Ладно! Что ж уже… Случилось и случилось. Жалеть не буду, потому что было слишком сладко для того, чтобы я стала жалеть. В конце концов это здорово отбросило меня от проблем с квартирой и сожителей. Теперь все, о чем я могу думать — это секс с начальником. Браво, Соня, премию тебе — работник месяца!

Пережить-то я переживу, но вот сбежать точно надо. Надо и, если честно, хочется. Потому что я просто не представляю, как вести себя, когда Мирослав вернется с работы. Что говорить? Добрый вечер, Мирослав Сергеевич, не тяжело ли вам было меня нести на второй этаж в спальню?

У-у-у-ужас! У меня даже руки подрагивают от этой неловкости, которая повиснет, когда он придет.

Поэтому, план действий очевиден — надо бежать. В конце концов во всех фильмах женщины сбегают наутро от мужчин после секса, чем я хуже?

Да, там обычно незнакомцы, а у нас другая ситуация, но… Всё равно уже.

Поэтому я запихиваю самые необходимые вещи в чемодан, когда возвращаюсь из душа. Все чисто физически не утащу: Мирослав Сергеевич буквально перевез сюда мою комнату. Сушу волосы, наношу немного макияжа, чтобы не пугать людей своим внешним видом, и ухожу, напоследок обводя грустным взглядом дом, в который я за такой короткий срок успела влюбиться.

Он замечательный! Правда. Сделано все очень со вкусом и по уму. тут комфортно, хотя обычно в чужом жилище я чувствую дискомфорт. А тут… И спать восхитительно, и молча сидеть в тишине… Когда-нибудь и я буду жить в таком доме. Когда-нибудь…

Выхожу на улицу, понимаю, что ключей от двери у меня нет и я не смогу запереть дверь снаружи. С другой стороны, сюда никто не войдет: тут огромный забор и охранник Мишка, который не пустит никого чужого.

Что ж… Пора!

Выхожу, Мишка сразу бежит ком не. Присаживаюсь на корточки, раскрываю руки и зарываюсь пальцами в густую шерсть, позволяя ему нежничать.

И Миша у него замечательный! Я влюблена по самые уши. Да и сам Мирослав, чего уж там, прекрасный мужчина… Нет смысла скрывать этого. Столько хорошего, сколько он сделал для меня, не делал еще никто.

— Мишенька, ты мой сладкий, — целую пса в нос, а он тут же падает на спину, прося чухать ему пузико. Ну конечно, привык к моей доброте. Но я не могу отказать. — Хороший мальчик, хороший, — приговариваю, поглаживая. — Я буду очень-очень по тебе скучать, — говорю ему, а он словно понимает…

Вскакивает на ноги и склоняет голову на бок, глядя мне в глаза.

— Не смотри так, я плакать сейчас буду, — и слезы правда собираются под веками. Ну приехали! — Мне надо уходить, Мишка, к сожалению, так случилось, — делюсь с ним мыслями, словно он может меня поддержать. Хотя, он может выслушать, это уже лучшая поддержка. — Не обижайся. Так будет лучше для всех, правда. Мы с твоим папкой наломали дров и пока они не вспыхнули, нужно всё это прекратить. Ладно?

Он смотрит, смотрит, а потом резко вскакивает, делает пару шагов назад, и… начинает лаять! Громко, что даже пугает!

— Мишка, ты чего? — беру чемодан и подхожу к нему, но он пятится назад, не разрешая себя трогать. Вот это номер. — Миша!

А Миша не слышит! Он делает рывок ко мне, выбивает чемодан из рук, и снова лает, не пропуская вперед. Что за новости еще? Они с хозяином его сговорились меня с ума свести, да?

— Миша, я пойду, — поднимаю чемодан, иду дальше, но Миша не шутит! Он начинает лаять и злиться, и до меня доходит: он не отпускает меня. Он понимает, что я хочу уйти насовсем и не отпускает меня… Господи. Ну что мне делать-то со всем этим?!

Идти напролом я просто боюсь. Он, конечно, ничего мне не сделает, я умом понимаю, но страшно! Этот медведь в три раза больше меня, как не бояться-то, когда он тут характер показывает, а?

Пытаюсь еще пару раз уйти, но каждая из попыток заканчивается провалом, и как итог я сижу прямо на газоне и реву, как дурочка, Мишке в шею, крепко его обнимая.

Потому что когда я убираю чемодан в прихожую и выхожу к нему обниматься — он с радостью летит ко мне в руки.

А мне… так странно! Я не понимаю свои чувства. Я хотела сбежать от ответственности, а в итоге и шага не смогла из этого дома сделать. И как дальше-то? Что делать вообще теперь?

Взять себя в руки, желательно бы, конечно… Но почему-то в последнее время это слишком сложно дается.

Поэтому, обнимаюсь еще немного с Мишей, высказываю ему за то, какой он засранец, и возвращаюсь в дом, чтобы приготовить ужин. Надо же мужчину с работы встречать, в конце концов…

Всех сил мира мне стоило уйти на работу спокойно и в одиночестве, а не зайти в комнату к Сонечке и остаться там с ней.

Не хотелось уходить совсем, я и правда буквально силой вытолкал себя за дверь и поехал на работу. Сказал Мишке не выпускать никуда нашу Принцессу, потому что я почти уверен, что она со своими тараканами посовещается немного и обязательно захочет сбежать.

А я вот не хочу, чтобы сбегала… Совсем-совсем не хочу.

Я уснул только под утро, вообще не хотелось спать, миллион мыслей в голове гонял туда сюда, пытался в себе разобраться, Соню понять.

Не понял ни черта, если честно, кроме того, что каждый из двух сексов все-таки был вообще не случайный.

Мне нравится Соня. Очень. Она красивая девушка, нежная, милая, заботливая и потерянная в этом большом мире. И мне хочется ее согреть и отгородить от всех проблем, а это уже значит очень многое.

Такие мысли у меня были только однажды… Я тогда влюбился по уши и в глубине души хотел забрать девчонку себе и никуда не отпускать. Но она была девушкой моего лучшего друга, поэтому в моих чувствах преобладала злость. На самого себя в большей степени и на Есю немного.

Сейчас у меня нет злости. Ни на себя, ни на Соню. Мне не на что злиться, абсолютно. Она со мной, она рядом, и я, кажется, чуть ли не единственный, кто у нее есть. Как злиться-то? Тут кроме “уберечь, обогреть, пожалеть” нет никаких мыслей больше.

Ну, еще “поцеловать”.

А так точно больше никаких.

И мне даже страшно, черт возьми! Потому что я сто лет не влюблялся ни в кого, все страдал по Есеньке и не мог переключиться и понять, что и второй раз из нас двоих она выбрала не меня. Страдал, не замечал никого кроме нее, а потом… А потом появилась Соня.

Ярким ураганом ворвалась в мою жизнь, осветила все в моей чёрной душе своим ангельским светом и заставила самого светиться в ответ на ее сияние.

Я думал, так не бывает уже. Мне тридцать лет, я уже привык к одиночеству, дом вот построил, тоже ко всему привык.

А в итоге? А в итоге я серьезно прошу свою собаку не выпускать Сонечку из дома, потому что уже не представляю, как буду ужинать в одиночестве или не наблюдать ее на диване в гостиной.

Это что? Любовь? Влюбленность? Увлеченность? Что это?

Я не знаю, правда. Знаю только, что мне с ней хорошо. А еще знаю, что я очень хочу, чтобы и ей со мной так же хорошо было всегда.

И мне так хочется ей помочь! Во всем!

Именно поэтому я вспоминаю, как чинил тачку одному майору, когда еду на работу. Ему тогда сильно смяли бочину, въехали в него на стоянке и смылись. Камер не было, не нашли никого, короче. Ремонт кучу бабок стоил бы, но я не идиот и понимаю, что связи всегда нужны. Максимальные скидки мы майору тогда организовали и в лучшем виде все сделали. Он теперь с каждой мелочью к нам гоняет, но от таких знакомств я никогда не отказываюсь. Жизнь длинная, мало ли что…

— Степан Владимирович, доброе утро, — звоню ему сразу, как только подъезжаю к работе, еще не выходя из тачки. — Не отвлекаю? Ольховский беспокоит.

— Доброе утро, — отвечает сонным голосом, — не отвлекаешь, как раз с дежурства собираюсь уходить. Для хорошего человека всегда минутка есть. Что случилось?

— Да мне бы консультацию от вас по одному вопросу получить… Не по телефону, наверное, лучше. Когда будет удобно? Я подъеду куда скажете.

— Посплю пару часов и можем встретиться, я как раз свободен сегодня. Часа в четыре удобно?