– А Бернстайн? – Я разлил янтарную жидкость по стопкам.

– Будет молчать про нее в обмен на гарантии жизни.

– А она?

– Что она? – угрюмо буркнул подполковник. – Уедет Софья Николаевна… Внезапно.

– Если умрет Лиза, я ей помогу… «уехать». Если нет, то занимайтесь сами. – Я махнул стопку и не почувствовал никакого вкуса. – Вы говорили с бурскими генералами насчет моего предложения?

– Да, успел. – Максимов тоже выпил. – Отряды в любом случае уже выступили. Говорят, хуже не будет. А Кронье все сведения передадут гелиографом.

Я задумал закинуть бриттам дезу с помощью Бернстайна; он уже передал липовую шифровку, в которой сообщил, что по направлению к Пардебергу, с целью деблокирования генерала Кронье, вышли сильные отряды буров общей численностью в десять тысяч винтовок, при десяти орудиях и пяти пулеметах. Фельдмаршал Робертс будет просто обязан ослабить окружение и выдвинуть большую часть своих сил навстречу бурам. Чем теоретически может воспользоваться Кронье и прорвать осаду. В реальности он на это так и не решился, а попытки его деблокировать оказались очень слабыми и неорганизованными. Впрочем, я думаю, они и сейчас таковыми останутся – выступило едва три с половиной тысячи человек при одной скорострельной пушке. Не знаю, что из моей затеи выйдет, но, во всяком случае, попытаться можно. От меня не убудет.

Пока мы разговаривали, я обыскал комнату и нашел деньги с алмазами. Попытки допросить Софи ничего не дали, но по некоторым ответам стало понятно, что Софья оказалась законченным англофилом, причем в радикальной форме. Эта сука люто обожала все британское и фактически сама напросилась в шпионки. А еще я нашел здоровенный пакет с белым порошком. Софья Николаевна Изметьева оказалась законченной кокаинщицей. Откровение, однако… впрочем, достать этот порошок в девятнадцатом веке никаких проблем не составляет – в любой аптеке, здесь он средством от насморка считается. Зараза… такая же миленькая мордашка, а оказалась редкостной сукой. Вот и верь после этого женщинам.

– А теперь потрудитесь нам все объяснить. – В комнату вошли доктор Ранненкампф и доктора Никитин с Вебером.

– Что с Лизой?

– Ей повезло. Еще чуть-чуть… – Никитин показал на пальцах, сколько не хватило для смертельного удара. – Лизу ударили стилетом или чем-то подобным. Возможно, длинной и тонкой шпилькой. Впрочем, мы не боги, все еще очень неопределенно. Следующая пара дней окажется решающей.

– Возможно, этим? – Я подвинул к докторам длинный граненый стилет с причудливой ручкой.

– Возможно. – Ранненкампф повертел в руках оружие. – Спрашивается, за что?

Я не стал отвечать, предоставив такую возможность Максимову, а сам вышел на улицу и крепко задумался. Много, очень много странностей. Про русско-голландский отряд не однажды писалось, выпустили даже сборник писем его врачей и медсестер. Весь личный состав чуть ли не поименно известен. Даже Флегонт Иванович Маслов упомянут. Но вот Чичагову Елизавету Георгиевну и Изметьеву Софью Николаевну я что-то не припомню. Конечно, в этом может и не быть ничего странного, просто не упомянули по каким-то причинам, да и неразберихи в то время хватало. Но все равно настораживает… А не запустилась ли, с моим появлением здесь, некая цепная реакция, способная перевернуть реальную историю с ног на голову? К примеру: я невзначай шлепнул какого-нибудь персонажа, вовлеченного в знаковое событие, определяющее известный мне ход истории; следовательно, этого события не произошло и… И что? Черт, так можно и голову сломать… Мыслить глобальными категориями – явно не твой конек, Михаил Александрович.

– Хотел вам сказать спасибо за Лизу. – Рядом со мной присел фон Ранненкампф и стал раскуривать трубку.

– Не за что, Альберт Карлович. Не могли бы вы рассказать про нее?

– Лизхен – удивительный человек. – покачал головой доктор. – В первую очередь, она врач от Бога. Мой опыт по сравнению с ее талантом – практически ничто. Да, конечно, практики у Лизы маловато, но идеи опережают время на порядок, к примеру: по интубации…

– Альберт Карлович, как так могло случиться? – Мне не улыбалось нырять в дебри медицинских терминов, поэтому я по возможности тактично прервал доктора. – Насколько мне известно, женщины даже не могут официально учиться медицине?

– Да, – кивнул Ранненкампф. – Стереотипы. На самом деле, мы совсем недалеко ушли от варваров. Но могу сказать, что в этом виноваты и сами женщины. Очень немногие желают учиться. Другие цели, другие устремления. Хотя есть вот такие исключения.

– А где училась Лиза?

– Кажется, вольной слушательницей в Париже. Ее семья очень богата, так что проблем с этим не возникло, – пожал плечами доктор. – Да, но она почему-то избегала говорить об этом.

– А как она оказалась в отряде?

– Прибыла личным порядком из Парижа. Нашла нас, ну и осталась. А почему вы спрашиваете, мистер Игл? Насколько я понимаю, вас связывают некие отношения? Но к чему тогда вопросы?

– Именно поэтому, – поспешил я прекратить разговор с доктором. Дай бог, выздоровеет Лизхен, буду говорить лично с ней. Есть у меня некоторые подозрения… А вообще, какого хрена я запал на эту девчонку? Ну-у… если честно сказать, не знаю.

А если?.. Как там этот термин у психолухов называется? Инбридинг? Тьфу ты, это совсем из другой области. Как же его? Импринтинг!!! Запечатление! Точно. Первая встреченная здесь женщина, да еще в такой пикантной позе, да еще в панталонах, да еще и спасенная мной. Попутно произвел неоднократные прерывания жизнедеятельности разнообразных человеков. Хороший психологический коктейльчик образовался. Вот и запал на нее. Да, так и есть. Вот как-то никогда прежде не совершал глупостей в отношениях с женщинами. А тут… даже по-идиотски ей камешки доверил… М‑да…

Хотя… Я, кажется, знаю, в чем дело. Просто не в своей эпохе я. Стараюсь маскироваться под современника, толком не зная действительности, вот и творю глупости. Надо взять себя в руки, иначе можно и докатиться черт знает до чего. В первую очередь следует кого-нибудь трахнуть. Срочно! Куда только эта самая влюбленность денется! Вот только кого? М‑да…

Ладно, к Лизхен меня не пущают, пора в гостиницу. Завтра у меня столько дел, мама дорогая…

Оранжевая Республика. Блумфонтейн. Отель «Эксельсиор»

24 февраля 1900 года. 05:00

Проснулся с трещавшей как бубен головой, ибо все-таки саданул перед сном два полных стакана вискаря в качестве снотворного. Ну никак не мог заснуть – мысли, мысли… так и свихнуться можно.

– На хрен оно тебе, дураку, надо? – В голос рявкнул отображавшейся в зеркале похмельной морде и потопал принимать ванну. Долбаный прогресс: до обыкновенного душа не додумались. Надо будет на досуге озаботиться и подстегнуть процесс.

Чуть ли не покрылся инеем в ледяной воде, но похмелюгу прогнал. Потом думал, что делать с порядочно отросшей за это время бородкой.

– М‑да… – Немного поколебался и решил оставить растительность, правда оформив ее в аккуратную эспаньолку. Вот так, почти идеально, даже авантажно. Ну не бреются сейчас мужики наголо – все с бородами разной степени лохматости. Буры, так вообще…

– Герр Игл, завтрак. – В номер вошла молоденькая миловидная мулаточка в аккуратной форменке с кружевным передничком и наколкой в курчавых волосиках. – Ой! – Девица чуть не уронила поднос с кофейником, увидев постояльца в полностью разоблаченном состоянии. А потом плотоядно улыбнулась и с намеком уставилась мне пониже пояса. Вот даже как?

– Сколько? – Я ни минуты не колебался.

– Пять шиллингов! – с готовностью отрапортовала горничная. – Это если быстро. Десять – за всю ночь.

– Давай.

Потом, посматривая на ритмично работающую курчавую головку горничной, я думал, что не так уж все плохо на рубеже веков. Ух… а мастерица, однако, хотя нет, скорее энтузиастка.

– Вы довольны, герр Игл? – Девушка промокнула себе ротик кружевным платочком и уставилась на меня, как примерная школьница на учителя.