– Я тоже думала это предложить. Погорячились с квартирой.

– Согласен.

Дан целует меня в лоб и около часа своего времени проводит с Мирой, пока я собираюсь в нашей спальне. Здесь, к слову, стало очень уютно. Данияр докупил недостающую мебель, а я заказала на маркетплейсах бытовые мелочи и разный декор, идеально вписывающийся в интерьер квартиры.

Данияр после работы помогал мне все устанавливать и вешать, а потом сказал, что не представлял, как жил здесь три недели без меня. Стало уютнее, это факт.

– Данияр, у меня новость, – говорю ему осторожно, когда заканчиваю с макияжем.

– Ты беременна?

Я закатываю глаза, Дан смеется.

– Только не злись, – предупреждаю мягко.

– Так? – подбирается он.

– Владимиру нужно мое сопровождение в рабочей поездке через два месяца.

– Куда? – нахмурился Дан.

– Пока недалеко. В Грузию. И Миру с собой возьмем, мир ей покажем, – улыбаюсь, сглаживая углы.

– Возьму пару дней выходных. Вместе поедем.

– Ты сможешь? – спрашиваю с надеждой. – Хочу с тобой путешествовать. Вместе.

– И с Азацким, – мрачнеет Дан.

– Данияр, я намерена помочь отцу с делами в его бизнесе. Он бы хотел, чтобы я продолжила его дело.

– Он уже на покой собрался? Молодой вроде. Но если сляжет, бизнес и продать можно, – вспылил Дан.

Я замираю посередине гостиной, одетая в красивое черное платье. Настроение вмиг катится к нулю, неужели они никогда не найдут общий язык?

– Ничего я продавать не буду. Ты обещал не начинать эту тему более. Я лишь помогаю ему.

Дан остывает не сразу.

Но когда он подходит ко мне с примирительным поцелуем, то я отвечаю ему. Перед выходом я наношу последние штрихи и завершаю образ ароматом, подаренным Даном на прошлой неделе. Я долго вспоминала повод, а Дан сказал, что это отступные за его характер. Я шутливо согласилась.

– В платье будет холодно вечером, – делает он замечание.

– Дан, пожалуйста. Лето на дворе, – хнычу.

– Времени все равно уже нет, – вздыхает. – Поехали.

На улице тепло и хорошо. Мы с дочкой перемещаемся на заднее сидение, а Дан, одетый в белоснежную рубашку и джинсы, уверенно заводит автомобиль.

Но когда мы заходим в зал ресторана, и я вижу Багровых-старших, то игривое настроение улетучивается вмиг. И смелость куда-то уходит. Становится тяжело – физически и морально.

Они молчали, когда Назар вертел нашими судьбами как угодно.

Когда Дан был в тюрьме – молчали и безропотно выполняли указания Назара.

Им говорили, что я плохая, и они верили. Отказались от внучки.

А теперь пришли.

Разглядывают ее, когда я подхожу с Мирой на руках.

И первыми здороваются.

– Добрый вечер, Настенька, – произносит мама Данияра.

– Здравствуйте, – я чуть наклоняю голову и сажусь за стол, не выпуская Миру из рук. Не хотелось. Чувство небезопасности обострилось за секунды.

Первые полчаса мы миролюбиво изучаем меню и сопровождаем это время короткими дежурными фразами. Когда официант уходит с нашим заказом, повисает неловкая пауза.

– Думаю, глупо делать вид, что ничего не произошло, – начинает Ленар Багров. – Мы виноваты. Мы совсем не участвовали в жизни нашего сына и даже не заметили, как ты повзрослел и возмужал. Я всегда был за спиной своего отца, был тенью, но ты совсем другой, Данияр.

– Рад, что ты заметил, – от голоса мужа пахло равнодушием.

– Но мы надеемся, что не поздно все исправить. Мы не желали зла.

– А как дочку назвали? – вмешивается жена Ленара.

– Мира, – отвечаю я, потому что Данияр замкнулся в себе.

– Красивое имя.

– Спасибо.

– Ты все с ней успеваешь? Может, тебе нужна помощь?

Качаю головой, сразу отказываясь.

– Я справляюсь. Когда мне нужно поработать в отдельной комнате, то приходит няня на несколько часов.

– Няня? – удивилась женщина. – Но ведь Мире всего четыре месяца.

– Няня, мам, – вклинивается Данияр. – Моя жена хочет работать, и я ее поддержал. Несколько часов работы в день – это некритично.

Я посмотрела на Дана с любовью.

Удивительно, но сейчас я меньше всего ожидала от него поддержки, ведь он с трудом принял мое решение о самостоятельности.

– Так удивительно, – продолжает она. – В наше время не было нянь, и мамы все время посвящали детям.

– Как видишь, это не показатель счастливых семейных отношений, – отрезает Дан, обнимая меня за талию. – Ты привела плохой пример, мама. Своей женой я горжусь, давайте сменим тему.

Вовремя приносят напитки и еду, сглаживая наш разговор, который заводит в тупик. Сразу после ужина муж начинает собираться, поглядывая на время.

Разговора не вышло, зато я услышала от Дана, что он мною гордится.

Если ради этих слов нужен был этот вечер, то он того стоил – внутри все трепетало, я хотела услышать слова поддержки, которых мне от него так не хватало.

По окончании ужина Данияр молча оплачивает весь счет, не позволив родителям расплатиться за нас, и поднимается с места.

– Не люблю быть должным, – произносит Дан с сухой улыбкой. – Нам пора ехать, поздно уже.

На выходе из ресторана, прижимая к себе дочь, я остановилась и подождала Данияра: тот разговаривал с отцом.

– Надеюсь, когда-нибудь вы нас простите, Анастасия. Мы бы хотели изредка видеть наших внуков.

Я оглядываюсь с дочерью на руках. Его мама двинулась ко мне.

– Я пришла сегодня, – отвечаю ей. – Это значит, что я не стану препятствовать, но пока что няне я доверяю больше, чем вам. Нужно время, вы понимаете.

– Мы не знали всего, что делал Назар, – произносит женщина.

– Но вы знали малую часть, а этого достаточно, – парирую в ответ.

Данияр прерывает наш диалог, сухо прощается с родителями и уводит меня на улицу.

Никакого волшебства не произошло. Никакого хеппи энда в семейной трагедии не случилось. Напротив, в душе поселилась тяжесть, но когда мы втроем остаемся наедине, то и она пропадает.

– Неужели всегда будет так тяжело?

– А ты хотела слез и объятий? И чтобы все друг друга простили? – вздохнул Дан, выруливая с ресторанной парковки.

– Хотя бы как-нибудь, но не так…

– Такова жизнь, Насть. Я даже не надеялся ни на что. Так проще.

– А я надеялась, – произношу твердо.

– Но вышло все равно по-моему. Нет надежд, нет разочарований. Запомни, родная.

Муж кладет ладонь мне на колено и медленно поглаживает. С платьем я поспешила, под вечер действительно стало прохладно, но я снова не послушала Дана. Благо, он промолчал и не стал больше отчитывать.

Под тихую мелодию мы спокойно едем в сторону дома. Втроем. И кажется, что больше нам никто не нужен.

– Но хотя бы у нас будет хэппи энд? – спрашиваю сонно.

– А ты бы где хотела его провести?

Не раздумывая, отвечаю с улыбкой:

– На островах. Где нас никто не достанет. И никто не найдет, – шучу, будучи уверенная в том, что это так и останется мечтой.

Семь месяцев спустя

– К сожалению, такие условия нам не подходят, – произношу как можно ровнее, при этом стараясь не выдать своего раздражения.

Они что, принимают нас за дураков? Мы ведь не одни прилетели, с нами юристы международного уровня, с нами знающие и опытные люди.

Да, Владимир не экономит на масштабных вопросах, но раз у него есть большие деньги, это не значит, что его можно обманывать. Здесь ведь и невооруженным глазом было видно, что процент за аренду помещения невероятно большой, а еще документ содержит кучу условий, которые вызывают у всех собравшихся столько же сомнений.

Благо, все бюрократические моменты Владимир прошел в государственных учреждениях, и там не было откровенного обмана, хотя…

Ох.

Я устало потираю глаза.

– Это лишь примерный вариант заключительных условий, Анастасия. Не могли бы вы перевести, что именно не устраивает господина Азацкого и его помощников?

Я поворачиваюсь к Владимиру и сдержанно начинаю переводить ему ключевые пункты, которые нам пока не удается утвердить. Семь месяцев назад Владимир продал несколько ресторанов в городах кроме Москвы и Петербурга. Бизнес в последнем он оставил на мое попечение, не скрывая, что хотел бы видеть продолжение своего дела в моем лице.