Народ взрывается аплодисментами. Вверх летят головные уборы, однако все быстро затихают, потому как слово берёт начальник милиции. Который, не слово в слово, но повторяет речь директора.

Далее выступают большие видные и, конечно, значимые люди. КГБ, министерство образования, члены партии, комсомол и все прочие.

После них, слово дают родителям и первым на сцену лезет Сидор. Остальные, то есть вся наша огромная семья и Резновы, явно поражаясь такой прыти идут за ним.

Встав за трибуну, Сидор до хруста сжимает её и начинает. Чётко, с чувством, толком, расстановкой, тесть рассказывает что с первого взгляда увидел во мне себя. Я, с его слов точно такой же. Сильный, умный, ответственный, но в то же время скромный и надёжный.

Улыбаясь стою и слушаю, киваю и… И нет. Ничего нигде не играет, гордыня не шевелится, нос вверх не поднимается. Я сделал то что должен был, я спас своих. Своих любимых девушек, своих друзей, одноклассников. Так поступил бы каждый здравомыслящий человек. Я так думаю… Я… Думаю… Да…

Через несколько часов болтовня заканчивается. Начинается награждение. Иван Палыч вместе с начальником милиции подходит к нам, пристёгивает на рубашки медали, вручает конверты с премиями и почётные грамоты. Жмёт нам руки, обнимает. Мне отвешивает шутливый подзатыльник. Потом фотосессия, потом… Нет, ничего не заканчивается и в бой идут родители. Дарят подарки. Например я становлюсь счастливым обладателем новых боксёрских перчаток и кучи другого спортивного инвентаря. Новой гитары, дорогой и очень качественной от фабрики «Мелодия.»

Резнов получает от наших новый навороченный фотоаппарат, набор для печати фотографий, удочки, спиннинги, наборы блёсен и новую игровую приставку. Всё таки, его одноклассники знают лучше и в курсе его предпочтений. Ну и конечно, нам обоим дарят деньги в конвертах. Ну и напоследок, нас приглашают в ресторан на праздничный обед. Не куда-то там, а в «Снегири.»

И тут я не знаю. Вроде всё слишком пафосно, громко и вычурно, но в то же время как-то тепло и по домашнему. Нет фальши, всё от чистого сердца, это видно. И наш директор, он же Иван Палыч распинается не потому что хочет поднять престиж школы или повысить свой авторитет, а потому что на самом деле гордится нами. Как и начальник милиции… Как министерские и каждый житель. Я это знаю… Я чувствую. Конечно, немалая часть здесь собравшихся, относятся к нам нейтрально и пришли просто поглазеть. Но большинство… Большинство по настоящему рады.

Заканчивается всё неожиданно резко и нас не просто отпускают, а ведут общаться с журналюгами. И тут…

— Игорь, — сунув мне в лицо микрофон улыбается девушка в брючном костюме. — Первый канал Савицкая Елена. Несколько слов, если не трудно.

— Да пожалуйста…

— Итак, ты всесторонне развит. Спортсмен, музыкант, есть планы связать свою жизнь со спортом или искусством?

— Пока нет. Мне учиться надо. Но я не отказываюсь. У меня тренировки в школе и концерты в «Снегирях.» Чего-то более серьёзного, пока не хочу. Если и будет, то только после института. Сейчас на первом месте семья, учёба и работа.

— Ясно, — улыбаясь кивает Савицкая. — Кстати о семье. Разница между мирами колоссальна, как ты принял новые правила?

— Поначалу было сложно, — обнимая подешедших Лену и Олю киваю. — Но потом любовь победила. Извините, интервью немного не моё. Я стесняюсь. Мы пойдём, всего доброго.

— Вот они, настоящие герои, — поворачиваясь к оператору улыбается Савицкая. — Скромные, тихие и не особо разговорчивые. С вами была Савицкая Елена, новости первого канала. Ух, всё Серёжа. В гостиницу.

— Странные тут журналисты, — шагая вперёд ворчу. — Спокойные слишком.

— Этика, — целуя меня в щёку хихикает Лена. — Их так учат. Ну и правила приличия никто не отменял.

Идём, к своему глубочайшему недовольству понимаю что горечь исходит именно от Лены. И тут всё странно. Я знаю, знаю теперь без сомнений что она до безумия любит меня. Но в тоже время, её что-то тревожит и вызывает глубокое чувство вины. Точно такие же ощущения вызывают Кошка и Грибочкина. И ладно бы, возможно всё это стыд. Я же младше, причём намного. А Лена ещё и мой опекун. Но почему с ними Женя? Что с ними происходит? Что это? Страх? Боязнь того что сказка закончится и они станут мне неинтересными? Или… Нет, на эти нехорошие способности, вызывать у людей страх и отвращение списать не возможно. Грибочкина таким не обладает. Тогда… Всё таки придётся ждать и разбираться в себе. Ну и в них. Что-то же они скрывают?

****

Шумные посиделки в ресторане, несколько исполненных песен, вкусная еда и море алкоголя. Поздравления, рассказы, благодарности. Решение отметить день моего рождения здесь же, всем классом. Двенадцатого, с утра. А после обеда отбытие на дачу, где Сидор и Самуил тянут меня на рыбалку. Потом на рыбалку меня приглашают Резновы. На что подрываются Сидор, Самуил, Тихонов и Вася. Женщин не берут. Со слов Сидора пусть сидят дома, сплетничают и контакты налаживают. Конфликты и недопонимания в семье не нужны. На что все соглашаются, Сидор уже хорошо поддал, спорить с ним никто не желает. Поэтому, праздник продолжается. И продолжается он до вечера. Ресторан закрыт на спецобслуживание. Мы сидим, изредка меня просят что-нибудь исполнить. Что-нибудь, это или «Кошку» или «Крадущую сны.» Другие песни, кроме разве что «Медляка» дуэтом с Мариной Вараксиной, никого не интересуют.

После очередного исполнения хита про кошку, сажусь за стол и понимаю что хочу курить. Не так как обычно, а слишком сильно. Мне почему-то душно, хочется на улицу. И нет, это не то чтобы непреодолимо, скорее интерес вызывает. Ну и на размышления наталкивает. Всё таки, не абы что, а целое внушение происходит. Я это чувствую. Меня как бы зовут на улицу.

Выхожу из ресторана, закуриваю и… И нет, не озираюсь по сторонам, а веду себя вполне естественно. Курю, строю задумчивую морду, улыбаюсь, как дурачок. Жду… И ожидание не затягивается. Меня тянет в ближайшую подворотню. Опять же не то чтобы сильно, просто я знаю что мне надо именно туда.

Зайти в подворотню, встать за мусорный контейнер и не сопротивляться. Как будто голос шепчет. Голос злой, раздражённый. Меня уже не зовут, мне приказывают. Кто бы это ни был, он сейчас нервничает. Даже не так, он на грани. А я…

— Не ходи, — шелестит в голове голос Морозой. — Не надо.

— Так я и не иду, — мысленно отвечаю.

Непроизвольно вспоминаю вложенные мне в башку нюдсы. Хихикаю…

— Немедленно прекрати! — возмущается Морозова. — Не сбивай меня. Я между прочим твоей защитой руковожу.

— Я не специально. А ты…

— Четыре шага в сторону подворотни. Остановись и крути головой.

Делаю так как мне говорят. Шагаю, встаю и озираюсь по сторонам. Морозова меня хвалит, просит подойти ближе.

Как только подхожу, в подворотне начинается движуха. Из-за мусорки выходят люди, идут ко мне…

Слышатся два удара. Люди падают. Со стен на тросах спускаются бойцы спецназа, хватают бессознательные тела и также быстро поднимаются вверх.

— Молодец, — шепчет невидимая Глаша. — Ты ничего не видел.

— И не слышал, — шелестит в голове голос Морозовой. — А теперь иди к своим и действуй по плану.

— По какому.