– Это не твоя вина. Как вообще можешь отвечать за чужие поступки? Они сами выбрали это. Ничего не изменишь.

– Может, если бы вернуться назад во времени и посадить саму себя под замок…

– Даже не будь тебя с ними рядом, это произошло бы. Поверь мне. Я видел.

– Видел?

Элина хотела отстраниться и взглянуть прямо, но намеренно или нет он настойчиво уложил её голову на своё плечо и пальцами взлохматил волосы. Нос уткнулся в чужой плащ, и в голову стукнула глупейшая мысль: «Значит вот как пахнет Демьян». Он нёс с собой неуловимые запахи кофе, сдобной выпечки, мяты и чего-то морского, пусть и ослабевшие под больничной белизной.

– Неужели ещё остались люди, этого не знающие? Вау…

– Терций, – предостерёг Демьян, но кто его послушал?

– Наш важный господин принадлежит к одному из четырёх родов Богини Дивии. Самому крутому, честно говоря. Пусть у Дёмы нет братьев или сестёр, зато он один унаследовал дар «видеть». Ни Давлетовы со своим матриархатом таким не могу похвастаться, ни Горьевы уж тем более…

– Так что же это такое? – спросила вновь.

– Я могу видеть будущее, – Демьян сдался и позволил ей освободиться. – Образами и картинками, ощущениями. Чем угодно. Верно лишь одно: это когда-то случится.

В голове медленно-медленно крутились шестерёнки. Если это правда – а скорее всего так оно и есть – мог ли он видеть что-то и о ней? Хотя нет, вряд ли. Раскатала тут губу.

«Ах, вон оно что…»

«О чём ты?»

«Он потомок Веданы», – сказал так, будто это всё объяснило. – «А я-то гадал, откуда этот трепет. Боги горазды цепляться к словам»

– Поэтому ты ничем не могла помочь. Спасти Кирилла, уберечь Эмиля Назаровича… Это давно было им предначертано.

– Неужели всё, что ты видел, обязательно сбывалось? И никак нельзя изменить?

– Никак.

Теперь он смотрел на неё неотрывно: чёрные глаза сделались бездонными, будто утеряли и радужку, и зрачок. Элина пыталась выдержать напор, не отворачиваться и не прятаться. После истерики должна бы походить на разварившийся пельмень – страшный и несъедобный. В горле пересохло, и она облизала губы. Демьян ребячливо улыбнулся.

– Может, пойдём? – вклинился Терций, потиравший колено. – Не думаю, что вести придут быстро. Лечение всё же долгий процесс.

– Тоже верно, – Демьян спешно поднялся на ноги. – Что толку сидеть здесь?

Элина ещё раз огляделась вокруг, посмотрела на дверь, за которой прямо сейчас спасали жизнь, прислушалась к гулу белых стен, и в конце концов согласилась. Накинув платок, зашагала следом к выходу.

– Не лучшее, наверно, получилось знакомство, – пробормотала неуверенно, когда Терций долго и мучительно спускался вниз по лестнице, опершись не только на Демьяна, но и на саму Элину.

– А как по мне самое что ни на есть лучшее. Без выдумок и прикрас, ненужных расшаркиваний. Искренне. Разве может быть плохо то, где делятся чувствами? – он засмеялся удивительно открыто и совсем не зло. – Но если ты, маленькая принцесса, настаиваешь, мне придётся уступить. Позволь представиться: Терций Нарицын, будущий материалист-строитель.

В этот момент Демьян чуть не уронил его, но быстро исправился, крепче сжимая за талию.

– Элина Левицкая, обычная второклассница, – и тут же неприлично быстро спросила. – А разве в Канцелярской комиссии не был тоже?..

– Мой брат, – сразу понял о ком она, – великий и всемогущий Гектор Нарицын. Доставил всем нам неприятностей, да? Каждый уголок обыскал, каждого допросил. Скажу по секрету, он фанатик Канцелярии. Представься возможность, и семью бы продал за имперскую медаль.

Теперь Элина и правда увидела сходство, и не внешнее даже, а какое-то внутреннее: как оба уверено вели разговор и как подавали себя. Почему же раньше не догадалась – так очевидно!

– Прекращай. Никто не хочет по сто раз слушать, как ты «любишь» своего братца. Я не хочу.

– Не могу молчать, душа болит! А ты, друг называется, когда у тебя проблемы, все слушают и сочувствуют!..

– Потому что случается такое раз в год, а ты ноешь каждый день, – сказал, как отрезал.

На улице потихоньку смеркалось, включили фонари. Опять начался снегопад, белые хлопья кружили и кружили, ниспадая на землю в причудливом танце. Вскоре и накидки, и шапки, и платок сделались такими же белыми.

– Ты куда сейчас? – ненавязчиво спросил Демьян, спрятав голые ладони.

– Не знаю. В общежитие, наверно, – пожала плечами. – У меня было единственное уютное и тёплое место, но без Эмиля сидеть за книжками совсем не то.

«А ещё нельзя забывать о Трофимыче» – напомнила себе решительно.

Оба парня странно переглянулись. Кажется, она-таки сболтнула лишнего. После бурного, ужасно выматывающего дня, язык и разум функционировали по отдельности.

Пока Демьян искал, что сказать, Терций первым выпалил:

– Не хочешь с нами в кафе? Там и тепло, и уютно.

Этот простой вопрос, этот жест доброй воли пристыдил Элину. Какие же добрые! Повелись на её нытьё – ведь буквально вынудила, на жалость надавила.

– Здесь есть кафе?

– Ага, вроде того. Это Кассиан организовал, у него тётка в столовой работает. Готовит сама, да и место выбила. Уж больно им деньги были нужны. Хотя всё якобы тайно, директриса тоже процент имеет, – он вдруг взялся упрашивать: – Соглашайся, маленькая принцесса. В обиду не дадим, компанию составим, напоим и накормим.

Щёки давно горели не от колючего мороза. Элина робко перевела взгляд на Демьяна, но тот видно и не слушал их: грел ладони горячим дыханием и растирал докрасна.

– Прости. Но я знаю, что буду мешаться.

– Вовсе нет! Мы ребята открытые, сердечные, самые добрые и даже не кусаемся. К тому же знала бы какие там торты – кулинарные произведения искусства! За такое можно!..

– Если ты не пойдёшь, – вдруг откликнулся Демьян, – мы убьём Терция. Серьёзно. Он будет плакаться весь вечер, ведь маленькая принцесса разбила его хрупкое сердце. Пощади нас и наши уши.

Пусть и сказанное в шутливой манере, Элине хватило и этого. Демьян не промолчал, не воспротивился. Неужели правда хотел видеть? Или всё ради Терция? Чужая душа потёмки, и Элина ловила себя на том, как сложно ей «читать» Демьяна. О чём он думает, зачем делает одно и противится другому? Загадка.

– Ладно. Ладно, но…

Терций тут же перебил:

– Ах, так. Его значит, слушаешься, а меня нет?

К счастью, в игре гениального актёра слышась фальшь: за обидой пряталось довольство. Элина лишь рассмеялась. Все они двинулись по ещё не убранным сугробам в сторону столовой.

– Вы не дали мне спросить. Какая ещё маленькая принцесса?

– А что не так? Ты маленькая, и ты принцесса, – Терций не упустил возможности пошутить. – Будь Дёма повыше, обязался бы носить на руках каждый день.

– Вот это честь, – Элина поспешила скривить улыбку, – но я бы ни за что не согласилась.

В столовой только-только зажгли свет – десятки окошек сверкали издали. Внутри если и был кто, то прятался в самых неприметных углах. Им даже не встретился ни один работник: наверно, все занимались ужином. Но с каждой ступенькой, приближающей к последним этажам, где, как известно, обитали самые «взрослые», тишина потихоньку разбавлялась смехом и воодушевлёнными голосами, звоном чашек и вилок.

– Добро пожаловать в «Люмьер»!

На пятом этаже они упёрлись в непримечательную дверцу с табличкой «Ремонт». Обычно и серо, но загляни в щёлку и увидишь совершенно другой мир. Место, похоже, снискало бешеную популярность, ведь столики, кресла, диваны, даже подлокотники и подоконники оказались заняты. Чувствовалось, что сотворено здесь всё общими усилиями. С потолка свисали бумажные звезды, на стенах – картины, какие-то вырезки и куча полок с книгами, горшками и статуэтками. Столики все были разной формы: одни длинные и вытянутые, другие крохотные, рассчитанные на двоих. У стены расположилась стойка, где продавали сладости и готовили кофе или чай, а на самом краю даже покоился граммофон, крутивший смутно знакомую мелодию.