаларян. И не только вылечили, но и лет на десять омолодили. Потом шла находящаяся в тяжёлом состоянии Морозова. Которая через две минуты пришла в себя. Помолодела… После Морозова и Агаларян, прижались к Скворцову и отходить отказались.
Остальные же… Лена, Таня и Грибочкина, теперь выглядят от силы на двадцать. Женя, Маша и Ольга, встали чуть постарше.
В суете Горчаков подтащил изрешечённого пулями Отто чем вернул его к жизни.
Но это всё, по мнению девушек не важно. Важно то что Игорь несмотря на то что полностью исцелился в себя никак не приходит. Вот уже восемь дней, они несут вахту в коридоре. И не только его жёны. Громовы, Ивановы, Тихоновы, милиция, преподаватели, бойцы спецназа так же там. Потому что масштаб едва не случившейся трагедии осознают все. Также все кто в курсе осознают кого за это благодарить.
В коридоре хлопает дверь, с двумя баулами в руках входит Громов. За ним с такими же сумками Нино Вахтанговна. Они проходят к кушеткам, узнают как Скворец и объявляют ужин. Из сумок достают тарелки, термосы…
— Сидор, — видя это качает головой Тихонов. — На это столовая есть.
— Там дрянь всякая, — раздавая девушкам тарелки ворчит Громов. — А тут домашняя еда.
