— А вот не хочу, — ухмыляется мужчина. Ему на вид-то лет тридцать, не больше, просто выглядит хреново. — Что тебе? Переодеться? С удовольствием посмотрю. Прилечь? Давай со мной, тебе будет приятно.

— Чёрт возьми, просто идите отсюда! — кричу я, не сдержав эмоций и указываю ему пальцем на дверь, но вдруг мужчина оживает и уже через секунду стоит ко мне вплотную и этот самый палец выкручивает до сумасшедшей боли.

Я вскрикиваю и непроизвольно чуть оседаю, больно до чертиков! У него безумные глаза, вполне возможно он и вовсе невменяем.

— Ты мне не указывай, ясно? Я буду там, где захочу быть. И сейчас я хочу с тобой, — противно ухмыляется, отпуская мой многострадальный палец и перехватывая за плечо. Снова больно, очень больно. Он сжимает так, что, я уверена, через пару часов останутся синяки. — Раздевайся, куколка.

— Пусти! — пытаюсь вывернуться, но делаю только большее. Кричу громко, но меня никто не слышит. Никому не нужна.

Я пытаюсь вырваться и убежать, толкаюсь руками, машу ногами куда попадаю и даже царапаюсь, а потом чувствую очень болючий удар и падаю на пол. Челюсть болит дико, в глазах темнеет, боже… Он ударил меня? Он ударил меня! Ему ничего не стоит сделать со мной что и похуже!

Я пытаюсь встать, падаю, запутавшись в собственных ногах, но потом таки встаю и делаю шаг до балкона. Урод хватает меня за блузку, разрывая ту по шву, но я успеваю скользнуть за дверь и закрыть замок с той стороны.

Он стучит, ломится, смотрит через стекло на меня своими безумными глазами, пугая до чертиков. Я очень боюсь, что он возьмет что-то и стекло разобьет.

Что мне делать?! Вызвать полицию… Да? Да! Но почему-то я не верю, что они приедут быстро и меня спасут. А мне надо быстро. Тут третий этаж, я не смогу прыгнуть, точно нет.

Достаю из кармана новенький телефон и зачем-то держу балконную ручку второй рукой, словно это может чем-то помочь. Урод всё еще ломится, жутко меня пугая, и я открываю контакты, не зная, кому звонить…

А потом взгляд падает на номер Мирослава Сергеевича… Он привез меня и вышел еще покурить, идиотская привычка, которая должна была задержать его около моего дома! С момента моего входа в квартиру прошло не больше пяти минут, хоть по ощущениям и целая вечность, но он не должен был уехать далеко! Именно поэтому он — самое быстрое спасение сейчас.

А я почему-то уверена, что он поможет.

И поэтому я звоню ему.

Я не чувствую даже боли, так мне страшно сейчас. Дрожащими пальцами жму на его контакт и жду самые долгие в мире четыре гудка.

— Уже соскучилась, принцесса? — говорит Мирослав Сергеевич, поднимая трубку, и почему-то именно в этот момент меня накрывает истерикой.

— Ми…Мирослав, Сергеевич, — говорю я дрожащим голосом, прерываясь на всхлипы.

— Соня, что такое?! — он тут же меняется в голосе. — Соня, что случилось? Говори!

— Они тут… а он приставал… а я… Если вы недалеко, пожалуйста…

— Минута. Жди, я быстро! — говорит он и даже не сбрасывает вызов. Ощущение. что просто кидает мобильник на соседнее сиденье и возвращается ко мне.

Он, видимо, и правда был очень-очень близко, секунд через тридцать я слышу из динамика хлопок дверцы машины и бросаю трубку сама. Если бы он не заставил меня принять этот телефон… Что бы я делала?

А потом смотрю через окно в комнату, надеясь, что балкон будет надежной защитой до последнего.

Урод перестает дергать ручку, но он почему-то шарит по моим вещам на комоде. Мне так противно, что хочется плакать. Там стоит косметика, духи, какие-то недорогие, но всё-таки украшения… И он всё это трогает, бросает на пол, словно что-то ищет. Ограбить решил? Так было бы что брать. Все сбережения на карте, а вещей дорогих у меня отродясь не было.

А потом я вижу и понимаю, что он искал. Что-то, чем сможет разбить стекло. В его безумных глазах плещется веселье, когда он находит большую тяжелую вазу и идет с ней ко мне, растягивая губы в жуткой улыбке.

Он замахивается. Ваза, просто огромная, тяжеленная и, кажется, сделанная из камня ваза летит в мою сторону.

Я успеваю только отпрыгнуть и закрыть уши, когда слышу звон разбитого стекла.

Забиваюсь в угол, закрывая голову руками и беззвучно плачу. Звон до сих пор стоит в ушах, и я не слышу ничего, кроме этого жуткого звука.

Я не знаю, сколько проходит времени, когда чувствую на плечах чьи-то руки. Мне хочется орать и обиваться, но до слуха доносится обеспокоенное “Принцесса”, и я понимаю, что бояться мне больше нечего.

Поднимаю взгляд и вижу Мирослава Сергеевича. Он, мягко говоря, в ужасе, а я… Я вообще даже не понимаю, где.

Осматриваюсь. Всё в ужасном состоянии, всё раскидано, повсюду стекла, вещи… И мужик лежит посреди комнаты. Без сознания.

— Поехали? — спрашивает меня, и я просто киваю. Поехали. Только бы быстрее отсюда уйти.

Нет таких слов, которыми можно было бы хотя бы немного похоже описать мои эмоции. Их просто не существует в природе.

Повезло, что я не успел уехать. Только-только выехал со двора, когда Соня вся в слезах позвонила. Я пока бежал к ней, придумал уже всё самое страшное, что только могло быть.

Залетел в квартиру — а там картина маслом. Полно каких-то непонятных людей, клубы дыма от сигарет, противный смех, запах алкоголя. А потом звук. Стремный звук, грохот разбивающегося стекла.

Я сразу полетел туда и как в тумане схватил какого-то мудака за руку и откинул его от балкона, на котором свернувшись в клубочек сидела Соня. Он ударился головой обо что-то и отрубился сразу же, но мне в целом было плевать, даже если он от этой травмы на месте сдохнет.

От происходившего вокруг кошмара дыбом стояли волосы. Как люди, родные люди могут спокойно бухать, когда в соседней комнате чуть не убивают девчонку? Мне хотелось орать на всех и выкидывать с балкона, но первой задачей была Соня. Испуганная, заплаканная.

Я усадил ее в машину, дал бутылку воды и вернулся в квартиру. Нужно что-то с этим делать, иначе завтра ее реально просто могут убить к черту.

Как часто она видит такой ужас? Как давно это продолжается? Она выросла в таком ужасе, или когда-то было иначе? Я был уверен, что она росла как тепличный цветок, но увиденной сейчас заставляет задуматься, так ли это было.

Соня не хотела отпускать меня обратно в квартиру, но я велел ей вызвать полицию и спокойно ждать меня, потому что решить всё это в любом случае надо.

Уродец пришел в себя и полетел с лестницы сразу же, а те люди продолжали бухать и веселиться, словно ничего не происходило и вовсе.

Выглядываю на улицу, чтобы убедиться, что с Соней всё в порядке, и возвращаюсь обратно. Мудак лежит снова без сознания на ступеньках на втором этаже и я просто переступаю его и захожу в квартиру.

— На выход, быстро! — говорю громко, чтобы меня услышали. Они смеются и несут какую-то чушь, им не до меня и не до чего угодно другого. — Вечеринка закончилась.

— Кто сказал? — спрашивает какой-то мужик, наконец-то поворачиваясь ко мне.

— Я сказал.

Уходить они не собираются до тех пор, пока я не даю одному из них в морду. Сопротивление никто не оказывает, они все в дрова, у них банально нет сил. На то, чтобы избавиться от всех лишних уходит примерно минут десять. Они падают на ходу и все хотят залить в себя ещё стопку перед уходом. Мерзость.

За Соню не переживаю. Она сидит в закрытой и тонированной машине на другой стороне от входа в дом — я переставил тачку. Поэтому дожидаюсь, когда в квартире остаётся только двое. Вот они. Родственнички. Смотрят на меня с подозрением, презрением и непониманием, кто я такой и что мне от них надо.

— Ты кто такой? — наконец-то оживает мужик. Я не знаю, как его зовут, но в целом мне плевать, есть ли у него вообще имя. Для меня он не особо может считаться человеком.

— Меня зовут Мирослав. Я… — думаю, как представиться получше. Начальник Сони? Я тогда никакого авторитета, а тем более угрозы для них не представлю. Нужно что-то существенное. Придется легенду для Марины вынимать из рамок. — Я жених Сони.