— Так нельзя, молодой господин! Вы, фактически, просите сделать из высококлассного костюма, над которым несколько месяцев трудился известный немецкий дизайнер, нечто… обычное! — Её негодование было искренним настолько, что я на мгновение даже задумался над разумностью своих решений. Вряд ли дворяне оценят «явление царя народу», если этот самый царь одним своим внешним видом продемонстрирует пренебрежение по отношению к установившимся в их слою общества нормам. С другой стороны, я кровью нигде не расписывался, и блюсти законы знати не клялся. Мне и обещанный титул ещё не вручили, так что с этой стороны я тоже чист. — Если совсем избавиться от вышивки, то исчезнет эффект глубины на ткани! А запонки-черепа — это фирменная деталь, позволяющая даже не сведущему в моде человеку понять, из-под чьей руки вышел дизайн!..

— И тем не менее, я бы хотел, чтобы всё было сделано именно так. — Отступать я не собирался. — Строгий минимализм, но высокий уровень в плане качества.

Девушка хмуро посмотрела на меня, явственно не понимая, как я со своим чувством прекрасного вообще оказался в этих стенах. Естественно, говорить о том, что меня сюда послал сам цесаревич я не стал, ибо не хватало мне ещё лишнего внимания поверх того, что уже имелось.

— Мы выполним этот заказ, молодой господин. Вы подождёте здесь, или прогуляетесь? Мы можем позвонить вам или просто подготовить всё к обозначенному сроку…

Лично мне и Голоду в частности хотелось прогуляться, дабы окончательно нафаршировать этот день новыми впечатлениями, но зная меня… Что-нибудь всенепременно случится, и я опять потрачу время на решение чужих проблем или разгребание свежеобразованных своих.

— Я подожду, мисс. Тем более, у вас здесь представлено весьма большое количество каталогов. Кто знает, может я проникнусь увиденным и осознаю все свои ошибки в выборе одежды?..

— Тогда у нас может не хватить времени на переделку костюма, молодой господин…

Мне оставалось только вздохнуть, да поудобнее устроиться на диване, приготовившись к субъективно долгому ожиданию. Самосовершенствование мне никогда не надоест, ибо только чертоги собственного разума были способны меня по-настоящему занять. Наедине с собой я мыслил, как должно, и не был вынужден опускаться на много порядков ниже, чтобы встать вровень с собеседниками, для которых даже двадцатикратное ускорение работы сознания — это уже невероятно много. Кто бы знал, как меня угнетает эта необходимость, но с этим ничего нельзя было поделать. Разве что на лоботомию записаться, но и это вряд ли мне поможет.

Потому я проводил взглядом работницу ателье, закинул ногу на ногу и, устроившись поудобнее, крепко задумался.

Здесь и сейчас у меня были дни, недели и месяцы «свободного времени»…

Причина и следствие, дополнительные факторы и условия, возможности и вероятности — сложно было сказать, где затерялось начало моего размышления на тему пространственных искажений, ибо с того момента прошло действительно много времени. Я уже не был уверен в том, что моё тело всё ещё сидит на диванчике во французском ателье, да и каталог я если и листал, то исключительно благодаря заранее активированной «программе». Подобающим образом настроить контролируемые разумом функции тела на самом деле было довольно просто, если речь не шла о чём-то многоступенчатом и требующем различных действий, но наиболее важным для меня сейчас было нечто иное.

Пространство и то, что я смог осознать, раз за разом просматривая воспоминания о буйстве дестабилизированного разлома.

Казалось бы — может ли человек запомнить одно и то же событие сразу в нескольких ракурсах? А в десятке? В сотне? В тысяче? А переосмыслить событие, значительно его изменив? Мой ответ — нет. Человек, потомок обезьяны с увеличенным мозгом и отвалившимся хвостом, мыслит совершенно неподходящим для этого образом, и что разум, что воспоминания совсем не контролирует. Он может это сделать, структурировав разум и память, но…

На это нужно время, которого у оболочек из плоти и крови просто не было.

Я не льстил себе, понимая, что без «стазиса» я бы стал в лучшем случае средней паршивости псионом. Скорее всего — телепатом, ибо к этому направлению у меня определённо была склонность. Но всё то, за что меня считают невероятно ценным и перспективным, пришло ко мне следом за пониманием, за изменением формы мышления, что было спровоцировано проведёнными наедине с собой веками. Ещё какое-то время, — да и сейчас тоже, — я цеплялся за привычные категории и нормы, но чем больше времени проходит «в движении», тем дальше я ухожу от того, что делает человека человеком. Страшно ли это? Нет. Потому что человеку мир изменить не под силу: короткий век, недостаток сил и уязвимость тела тому виной. Да, удачливый гений может придать своему народу или даже всему миру импульс, пнув всех в нужном направлении, но никаких гарантий это всё равно не даст. История знает множество хороших начинаний, канувших в лету под давлением нечистых на руку людей, предателей и подлецов. Из этого же следует, что не проконтролировал лично — значит не свершил. Я же сейчас нахожусь в том самом положении, и обладаю теми самыми силами, которых должно хватить для воплощения самых смелых чаяний идеалистов.

«Благими намерениями…».

Я поморщился, на два порядка замедлив сознание. Примерно в тот же момент ведущая в мою комнатушку дверь распахнулась, и в помещение вошли сначала юноши в костюмах с одетыми манекенами. И увиденное мне понравилось! И я не про юнош, а про одежду, презентованную под строгим надзором стоящей-надо-всеми женщины, в мыслях которой прочно закрепилась железобетонная уверенность в том, что один из пяти вариантов меня точно устроит. Ей сильно не понравились пересказанные сотрудницей те мои слова про «излишества» на одежде, и она расстаралась, подбирая наиболее строгие варианты… и лишая их тех немногих элементов роскоши, что ещё оставались. По итогу передо мной предстали превосходно выполненные костюмы из хорошей, — надеюсь, — ткани, и с абсолютным минимумом украшений.

Всего три штуки, но с учётом моего запроса это уже больше, чем ноль.

— Молодой господин, эти одежды должны удовлетворить ваш необычный вкус. Как видите, на этих моделях изначально практически не было украшений и аксессуаров. Вдобавок в этому «вычурную» золотую вышивку мы заменили платиновой, а запонки, пуговицы и нагрудную цепочку заменили платиновыми аналогами с чернением. Уверяю: более строгого и минималистичного, но при том удовлетворяющего требованиям света костюма вы в сжатые сроки не найдёте. — Прикрыв лицо веером, женщина внимательно отслеживала мою реакцию на тот или иной наряд. И возликовала, когда я остановил взгляд на крайнем правом манекене. — Если вас устроит один из вариантов, мы займёмся подгонкой по фигуре.

— Крайний правый костюм более, чем подходит, мадам Ла Тур д’Овернь. — Оставшиеся два варианта и вовсе были взяты для массовки, не иначе. Крайний левый был слишком простым, а центральный не до конца избавили ото всех этих висюлек и блестяшек. — И он выглядит намного лучше, чем я себе представлял.

С фамилией, к слову, удачно получилось: женщина очень громко «подумала» о том, что из ателье её семьи ещё никто не уходил разочарованным. Ну а там, где мысли о семье, там и ассоциативные цепочки, подтягивающие за собой саму фамилию.

— У нас всё только самое лучшее, молодой господин. — С довольной улыбкой заметила мадам Ла Тур д’Овернь, одними лишь жестами отдавая указания помощницам. — Пожалуйста, встаньте вот сюда. Да, всего лишь несколько минут…

Дальнейшие события напоминали сценку из театральной постановки, где в суете нескольких швей рождался полноценный наряд. Просто тут одежду не шили, а подгоняли по моей фигуре. Очень быстро подгоняли, и действительно уложились в обещанные несколько минут. Дальше от меня потребовалось только расплатиться, приложив карту к терминалу, — и «услышав» облегчение от девочки, которой выпала честь принимать оплату, — да прямо здесь переодеться, старые вещи оттащив в машину. До собственно бала оставалось полтора часа, и прибыть я, будучи, согласно словам Владимира, не последним гостем, мог к самому-самому началу, но сегодня я решил действовать иначе. Пора уже переставать плыть по течению, ибо больше возможностей у меня всё равно в ближайшее время не появится.