Сзади послышался шорох щебенки – на холм карабкались мои взводные, зам по артвооружению и Степан.

– Лошадок укрыли?

– Не беспокойтесь, господин капитан, – спокойно ответил серб Гойко Христич, бывший гусар австро-венгерской армии. – Укрыли. Самим бы теперь найти… – И тут же озадаченно крякнул: – Матерь божья! Здоровенная штука…

– Это блиндированный состав, – менторским тоном стал объяснять Пашка Оладьев, студент Петербургского университета, полиглот, всезнайка и одновременно лихой до невозможности вояка. – Бронирование неполное, совершенное подручными средствами… – И тут же перевел свои слова на французский, испанский и английский языки для остальных взводных – ирландца Ричарда О’Рейли, баска Хуана Родригеса и француза Жана Рено, озадаченно посматривающих на бронепоезд.

– И чем его долбить? – почесал бороду мой главканонир.

– Поставишь шрапнель на удар… – машинально ответил я ему. – Он зашит не корабельной броней, а котельным железом, так что вполне нормально получится. Но будем надеяться, что ваши орудия, Арсений Павлович, не понадобятся. А теперь слушаем сюда, парни. Эта сука может обгадить нам все дело. Поэтому придется взять его на абордаж. Не надо смотреть на меня дурными глазами. Сами знаете, не так страшен черт, как его малюют. Значит, так. Ровно в полночь начнете скрытно, мелкими группами выдвигать личный состав вон к той гряде. Ее без команды не переходить – заметят. К часу ночи все уже должны быть на месте. Одновременно десяток стрелков с тромблонами займут позицию вот здесь и приготовятся к открытию огня; цель – бронепоезд. А точнее, палаточный городок. Но огонь тоже исключительно по команде.

– А бомбометы? – опять высказался Борисов. – Может, попробуем?

– Бомбометы… – Я слегка задумался.

Да, есть у меня такие штуки. В свое время я задался целью сделать минометы – и сделал, но поставить конструкцию на поток не получилось. Дело в том, что цельнокатаных труб для стволов здесь днем с огнем не сыщешь. А если специально заказывать в Германии, то они выйдут на вес золота. Поэтому пришлось ограничиться всего четырьмя экземплярами, пустив на стволы трубу от буровой установки, как нельзя кстати подвернувшуюся под руку. Простейшие прицельные приспособления и станина; корпуса мин отлили из чугуна, набили на них свинцовые обтюрирующие пояски, начинили лиддитом, хвостовики отфрезеровали из железа, приспособили к ним взрыватели от артиллерийских снарядов – и вот, пожалуйста, плод сумрачного гения Майкла Игла калибром сто двадцать три миллиметра налицо. Так сказать, во всей красе.

Нет, конечно, можно было приспособить обычную водопроводную трубу, как это делали «бармалеи» в одной арабской стране, и, может быть, она бы выдержала сколько-то выстрелов, но я же делал «настоящий миномет», а не пародию на него.

В общем, испытания прошли на ура, конструкция получилась удачной, а Арсений Павлович навострился попадать за пять сотен шагов в круг диаметром двадцать шагов. Фугасное действие мины тоже оказалось вполне приличным. И главное, миномет получился разборный, вполне пригодный для перевозки во вьюках.

Но в боевых условиях мы еще их не испытывали…

– Нет, не сейчас, – поколебавшись, отказался я от идеи. – Не забывайте: у нас над головами висят наблюдатели. Заметят – все пойдет насмарку.

– Как прикажете, господин капитан, – разочарованно покрутил бородищей Борисов.

– Успеете еще опробовать ваши бомбометы, – успокоил я его. – Идем дальше. Смотрите внимательно, отсюда хорошо видны британские секреты[13]. Их перед операцией придется нейтрализовать. Для этой цели сформируем четыре группы по три человека. Одну из групп возглавлю я сам…

К тому времени как окончательно стемнело, план операции был окончательно проработан. Взводные умчались готовить личный состав, а я со Степаном и американцем из первого взвода, Абрахамом Смитом, которых выбрал себе в группу, тоже стал собираться к выходу. Ну а как же? Все по заветам Чапая: командир впереди, на лихом коне. А если серьезно, я просто не могу отказать себе в удовольствии лично вынуть души из парочки бриттов. За Лизхен, за Максимова, за Севастополь, черт побери!

Так… мордочку и тыльные стороны кистей тщательно, но по правилам, вымажем бурдой на основе масла и сажи: увы, специальной краски у меня нет. Но и так сойдет, правда, потом замучаешься отмывать. Дальше: сапоги долой, вместо них мягкие бродни из сыромятной кожи, сверху лохматую накидку. В руки глушеный карабин Маузера…

Через несколько минут мы стали напоминать леших, почти не различимых в ночи. Я глянул на часы и дал команду выступать. Секрет, который нам предстоит нейтрализовать, самый ближний к бронепоезду, а значит, самый сложный, так что времени на ликвидацию может понадобиться больше.

– Попрыгали… С богом!

Южная Африка. Наталь

08 июля 1900 года. 00:10

– Э-эх, холодного эля бы… как у нас в Бирмингеме… – мечтательно протянул хрипловатый басок.

– Это точно… – ответил ему тенор и неожиданно зло добавил: – Когда эта хрень уже закончится, черт ее побери! Домой хочу…

– Не ной, Билли.

– Я не ною, задрало просто все…

Я находился в десяти метрах от британского секрета и прекрасно слышал разговоры солдат. Солдатики особо не маскировались, вовсю болтали и дымили трубками.

– Ничего, скоро приобщим к циливизации туземцев – и домой…

– Циливи… что?

– Циливизации, дурень! Не слышал, что ли, как господин лейтенант объяснял…

– А-а-а…

Ну-ну, «циливизаторы» хреновы… – Я осторожно провел пальцем по спусковому крючку карабина. Но не нажал его, хотя прекрасно видел белеющие в темноте пробковые шлемы солдат. Сейчас работают Степка и Абрахам, а я только страхую. Успею еще…

– А бабы здесь страшные. И пиво дерьмовое…

– Это точно…

Это были последние слова солдата. Послышался легкий шум, придушенное хрипение, тупые звуки ударов, после чего наступила тишина. А еще через мгновение из кустов появились две едва заметные расплывчатые фигуры.

Степан приложил сложенные ладони к губам, и в воздухе пронеслось зловещее уханье филина. Смит в это время, держа томагавк на сгибе локтя, что-то привязывал себе к поясу.

«М-да… – про себя буркнул я. – Вот же сукин сын! Опять за старое. Сгною на губе засранца…»

Но тут же отменил свое обещание. Абраша, так я называю Смита, один из лучших солдат в батальоне. Такого любой современный спецназ с руками оторвет. А то, что скальпы дерет… Да и хрен с ним. Пока хрен с ним. Дальше что-нибудь придумаю. Дело в том, что Смит – индеец, а точнее, метис. Матушка у него из племени гуронов, причем дочь какого-то там вождя, воевавшего вместе с французами против англов еще во времена Чингачгука и Соколиного Глаза. Так что это зов крови, тут ничего не поделаешь. Пусть его.

А вообще, я приятно удивлен американцами, коих у меня в батальоне совсем немало. Простые, неприхотливые в быту, лихие храбрецы, свои в доску парни, словом, совершенно другой народ, это если сравнивать с большинством современных его представителей. Впрочем, то же самое я могу сказать и о прочих национальностях. Хре́нова цивилизация, что с людьми сделала…

Ну да ладно, до своей эпохи мне не дожить, да и хрен с ним. Мне в этом времени больше нравится. Займемся делом.

Взглянул на часы… Ровно час ночи. К этому времени все посты бриттов уже должны быть сняты, а рота сосредоточена на рубеже атаки. Это теоретически… Как в реальности, я не знаю. Черт, тут бы рацию каку-нить завалященькую, ан нету. Рано для них еще. А для портативных – тем более. Вот честное слово, разгребусь с этой войнушкой – выпишу сюда всех ведущих инженеров, хоть того же Маркони с Поповым, и буду двигать прогресс в радиоделе семимильными шагами. И этого, как его… Теслу. Пусть экспериментирует на здоровье. Может, что путное и выйдет. А пока и без раций выкрутимся. Будем считать, что все получилось как надо.