— Да. — У меня было много воспоминаний о Милли.

Самым лучшим, самым горько-сладким был тот вечер, когда она ни с того ни с сего поцеловала меня, пока мы занимались. Не то чтобы я этого не хотел. Просто это застало меня врасплох.

В другой жизни я бы целовал ее с каждым восходом и закатом солнца. Она была бы женщиной, подбадривавшей меня на Суперкубке. Женщиной, к которой я бы возвращался домой каждый вечер. Но это будущее было не тем, которое было нам уготовано.

И я не мог пожалеть о прошедших десяти годах. Не мог пожалеть о своей дочери.

— Спасибо, что сделала это сегодня.

— Пожалуйста. — Она открыла дверь и ступила на крыльцо. — Удачи с тортом.

— Подожди. — Я хотел побыть с ней еще минутку. Если мне повезет, может быть, она уделит мне две. Милли провела весь день на моей кухне, но это время было для Джоуи. Теперь, когда мы остались вдвоем, мне захотелось затянуть разговор, поэтому я поднял палец. — Кое-что забыл. Жди здесь.

Прежде чем она успела возразить, я развернулся и побежал трусцой по дому, миновав гостиную, когда спешил на кухню. Я выдернул из держателя бумажные полотенца и использовал их, чтобы обернуть стопку печенья-монстр, затем сунул их обратно.

— Ты заработала печенье.

Уголок ее рта приподнялся, когда она взяла их у меня из рук.

— Пока, Форд.

— Пока, Миллс. — Я наблюдал, как она пересекла подъездную дорожку, обогнув переднюю часть своей «Киа».

Ее рука коснулась дверной ручки, но она остановилась, глядя на меня поверх капота.

— Спасибо.

— За что? За печенье? Ты его испекла.

— Нет. — Она покачала головой. — За завершение.

Подождите. Завершение? О чем, черт возьми, она говорила? И почему это слово прозвучало так похоже на прощание?

— Увидимся, тренер.

Я сделал шаг, подняв руку, чтобы остановить ее, но она уже была за рулем. Затем она уехала, вырулив задним ходом с моей подъездной дорожки на улицу.

Завершение?

Это было не то, о чем мы говорили в пивоварне. Нам нужно было разрядить обстановку. Мне нужно было рассказать ей свою версию истории и услышать ее. Да, я хотел исправить прошлое. Но завершить его?

— Черт возьми, нет.

Это еще не конец.

Игра еще даже не началась.

Глава 11

Милли

В моей походке чувствовалась легкость, когда я пересекала парковку у полевого дома. Большинство моих коллег тащились в офис по утрам в понедельник, но я всегда наслаждалась началом новой недели.

Сегодня это чувство усилилось главным образом потому, что впервые с тех пор, как Форд прибыл в Мишн почти месяц назад, я не боялась встречи с ним. В коридорах от него было не скрыться. Поэтому теперь я не закрывала дверь кабинета. Не пряталась, когда слышала его хриплый голос.

Форд был прав, заставив меня заговорить о прошлом. Но не этот разговор, не печенье-монстр и не торт наконец-то успокоили мое сердце. Это были даже не его извинения.

Это была та фотография в его кабинете.

Я помнила тот день так, словно это было вчера. Мы стояли на футбольном поле после игры. Было чертовски холодно, и у меня онемели пальцы на ногах, но мне было наплевать, потому что «Дикие коты» победили «Гризли».

Я отдала свой телефон случайному незнакомцу в толпе, чтобы он сфотографировал меня, Форда и Торена. На снимке мои щеки были красными не только от холода, но и потому, что Форд обнял меня. Это были дни, когда я притворялась, что не влюблена в парня Сиенны.

Но я была так влюблена в Форда.

Его волосы были потными и от них шел пар из-за ношения шлема. Он стоял как Голиаф, его широкая фигура казалась еще больше из-за накладок.

Торен был с другой стороны от него, и как раз в тот момент, когда была сделана фотография, он улыбался кому-то вне кадра — вероятно, девушке. Если бы я не была влюблена в Форда, я, вероятно, была бы по уши влюблена в Торена Грили.

Он настоящий плейбой, и всегда им был. В колледже девушки падали в обморок от его дьявольской ухмылки и сверкающих серо-зеленых глаз. Именно неоспоримое обаяние Торена было таким неотразимым.

Ну, для большинства женщин. Торен всегда был мне только другом. Всегда добр. Всегда рядом, чтобы рассмешить меня. Всегда готов поспорить на что-нибудь тривиальное, потому что нам нравилось соревноваться друг с другом.

Ни для кого не было секретом, что Торен поддерживал связь с Фордом на протяжении многих лет, но он никогда не бросал это мне в лицо. Торен знал, что Форд был больной темой — или был ей раньше.

Сейчас это не задевало. Десять лет, и боль просто… ушла. Забылась.

Когда я посмотрела на ту фотографию в офисе Форда, то прежде всего увидела дружбу.

Отпустить обиду, смущение, которые я так крепко держала в себе годами, оказалось на удивление легко, если не сказать немного эмоционально. Вот почему мне нужна была минута одиночества в субботу. Не потому, что смотреть на фотографию было больно.

А потому, что это было не так.

Нам с Фордом никогда не суждено было завязать сказочный роман.

Хотя когда-то давным-давно мы были лучшими друзьями. Возможно, как и предполагал Форд, мы могли бы снова ими стать.

Улыбаясь, я открыла дверь полевого дома и направилась к лестнице. Под мышкой у меня оттопыривалась сумочка из-за бутылки с водой и пакета с ланчем. Я захватила свое последнее печенье-монстр, чтобы съесть позже, приберегла его на выходных. Хотелось надеяться, что Джоуи съела не слишком много и у нее не заболел живот.

Когда я смотрела на ее лицо, все еще было трудно не видеть Сиенну, но к тому времени, как я уехала в субботу, я видела в ней больше Форда. В основном в ее характере. Она была дочерью своего отца. Умная. Уверенная. Смелая. И у нее была твердая рука с кисточкой для лака.

Мои неоново-розовые ногти скользили по темно-синим перилам, пока я поднималась по лестнице на следующий этаж. Маникюр был безупречен, и этот оттенок был единственным ярким оттенком в моем сером наряде, состоящем из угольно-черных брюк и графитовой блузки без рукавов. Мои теннисные туфли, тоже серые, были новыми, с мягкой подошвой.

Может быть, когда этот маникюр начнет облезать, я попрошу Джоуи сделать другой. И я имела в виду именно то, что сказала Форду, что было бы забавно сводить ее на игру.

В офисе было тихо, когда я толкнула дверь на лестничную клетку, большинство кабинетов пустовали. Но в воздухе витал запах кофе, значит, кто-то опередил меня этим утром.

— Привет, Милли. — Дрю вышел из комнаты отдыха с дымящейся кружкой.

— Доброе утро. Как прошли твои выходные?

— Ездили на озеро. Было приятно уехать, насладиться выходными, пока они у нас еще есть.

— Осталось еще две недели. — Тогда мы будем завалены работой до, ну… июня.

Большинство старшекурсников уже были в городе. Но через две недели первокурсники переедут в общежития. Они всегда привносили в кампус новый уровень волнения и энергии. Начнутся занятия, а затем футбольный сезон.

Лично я не могла дождаться. Каждый год это было снова похоже на мой собственный первый год в колледже. Только на этот раз без драмы Сиенны.

Мой первый год начался хорошо. Это было захватывающее время. По крайней мере, я так думала. Оглядываясь назад, я понимаю, что весь тот год был запятнан Сиенной.

Но вначале нам было весело как новым соседкам по комнате. Как близким подругам.

Это было за год до того, как она встретила Форда, тогда она была другой. Милой. Или, может быть, я просто была наивна. Может быть, она всегда была змеей, и я не замечала ее истинной натуры, потому что была так счастлива иметь подругу.

В старших классах с друзьями было трудно. Особенно с девочками. Все жалели меня после смерти папы. Было трудно понять, действительно ли я нравлюсь людям такой, какая я есть, или они были добры только потому, что их родители сказали им быть милыми.

Но когда я поступила в университет Мишна, никто не знал, что я дочь Джека Каннингема. Это был новый старт. Новое начало. И Сиенна выбрала меня.