— Крайтлис, хорошо. — Разрушая волшебство момента, раздался голос дракона и шелест пергамента.
— Ракс, дай ей браслет. — Мягко попросил Айрос… нет, мой Мастер.
Дракон фыркнул, но все же кинул ему украшение. Арнэри, отпустив одну из моих рук, ловко поймал и тут же надел его на меня чуть выше запястья. От браслета тянуло холодом, будто к руке приложили кусок льда. Я вопросительно посмотрела на своего Мастера.
— Не бойся. Он нужен, чтобы защитить душу при быстром повышении пределов. — Спокойно ответил он, и это спокойствие передалось мне.
— Не больше шести… У Девы Льда было девять или десять, к тому же она была Лисмонсом. — Уверенно и предостерегающе произнес Зарекс. Айрос кивнул, а потом в меня хлынула мана. Огромный поток теплой, ласковой энергии, что заставила мой кристалл внутри сердца вращаться. Сначала он крутился весь, но в какой-то момент, половину словно отсекли. Нижняя часть ускорилась, в то время как верхняя, наоборот, застыла и словно растворилась. Я почувствовала боль, но четко осознала — не свою. Подняла взгляд и увидела, как от уголка губ Арнэри к подбородку стекает кровавая капля. Не задумываясь особо, протянула свободную руку и стерла ее. Это казалось таким естественным, как и желание утешить, забрать боль, защитить, довериться. Я не стала сопротивляться этим чувствам и прикрыла глаза. Но все равно почему-то видела, как обычная призма во мне преображается, отшлифовыясь и срезая грани, обретает совсем иные очертания. Камень становился таким нереально …красивым, сверкающим черным золотом, что не могла сдержать восторга, захлебываясь в ощущениях.
А потом все резко кончилось. Одновременно исчезло ощущение холода на руке, поток энергии иссяк, а Мастер отпустил мои руки и бросился к дракону, опустился рядом и стал пристально его разглядывать. — Ты цел? Все нормально? — Голос звучал, как обычно, но я чувствовала его внутреннее волнение и страх, который мгновенно передался и мне. Но почему-то стояла каменным изваянием, словно застыв в пространстве и времени.
— Ты же знаешь, я не могу лгать… — Донесся мысленный голос Моракса, но на лице сверкала улыбка.
Мастер зажал между своими ладонями руку дракона, отдавая ману, по комнате распространилось ласковое тепло. А меня, помимо всего прочего, накрыло чужими эмоциями — чувством вины и укоризны за излишнюю самонадеянность. — Прости.
— Сделаешь мне новый, — уже вслух произнес Ракс, откидываясь на спинку кресла и лениво обвиваясь вокруг Мастера хвостом.
— Конечно, — тепло улыбнулся тот, но я знала, что чувство вины продолжает впиваться иглами в наше сердце. А потом их вдруг не стало. Будто большая волна накатила, остужая эмоции и боль, а схлынув, оставила лишь холодную каменную пустыню.
Я же совсем потерялась в ощущениях. Привычный мир изменился, как и его восприятие. Краски стали ярче, звуки, запахи, ощущение материала к коже, все углубилось и будто наслоилось. А еще оказалось почти невозможно провести грань между своими эмоциями и тем, что ощущал Мастер. Почему-то мне стало сложно думать о нем иначе и называть, как прежде, Айросом. И в довершение творящегося хаоса, Моракс ласково приподнял его подбородок и поцеловал. Вышибая из меня все размышления всплеском наших сплавившихся в монолит эмоций. Удивление, смирение и отторжение. Сладостное желание продолжить и ненависть к себе за это. Кажущиеся безграничными любовь и преданность, утопающие в отчаянии и чувстве вины. И все это омывалось водами спокойствия и принятия. Эти чувства подкосили меня окончательно, заставив кулем опустится в стоявшее неподалеку кресло. Уловила ошметки иных эмоций, что показались такими блеклыми. Желание и зависть, крохи ревности, к которым примешалось удивление, и лишь в конце — веселость. Она пришла из-за осознания, это — мои… примитивные эмоции, на фоне его, богатых и ярких.
И все же Мастер не хотел поддаваться, и его слова стали тому подтверждением, — Моракс, прошу, остановись. — В голосе чувствовалась мольба, он пытался заставить себя отстраниться, но чем больше сопротивлялся, тем сильнее увязал, теряя контроль. Казалось, будто что-то инородное вкрадчиво, на мягких лапах, проникло в его разум и сердце. Как паук липкой паутиной опутывал все то, что еще билось в конвульсиях в попытке высвободиться, но лишь затягивалось еще сильнее. А яд его, проникая с кровью, пьянил, будоражил и заставлял смириться, и Арнэри уступил. Сам потянулся к дракону, жадно отвечая на поцелуй, страстно обнимая и лаская его.
— Но ты не хочешь этого, Эри, — вновь мысленный голос Ракса пробежался по нервным окончаниям. А его хвост плотнее обвился вокруг Мастера, притягивая ближе.
— Ты не знаешь, чего я хочу, — ласково, томно, с придыханием от желания и разгорающейся внутри страсти, промурлыкал Мастер. При этом же меня хлестнуло таким резким приступом боли, обиды и отторжения, что я невольно вскинула взгляд. Но уловила лишь момент, как на колени дракона приземляется пушистый белый зимвунчик.
Но сколько же сожаления было в глазах Ракса… от внезапной боли на миг сбилось дыхание. Я взревновала, а для дракона будто не произошло ничего необычного. Он переложил пушистика поудобнее и начал лениво почесывать. Постепенно эмоции Мастера стали глохнуть, отдаваясь далеким эхом. Да и в целом, они уже не были столь мощными. Возможно, по первой у всех так, сначала ярко, а потом — штиль. Я настолько задумалась, что слегка вздрогнула, когда дракон вновь заговорил, — Асфель, теперь у тебя есть искра и Мастер, каковы твои ощущения? Как сильно изменился этот мир для тебя?
— Ярче… — Слегка сбившимся и хрипловатым голосом ответила я, все-таки по мне изрядно долбануло этой страстной … аурой? Поняв, что в действительности произошло, прокашлялась и продолжила уже нормально, — вроде бы ничего особенного, если смотреть в общем. Но, когда сосредоточишься на чем-то, оно словно усиливается. Я вот смотрю на тебя отсюда, а вижу те детали, что замечала лишь когда была очень близко. В начале сложно оказалось разобраться с эмоциями, где мои, а где … Мастера. Казалось, утону, захлебнусь ими, но сейчас остались лишь слабые отголоски. Это чем-то похоже на сны с воспоминаниями, только более информативно. Здесь я могу не только переживать его чувства и эмоции, но и наблюдать со стороны. В остальном… еще немного растеряна, но постепенно привыкаю. Как море после шторма успокаивается…
— Хорошо, — кивнул дракон. — Главное, вы оба смогли понять, где ваши чувства, а где чужие. Это самое трудное, особенно в первый раз. Кстати, если весь мир вдруг покроется нитями маны, которые к тому же будут окрашены в разные цвета, не пугайся, это врожденная способность твоего Мастера. Более того, лишь с тобой он сможет увидеть мир иначе, а не через, так называемые, «Глаза Бога». А еще, если ты приблизишься ко мне, то ощутишь тепло и холод моих Истоков. — Он улыбнулся, а я расценила это как предложение, поэтому встала и вернулась к его креслу. И с каждым шагом я ощущала то, о чем он говорил. Я будто плыла по своевольной реке, что меняла свое течение, как вздумается. То обжигая гейзером, то омывая ключевой водой, сводящей скулы. И я вспомнила эти ощущения, но через связь они были мягче и забивались куда более яркими эмоциями.
— Так понимаю, о том, что в тебе есть тепло большинство не знает, и всегда чувствовали только холод. А, когда я стану сильнее в магическом плане, эти ощущения будут такие же? Или на контрасте будет еще холоднее? Или наоборот, переносить станет легче? — Спросила, опуская ладони ему на плечи и разминая их, стараясь передать, что для меня этот дискомфорт не имеет значения, и я готова терпеть его.
Белый зверек, забавно чихнул и спрыгнув с колен дракона прошествовал до кресла. Он попытался забраться на достаточно высокое сиденье, зацепился коготками, посучил задними лапками. Но в итоге так и не смог, звучно плюхнувшись на попку. Я подорвалась и, подхватив его тушку, водрузила на кресло. Там Мастер лапами стащил с себя амулет и снова принял человеческую форму. И сразу я ощутила боль, не свою. Точнее не так, у меня самой все было хорошо, но я чувствовала, что Мастеру очень больно. И причину знала: он сам надел на себя артефакт и получил наказание за нарушение договора с Храмом Тайн. Все мое существо устремилось к нему, желая облегчить, забрать и излечить. Но я не двигалась, потому что внешне то, что он испытывал не проявлялось — никак. Ведь упади я сейчас перед ним и заплачь, это будет … предательством. Все видят тоже, что и я: милая теплая улыбка, ласковый взгляд, расслабленная поза, ни следа той бури, что бушует внутри. Невольно задалась вопросом, а сколько раз он так скрывался? И насколько же больно Мастеру было тогда, раз он не справился и позволил нам увидеть истинные эмоции? Если сейчас может так виртуозно притворяться. И не понятно, кто из них большая кукла, Ракс или все-таки он? И что мне теперь делать с этим знанием?
