— С четверть часа, пожалуй. — Пожал плечами Алексей, которому не хотелось покидать благодатную область. Зачем, если в ней он был словно лучшая версия самого себя? — Да и не похоже, что б «просветление» могло чем-то навредить…

— Зря ты доложил об аномалии выше. Нас теперь сюда и не пуст… — Мужчина осёкся на полуслове, широко распахнув глаза. — Знаешь, я, пожалуй, отойду в сторонку. Что-то мысли ползут не в ту, мать её, степь…

— А я останусь. — В голосе псиона не было и толики сомнения. — А мысль ты высказал верную. Но ничего: вряд ли аномалия постоянна, а сейчас нас отсюда никто не гонит. Можно и поразмышлять…

Естественно, разговор псионов не прошёл мимо «обычных» сотрудников, и обстоятельства сего действа ушли наверх наивысшим приоритетом.

А Геслер в это время уже с комфортом расположился на одной из лавочек в парке, с планшетом в обнимку погрузившись в дивные глубины привычной людям науки.

От своей идеи получить «нормальное» образование он всё ещё не отказался.

Власть имущим всегда неприятно осознавать, что ситуация выходит у них из-под контроля, и Ричард Гринсон, президент ассоциации псионов Объединённых Штатов, исключением не был. Совсем недавно, чуть больше недели назад, к нему поступило самое первое, ненадёжное и отчасти проигнорированное сообщение о появлении у давнего соперника, Российской Империи, «универсала», псиона, владеющего всеми направлениями разом. Тогда ещё никто не знал о том, что эта весть — лишь блеклая тень истины, которой в будущем было суждено напугать членов парламента до мокрых, — а кое-где и грязных, — штанишек. Повелевающие людскими судьбами не оказались готовы к такому удару, и мигом лишились вылетевшей из-под ног почвы.

А истина…

Признаться, Ричард до сих пор не верил в то, что ему удалось воссоздать полную картину растянувшегося во времени события исторических масштабов. Агенты и осведомители в Москве раскрывались, гибли и просто исчезали каждый час, добывая или жалкие крохи информации, или вообще ничего. Редкие исключения, чаще обусловленные глупостью самих имперцев, приносили куда больше, но и сведения эти просеивались через сотни ситец в отчаянных попытках разглядеть в них ложь, неправду, пыль, пущенную в глаза. Вот только факты говорили сами за себя, и с каждым новым сообщением вгоняли Ричарда и всех причастных во всё большее уныние.

Универсал появился в Империи, а не где-то ещё — первая неудача.

Оперативно перенаправленная группа убийц-смертников не пережила встречи с целью — вторая неудача.

Выходы на уникума, на привлечение которого на свою сторону уже были выделены десятки миллиардов долларов, моментально обрубили спецслужбы имперского Трона — третья неудача.

Всё шло по наихудшему сценарию из всех возможных, и пока ни у кого не было идей касательно того, что можно было сделать для стабилизации ситуации.

Вообще никаких идей.

Мужчина устало оперся на высокий подоконник, а струйка сизого дыма устремилась вперёд, бессильно разбившись о стекло. Пронзительно-яркие голубые глаза, отразившиеся в мутной из-за причудливой игры света поверхности, прекрасно отражали внутреннее состояние своего владельца: покрасневшие, с полопавшимися капиллярами и, казалось, с трудом держащиеся в полуоткрытом состоянии. Ричард полноценно не спал уже несколько дней, довольствуясь редкими спокойными периодами длиной в пару-тройку часов ежедневно. И всё потому, что многочисленные помощники, заместители и коллеги категорически не справлялись с наплывом задач, окончательное решение по которым в итоге всё равно приходилось принимать президенту ассоциации псионов — ему, Ричарду Гринсону. И чья же в том вина? Только и только его, ведь ещё десять лет назад власть была сравнительно равномерно распределена среди представителей элит.

Теперь же даже болванчик на посту президента Объединённых Штатов практически ничего не решал, вынужденно оглядываясь на тоже президента, но стоящего во главе ассоциации псионов — организации, обладающей практически абсолютной властью… но только на «своей» территории, ибо Российская Империя, Единый Китай и страны Европы ревностно противились всякому вмешательству в свои внутренние и внешние дела, что закономерно приводило к многочисленным локальным конфликтам. Эти стычки, пожалуй, никогда и не прекращались: менялось лишь то, что широкой общественности перестали о них сообщать, ибо народ, в отличие от своих лидеров, в силовом противостоянии не видел никакого смысла.

И тем не менее, сложный процесс рождения однополярного мира не подразумевал иных вариантов. Каждый властитель желал возвыситься над всеми прочими, и каждый же считал свои методы, свои законы и власть наиболее подходящими для установления на всех территориях, где когда-либо ступала нога человека. И нынешнее затишье, десятилетие грызни за влияние в странах третьего мира, должно было вот-вот подойти к концу. Появление сверхпсиона — вполне подходящий толчок, способный разрушить устоявшийся баланс. Нет, не так: уже разрушивший, просто сам факт произошедшего осознали ещё не все…

Входная дверь щёлкнула замком и беззвучно распахнулась, впустив в кабинет совсем не молодого, можно даже сказать древнего азиата, вопреки современной моде облачённого в искусно выполненное белоснежное кимоно с алыми узорами, то тут, то там сплетающимися в хиганбана, он же — ликорис, цветок, символизирующий смерть и вечную разлуку. Именно размеренный цокот деревянной обуви по паркету отвлёк Ричарда от тяжких дум, заставив мужчину обернуться и окинуть вошедшего взглядом.

— Нобу Такеда-сан. — Нечасто можно было увидеть, как президент ассоциации псионов подстраивается под собеседника, но этот случай как раз был одним из таких. — Благодарю вас за то, что приняли моё приглашение…

— Просто прекрати тратить моё время. Это и будет лучшей благодарностью из всех возможных. — Взгляд выцветших тёмных глаз азиата, казалось, нёс в себе какую-то потустороннюю, ненормальную мощь, подобной которой не сыскать было даже у сильнейших псионов из ныне живущих. И Нобу Такеда сильнейшим не был, вовсе нет. Более того, он относился к пионерам псионических искусств, занимая почётное место в первой двадцатке пробудившихся ещё пятьдесят лет назад одарённых. Его силы и способность влиять на материальный мир по современным меркам оценивались как нечто заурядное… но наивен тот идиот, что решился бы сойтись со стариком в битве насмерть. За долгие годы лидер культа Смерти, запрещённого, пожалуй, во всех странах цивилизованного мира, отточил навык убийства как никто другой. — Чего ты хочешь от нас, Гринсан*?

*Неправильное произношение, Гринсон/Гринсан.

— Как и всегда, Такеда-сан, от вас мне требуется услуга по профилю. Устранение человека в Империи, о котором вы наверняка уже наслышаны. Артур Геслер, псион-универсал…

— … уже лично перебивший целый отряд пусть беспомощных, но псионов. — Старик оскалился. — Этот заказ обойдётся тебе очень дорого, Ричард!

— Любые суммы…

— Не деньги. Технология стабилизации разломов или постоянный, беспрепятственный доступ к одному из таких. И полторы сотни перспективных одарённых детей до десяти лет включительно…

С каждым произнесённым словом лицо президента ассоциации псионов искажалось всё сильнее, покуда мужчина не спохватился и не надел привычную за долгие годы работы на должности непробиваемую маску. Впрочем, уже увиденного старику хватило, чтобы теперь смотреть на собеседника с заметной ехидцей.

— За устранение пусть потенциально могущественного, но мальчишки? Ваши требования выходят за любые рамки, Такеда-сан. — Пять, десять секунд. Старик молчал. — Пятилетний доступ и пятьдесят одарённых детей.

— Они таковы лишь по той простой причине, что никто другой на это в принципе не способен. И я тоже не могу гарантировать успех. Потому… — Глава культа убийц оскалился. — Технология или доступ. И сто пятьдесят детей. За меньшее я и пальцем не пошевелю, чтобы устранить угрозу вашей гегемонии.