— Нет, — отвечает серьёзно, — я жениться не буду, а ребёнка из приюта возьму.

Сильно я тогда удивилась его ответу.

— Чудной ты какой-то, Максим, — рассмеялась в лицо.

Шли годы, на свадьбе Максима мне действительно не пришлось погулять, дело в том, что после службы он уехал далеко на юг, на Чёрное море. Женился, девчонку деревенскую взял, сильно её полюбил, однако у неё брак был по расчёту, так я думаю. Скорее всего, ей хотелось из деревни вырваться, а тут Максим подвернулся, в гости к родителям приехал. Махом она его в оборот взяла и сынишку родила, да только через два-три года брак переиграла, вышла замуж за Максимкиного друга и укатила совершенно в другой город. Конечно, сынишку Максиму оставила, себе другого успела родить. Нет, я её не осуждаю, Бог ей судья, вижу их общего сына и диву дивлюсь, такой порядочный парень, рослый, красивый, скромный и в школе неплохо учился, училище с отличием окончил. Максимкина мать его вырастила, старалась, как могла, для внука. И радовалась его успехам, а он не подвёл бабушку.

— А знаешь, Валь, на Доске почёта моего Дениски фотография висит!

Галина Васильевна с таким восторгом и гордостью говорила о внуке, что я по-белому завидовала. Приятно. Максим, если честно, и матери не хотел отдавать сынишку, сам выращу, да куца там, приехала и забрала, говорит, тебе жизнь надо устраивать, глядишь, женишься снова, а я помогу тебе, пока жива. Знаю, каково Дениске, знаю, и с ним я общалась, многого достиг парнишка, не споткнулся, не оступился. Пока ещё не женат, в свои тридцать лет. «Всему своё время, — как-то сказал он мне, — некуда торопиться, отец поспешил…» В его глазах я увидела всё… А мне так хочется, чтобы он был счастлив. Будет.

Женился ли Максим вторично? Было дело, можно сказать, подженился… Встретил как-то у моря женщину, молдованочку Лидоньку, смуглянку черноглазую, стройную, опрятную, а рядом с ней два мальчугана, один другого меньше. Разговорились. Рассказала она свою судьбу. Детдомовская, родители погибли в катастрофе, а родственники так поступили: сначала у одних пожила, затем другие приютили, а вскоре и в детдом оформили. И парень её из того же детдома оказался. Влюбились, женились, общежитие им дали малосемейное, кстати, у Максима тоже малосемейка, может, ещё и поэтому Галина Васильевна забрала Дениску, у ней-то двушка в Томске. Так вот, родила Лидочка одного сынишку, следом и другого. Да только муж оказался беспутный, на подвиги потянуло, совершил не то какое-то ограбление со смертельным исходом вроде бы, не то ещё что-то страшное, я этих подробностей так и не узнала, но знаю лишь то, что дали ему немало. Наказание по справедливости.

Жалко стало Максиму детишек, жмутся парнишки к нему словно к родненькому папаше. А Лидочка уже на развод подала, говорит, не будет дальше с ним судьбу испытывать, кто знает, вернётся, кем будет… Вскоре она и сошлась с Максимом, добрая у Максимки душа, усыновил мальчишек, а тут и общая доченька родилась. К себе их Максим привёл, в тесноте зажили, но как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Нет, на свадьбе мне не пришлось побывать, да и была ли она у них, думаю так, расписались да и жили. Сильно напряженная обстановка была в те времена, талонная система и так далее. Но точно знаю, что любовь у них была крепкая. А почему была? Да потому, что вскоре, когда дочке едва исполнилось годика два, а то и меньше, произошла амнистия, и Лидиного мужа выпустили на волю. Тут-то он и объявил свои права, поставил ей такой ультиматум, что ей ничего не оставалось, как забрать сынишек и вернуться к бывшему мужу. А дочку? Дочку она оставила Максиму.

— На тебя, — говорит она с мольбой, — вся надежда, на тебя, Максимушка, понять должен меня, понять и простить, иначе…

А «иначе» не было. Так и воспитывает Максим доченьку с году или с двух, я точно не знаю. Взрослая уже, девица на выданье, но с замужеством не спешит. Видела её по видео — красавица.

— Да-а ни-и, да-а ни-и, — кричал мальчонка лет трёх от роду, ехавший на самокате, оглядываясь назад, в итоге немножко врезался в меня. Женщина, едва поспевала за ним, что-то выкрикивала вдогонку, но расстояние между ними уже становилось приличным, я, как всегда, проявив свою инициативу приостановить малыша, попыталась разговориться с ним, просто решила помочь избежать каких-либо проблем. Тут же, в роще, прогуливались люди с маленькими и огромными собаками, устраивали гонки более взрослые ребятишки и тоже все на самокатах, а совсем недалеко крутой овраг.

— Где же ей тебя догнать, так разогнался? Меня тётей Валей зовут, а тебя как? — придерживая его излюбленный самокат, чувствуя, с каким рвением он пытается вырваться от моей нежданной «помощи».

— Стой, — твержу я настойчиво, — дождёмся бабушку, тогда и катись дальше.

Я присела на корточки и стала рыться в кармане, чтобы чем-то отвлечь малыша, как назло кроме ключей и сотика ничего не было. Выбор пал на ключи. Трясу связкой ключей:

— А знаешь, от чего эти ключи? — задаю навязчивый вопрос, радуясь бабушкиному прибытию.

— Спасибо, спасибо большое, — благодарит она, запыхавшись, прижимая ребёнка к себе.

— Я тоже побаиваюсь, когда мне оставляют внука с самокатом. Нашему и двух нет, а как помчится…

Но женщина перебила:

— То-то и оно, попробуй догони, взмокла вся.

Она расстегнула верхние пуговки куртки, поправила малышу шапку:

— Я же тебе сколько раз говорила, не уезжай от меня, катайся рядом!

— Ма-а-ам, я боси не бу-у-ду-у, — машет головой, — я басё-ой.

— Большой, да не слушаешь порой, — выговорила она скороговоркой, а Ванечка, теперь уже знаю его имя, крепко вцепившись за руль самоката, с новой сноровкой рвался в путь. Мне ничего не оставалось, как побежать за ним. Он снова помчался вперёд. Женщина была тучная и еле успевала за нами. Мне-то было нелегко угнаться, а ей… я представляю. Тут и я расстегнула свою куртку. Хорошо, никуда не спешила, ну, думаю, прокатится парнишка ещё кружочек, да я пойду домой. Кружочком одним не обошлось. И только когда сам Ванюшка устал, мы закончили покаташки.

— Спасибо вам, Валентина, — благодарила она меня, видя, как я запыхалась. — А Ваня ничего, довольный, думаю, накатался досыта.

— Ну вот, — вырвалось у меня, — следующий раз с папой катайся или с мамой, не угнаться бабушке за тобой.

Виктория, сдерживая дыхание, прикоснулась указательным пальцем к своим губам, и я почувствовала какую-то неловкость в сказанном. Здесь что-то не так, ведь сразу заметила, что малыш назвал её мамой. «И зачем я ляпнула?» — мысленно корю себя, разбавляя другой версией: ну, значит, поздний ребёнок, визуально прикинула, что Виктории лет пятьдесят, не больше, просто порой тучность придаёт возраст. А это поздний ребёнок, лет трёх, опять же я определила по Ванечкиному разговору. Всё нормально, меня мама в сорок восемь родила, и живу.

После неловкого молчания я заговорила совершенно на другую тему. Про свою собаку Дашку, как часто гуляла с ней по роще, и порой приходилось бегать как за Ванечкой. Уставший Ванюшка уже не рвался кататься на своём излюбленном самокате, а на метра два от нас шагал впереди и поминутно оглядывался.

— Мы с мамой тут, рядышком идём, вот молодец, не спеши, — выкрикиваю я Ванюшке, а Виктория перешла на шёпот. Перешла и я.

— Не мама я ему, нет, — бабушка. Настенька, дочка, — второй год пошёл, как померла, одна она у нас была, одна…

Я не успела спросить причину, как услышала страшный ответ: от ковида. Ещё нет и сорока дней, как померла моя двоюродная сестра Наташа, и тоже от ковида, её близняшки осиротели, так как года четыре назад их отец ушёл в мир иной. Но девочки взрослые, а тут Ванечка, совсем кроха. Страшное горе хоронить своего дитя…

— О Боже, — взмолилась я, чужую боль впитывая как свою. Сразу побежали мурашки по телу, усилилось сердцебиение, и я, как всегда, ощутила, озноб.

— Застегнись, ты вспотела, не дай Бог… — словно почувствовала Виктория, что меня подмораживает.