— Вблизи это впечатляет ещё сильнее… — «Пробормотала» девушка, окинув взглядом махину моего разума, на фоне её маленького замка смотрящегося непоколебимой цитаделью, возведённой архитектором с фетишем на гигантизм. — Даже разум папы куда меньше. Сколько ты прожил… субъективно?

— Правильный вопрос, но мне не очень приятно на него отвечать. — Полуправда работает куда лучше простой лжи. Я так считал, считаю и буду считать. Ну и использовать сие знание, конечно же. — В первые минуты после пробуждения я очень плохо себя контролировал, и оттого чуть не сошёл с ума. Для меня это было сродни стазису, которым я не мог управлять. И даже не подозревал, что могу.

Меня обдало вполне себе искренними волнением и сочувствием.

— Это же ужасно! И ты никому ничего не сказал? Даже не обратился к телепатам⁈

— Когда я получил возможность к кому-то обратиться, помощь мне уже была не нужна. Я уже занимался структуризацией разума и нейтрализацией возникших проблем, и мне нужно было только время. Ну и я весьма настороженно отнёсся к тому, что моих способностей могут испугаться и… списать, как слишком опасную переменную.

— Не буду врать и говорить, что ничего подобного никогда не происходило, и что твои опасения не имели под собой оснований. Но ты, насколько мне известно, сразу раскрыл свою универсальность…

— Универсальность — это не синоним абсолютной мощи. Это во-первых. А во-вторых, на тот момент я слабо себе представлял, что на самом деле могут псионы, и какими возможностями на их фоне обладаю лично я. Ну и эйфория, вызванная обретением того, о чём я раньше мог только мечтать, сыграла свою роль. Уже потом я с запозданием, из-за особенностей мышления, осознал, что в глазах окружающих скорость моего развития превосходит все мыслимые и немыслимые пределы, но резко стать идиотом и всё отыграть уже не мог. — А вот тут я, пожалуй, соврал лишь в том, что опасался «списания» лишь в прошлом. Я и сейчас остерегаюсь такого исхода, всеми силами стараясь его избежать. — Тем не менее, сейчас всё устаканилось. И, между прочим, я хотел показать тебе не это…

Сложные манипуляции с собственным разумом давались мне непросто, чего уж было говорить о чужом? Потому я и не рискнул «показывать», беря в качестве примера саму Лину. Зато смог «сделать снимок» как минимум одного проблемного участка на поверхности её разума, грубо отмаштабировав, и тем самым получив модель, на которой был отлично виден корень проблемы. Дальше оставалось только смоделировать дальнейшее развитие «опухоли», упаковать всё в ментальный пакет и аккуратно, дабы не навредить, передать всю эту прелесть девушке.

Не без сопроводительных комментариев, конечно же.

— Я не хочу лезть в глубины твоего разума, потому сейчас ты видишь перед собой лишь поверхностное повреждение, а так же то, во что оно может вылиться спустя время. Не обращай внимания на то, что сейчас проблема несущественна, и может быть якобы устранена за несколько часов. Поверь: эта гадость вернётся, потому что это — естественная защитная реакция твоего разума на попытку его ограничить. Уничтожение наименее важного ради освобождения «пространства», если интересны подробности. — Даже задумываться не буду, как так вышло, что по итогу учу я, а не меня. — Что бы ни говорили другие телепаты, разум ни разу не пластичен. Да, мы можем в определённых рамках сжимать его или даже расширять, но подобные манипуляции активно расходуют изначально внушительный запас прочности. Конечный, хоть и восстанавливающийся со временем, запас. Сейчас ты приблизилась к своему пределу, и я категорически не советую проверять, что будет дальше.

Кажется, Император хотел, чтобы я выполнил задачу не столь быстро и напористо, но времени действительно почти нет. Точка невозврата ещё далеко, это правда. Вот только обратимость — это ещё не всё.

— Меня учили опытнейшие телепаты, но никто из них не говорил ни о чём таком. Маскировка разума — это вообще один из основных методов защиты, использующийся повсеместно!

— Регулярно, день за днём и по нескольку часов кряду? Я очень сомневаюсь, что кто-то кроме тебя заходил так далеко. — В действительности, я сам не смогу продержаться в таком состоянии и пятнадцати объективных минут. Просто сойду с ума от нарастающего дискомфорта. — Как появится свободное время, проверь целостность своих воспоминаний. В особенности там, где получится обнаружить нечто вроде того, что я тебе продемонстрировал.

Сильно удивишься, девочка. И испугаешься тоже. Зато уже следующим днём Линнет исчезнет, а на её месте появится Лина Романова со своей тайной. И я смогу вообще не задумываться о конспирации и сохранении этого секрета!

— Я… проверю, Артур.

— Ты уж постарайся. — В реальном мире я по-доброму улыбнулся, телекинезом придержав чуть пошатнувшуюся после разрыва контакта девушку. Всё-таки переданный мной ментальный пакет был не самым маленьким и легкоусваиваемым, так что такая реакция была ожидаема. — Не хотелось бы, что б твой ум пострадал из-за неосторожных действий и попустительства присматривающих за тобой наставников…

— За мной уже давно никто не присматривает! — По-доброму возмутилась цесаревна, зацепившись взглядом за приближающийся «ледокол» в лице Владимира, которому не иначе как не понравилась атмосфера нашей беседы. Или реакция дворян, натыкающихся на тёплую, по мере приближения к нам начинающую припекать воздушную завесу. Но я своё дело в любом случае сделал, так что…

Улыбаемся и машем, честными-честными глазами глядя на полного подозрений цесаревича.

И что самое приятное, ему действительно не в чем меня обвинить…

К концу затянувшегося вечера, наполненного разговорами, лицами и чужими эмоциями, я отчего-то ощущал себя точно переевший блинов на масленицу карапуз. Пресыщен, наполнен до краёв и готов от любого толчка лопнуть на манер перезревшего арбуза, но не в физическом смысле. Очень необычное, впервые встретившееся мне ощущение, приобрётшее некий мистический оттенок: сложно, знаете ли, «обожраться» чужими эмоциями. Но я справился, и теперь мог с изрядной долей уверенности сказать: это моё состояние действительно было напрямую связано с тем, насколько плотно я работал с чужими эмоциями и отголосками мыслей.

А сегодня я этим занимался очень, очень плотно, выискивая в словах аристократов не только ложь, но и вторые, третьи и даже десятые смыслы. Вы удивитесь, насколько много могут сказать о человеке его эмоции, которые он не может даже в полной мере воспринять.

Ну а прибавишь к этому отголоски мыслей — и открываются такие просторы…

Если обобщить, то за этот бал длиной в пять часов я узнал о наиболее влиятельных аристократах столько, что иному человеку хватило бы на цементные тапочки с путёвкой на речное дно. Кто-то хотел нажиться, изящным образом обойдя указы Императора, кто-то собирался через меня приблизиться к Трону, кто-то намеревался укрепить своё положение через дружбу или сотрудничество с потенциальным столпом Империи, а парочка индивидуумов и вовсе рассчитывала вывести меня на своих заграничных покровителей, дабы те могли попытаться «перебить ставку», бескровно перетянув меня на свою сторону.

С последними я, как порядочный «слуга Трона», не имел права церемониться, и потому намеревался уже в ближайшее время отыскать повод подвергнуть их тщательнейшим проверкам силами специализированных государственных структур. Можно было поведать обо всём и в лоб, но на закономерный вопрос об источнике сведений раскрывать своё обострившееся телепатическое восприятие как-то не хотелось. Потому что если на это способен, например, сам Император или даже кто-то чуть слабее его, то эти видные и влиятельные предатели без причины не топтали бы мраморные полы в малом дворце. Ну а если такие возможности уникальны, то раскрывать их было бы ошибкой.

Кто знает, не почую ли я однажды в чьих-то мыслях намерение добить меня после отравления?..

Некоторую часть ночи я, как и планировал, посвятил изучению конкретных нюансов биокинеза, замаскировав их среди иных, не менее важных моментов: я не исключал, и даже был вполне себе уверен в том, что мой интерес к тем или иным вопросам отслеживается. Ну а оставшееся время просто проспал, давая мозгу долгожданный отдых, а себе — кратковременное забытье, словно миг разделяющее субъективные океаны времени, запертые в сутках. А ещё разбудил меня телефонный звонок, отчего поначалу мне вообще показалось, будто я и не спал вовсе.