Принцесса сидит молча, приоткрывает губы, позволяя ее целовать, и… И закрывает глаза. Боже. Это почти капитуляция, черт возьми!

Прикусываю нижнюю губу и втягиваю ее в рот, не переставая гладить пальцами нежную кожу лица. Чувствую губами дрожащий и надрывный вздох, а потом…

А потом она отвечает на поцелуй.

Медленно и чуть рвано, неуверенно и совсем медленно, но отвечает. Двигает губами, позволяя мне не останавливаться, и ровно в тот момент падает моя выдержка, которая и без того висела на волоске.

Я впиваюсь в ее губы сильнее. Ярко, сладко, по-настоящему. Прижимаюсь ближе, нагло воруя каждый миллиметр ее губ, срываю с них тихие стоны и тону от этой долгожданной близости.

И правда долгожданной. Я понимаю это по ощущению свалившегося груза с плеч. Мне чертовски давно хотелось сделать это, но я отгонял от себя эти мысли, как назойливую муху и не позволял даже думать в ту сторону.

Я хотел этого, чёрт! И сейчас, когда получил, мне катастрофически мало всего происходящего.

Поэтому поцелуй становится глубже. Мы сталкиваемся языками, горим в пламени друг друга и не можем оторваться ни на секунду…

Я не понимаю, когда, но затягиваю Сонечку к себе на колени, прижимая близко-близко.

Нам жарко, всё происходящее — чертовски горячо.

Глажу руками голые бедра Принцессы, целую быстро, рвано, глубоко, нагло пробираюсь под футболку, касаясь талии и линии груди.

И она не останавливает! Только сильнее прижимается, вздрагивает и выгибается от касаний, стонет… Чёрт возьми, как она сладко стонет!

Меня не хватает. Хочется больше, еще и еще, хочется всего и сразу…

Поэтому я срываюсь, задирая голову Сонечки и впиваясь поцелуями уже в шею. Жадно и страстно, не контролируя силу этих поцелуев.

Она дышит громче, всхлипывает, танцует на мне бедрами, задевая давно вставший член. Чёрт…

— Принцесса, — шиплю, кусая ее за ключицы. Широкая горловина домашней футболки позволяет достать везде, но противная ткань всё равно дико мешает.

Поддаюсь порыву и стягиваю лишнюю вещь, выбрасывая за диван, оставляя Сонечку только в одних тоненьких трусиках.

Она стонет. А я впиваюсь губами в грудь, прикусывая манящую кожу и обводя языком соски.

Это чертовски восхитительно, вся она — восхитительна.

Наш прошлый секс был практически во всем одеянии, это было быстро, резко и неожиданно. Я не нацеловался, не насладился, не насмотрелся…

Но сейчас… Я готов сутками целовать каждый ее сантиметр, честное слово, только за то, насколько она чувствительная и отзывчивая.

— Соня, — шепчу снова, сжимаю руками ягодицы и бедра, впиваюсь пальцами в кожу, умираю от наслаждения.

— Ми-Мирослав… — стонет в от удовольствия, запрокидывая голову и зарываясь пальчиками в волосы на затылке. Тянет до сладкой боли, возбуждена до предела точно так, как и я. Теряется в чувствах и ощущениях, но все равно отвечает и отдается мне полностью.

Крутит бедрами, заставляя задыхаться от возбуждения. Не могу больше. Она сводит с ума, это слишком, мать твою!

— Сонечка, — рычу на нее, целуя везде, куда попадают губы. — Скажи “да”. Скажи “да”, чтобы я продолжил, если ты готова, я…

— Да, да, Господи, конечно да! — стонет громко, впиваясь в губы.

Мы целуемся страстно, это уже не те детские ласки, что были в самом начале. Это остро, это вкусно, это чертовски возбуждающе.

Спускаю резинку штанов вместе с боксерами до колен, не отрываясь от Сонечки, ее трусики сдвигаю в сторону, просто потому что невозможно оторваться, чтобы нормально снять их. Мы как обезумевшие, как оголодавшие, как дорвавшиеся до запретного плода первобытные люди.

— Чёрт возьми… — рык пробивается сквозь зубы, когда касаюсь пальцами плоти Сони. Они такая влажная… Чёрт, такая влажная для меня. — Сонечка…

— Мирослав, прошу, я…

Когда она просит — я готов умереть. Клянусь. В ту же секунду на том же месте.

Она не может терпеть, но я и не железный…

Приподнимаю ее бедра немного, касаюсь головкой горячей плоти и опускаю Сонечку на себя, застонав синхронно с ней.

Она невероятная. Горячая, красивая, до сумасшествия восхитительная.

Соня сводит с ума окончательно, когда берет все в свои руки. Двигается, срывая крышу, стонет, кусает губы и так сладко хныкает. Мы целуемся, касаемся, я сжимаю ее кожу, грудь, кусаю соски и оставляю засосы на шее, совершенно не заботясь о том, что кто-то может увидеть. Плевать! Моя! Чёрт, моя… Всегда была и будет моей, клянусь, особенно сейчас, только моя…

Мы двигаемся синхронно, Соня отвечает на поцелуи с особым рвением, а я обвожу ее клитор пальцами, доводя до оргазма. Мы кончаем одновременно, застывая с именем друг друга на губах, и…

И она наконец-то называет меня без отчества.

Как же вкусно мне спалось… Я давно не спала так сладко!

Чувствую, что проснулась, но открывать глаза пока не хочу: полежу еще немного и буду собираться на работу.

Чёрт! Работа! Где будильник?

Подрываюсь, сажусь в кровати, хватаю телефон, и… Боги! Одиннадцать? Как одиннадцать? Как это возможно вообще?

Чёртчёртчёрт, где Мирослав Сергеевич, почему он меня не разбу… стоп.

Твою. Мать.

Что вчера было?..

Падаю обратно на подушку и закрываю руками глаза. Господи! Что мы натворили, мамочки мои…

Касаюсь губ пальцами — искусаны и опухли от поцелуев, да и внизу все… чувствительно. Боже. Ну боже! Я ведь обещала себе еще с прошлого раза, что наши отношения должны быть строго рабочими, чтобы мы не переходили никаких рамок, а теперь что? Я у него живу и вчера мы снова занимались сексом. Восхитительно.

Нет, секс и правда был восхитительный, но…

Мне крышу сорвало. Я просила его не останавливаться, даже не думая о том, что мы творим. Мне просто было очень-очень хорошо! Его слова… касания… поцелуи…

О-о-ой, мамочки, мне срочно нужно в душ, иначе я рискую сгореть прямо сейчас!

И не разбудил он меня, видимо, потому что вчерашние слова о том, что я должна отдохнуть — были не шуткой. Отдохнула…

А как я уснула вчера? Не помню. Помню, как кричала от оргазма в его руках, потом легла на его плечо, и, видимо уснула… А он вернул меня в кровать?..

Поднимаю одеяло. Голая. Ну конечно…

Господи. Как в глаза-то ему смотреть теперь? Это ужас какой-то! Нужно срочно искать квартиру и уматывать отсюда. В идеале бы еще и работу искать… Ну, или на крайний случай попросить Мирослава Сергеевича поменять меня местами с админом с другой точки. Да хоть с Мариной! Та точно будет счастлива оказаться на моем месте. И в качестве администратора центрального сервиса, и в качестве “невесты” Мирослава, которую я при ней изображала не совсем уж талантливо.

Потому что я правда не знаю, как после всего быть на одной территории с ним постоянно и снова делать вид, что ничего не произошло.

Ну потому что ладно один раз! Там правда была случайность, мы оба были в отчаянии, правда я не знаю, что у него случилось, но я тогда в очередной раз поняла, что не могу находиться в той квартире. И как-то все… Ну, так сложилось. И в целом мы нормально сосуществовали с этим.

А сейчас? Как сейчас-то? Когда от одних воспоминаний колени трясутся, когда я понимаю, что он вечером домой приедет, и…

Надо уезжать! Точно! Уеду, сниму номер в гостинице, объяснюсь с ним по телефону. Да, да и еще раз да!

Потому что я просто сгорю со стыда, ну правда. Если бы хотя бы я не жила у него — пережила бы этот ужас, но сейчас не могу, это слишком для меня.

Встаю, чувствую, как болят мышцы на ногах и краснею снова, вспоминая, от чего конкретно они болят… Божечки. Я сойду с ума от одних только воспоминаний, честное слово.

Бегу в душ, осматриваясь по сторонам в коридоре, почему-то мне кажется, что Мирослав дома и никуда не уехал. Но дома его, к счастью, не оказывается, и я спокойно забегаю в ванную и добрых полчаса стою под прохладными струями, стараясь остыть и остудить мысли.