– Куда ты лезешь?!

Но это не спасло надолго. Тот со всей силы оттолкнул её, брезгливо отряхивая рукава. Как тряпичная кукла, Элина отлетела к стене, ударяясь затылком. Только вот сегодня от боли не хотелось стенать и плакать, от боли наоборот хотелось ударить в ответ.

«Так чего же ты ждёшь? Бей!»

Элина подскочила. Кончики пальцев горели огнём, мелко покалывали. Вот оно, то самое чувство, сейчас как никогда желанное.

– Я ведь попросила.

Красные искры соскочили вниз. Подобравшись к Вадиму, они вспыхнули и с треском взорвались. Кончик его плаща загорелся.

– С ума сошла?!

Лиля подбежала и помогла выпутаться из ткани. Остался лишь истлевший клочок. Кирилл напугано смотрел из стороны в сторону и медленно стал пятиться к выходу.

– Думала напугать нас фокусами? – одним складным движением Лиля вновь откинула Элину к стене. – Кем себя возомнила, м?

Грозно нависнув, она отвесила пощёчину – несильную, и оттого ещё более позорную и обидную.

– Ты никто здесь. Даже права не имеешь открывать свой грязный рот. Запомни…

А Элина готова была накинуться снова. Всякие тормоза отказали, в голове набатом повторялось: «бей, бей, бей».

– Вы что здесь устроили?!

Никто не заметил, как дверь подсобки отворилась, и в зале показались две женщины. С партера они должно быть прекрасно рассмотрели «представление». Аглая Авдеевна за считанные секунды оказалась рядом. Лилиана успела отступить к Вадиму, а Элина отлипнуть от стены. Никто не решался поднять взгляда, но и без того понимали: сейчас будет больно и плохо.

– До чего додумались! Не забыли, где находитесь? Я вас спрашиваю!

– Аглая, – положив руку ей на плечо, Агния понизила голос, – успокойся. Нельзя так…

– Ещё скажи, отпустить их и по головке погладить, – взвилась в ответ. – Сейчас же к директрисе! Будете на отработки ходить до конца года, пока не исправитесь. Чтобы ученики нашей академии так себя вели!..

– Но это не честно, – не иначе как бессмертная Лиля состроила самую жалостливую мордашку из своего арсенала, – мы здесь совсем не причём, мы жертвы! На нас напала эта сумасшедшая! С нею так и общайтесь, а…

– Вы не первый раз попадаетесь на лжи, Бельская. Не думайте, что я слепая или глупая, и спущу всё с рук. И на родственные связи свои не надейтесь. Вы давно на карандаше и чего стоите на самом деле, я вижу прекрасно.

Если бы ситуация располагала, Элина давно разразилась бы хохотом. Поделом! Хоть кто-то смог приструнить эту скользкую змею! Вот только ради этой справедливости она сама сейчас лишится головы.

– А Вы? Весело Вам? – и правда что ли мысли читала? – Ничем не лучше. Только явились, а уже нарушили устав. Будь моя воля, я бы всех потерянных отправляла прямиком в Сожжённое княжество! Не тратила бы сил попусту!

– Аглая, – вмешались вновь. На этот раз даже, кажется, сработало.

Слова едва ли задели. От Скопы чего ещё ожидать? За эту неделю Элина много выслушала в свою сторону «хорошего», только лишь за то, что кто-то из её предков когда-то отрёкся от сил и ушёл к неключимым. Сейчас же внутри грелось странное удовлетворение. Плевать на наказание. Она, наконец, не стояла в стороне. Она вмешалась и помогла. Пересилила себя.

Словно под конвоем их повели к директрисе в кабинет. Учительницы возглавляли процессию, опять развязав спор, и, казалось, совсем не обращали на них внимании; но даже так ни у кого и мысли не возникло улизнуть и спрятаться. Если и принимать смерть, то достойно.

Рядом с Элиной, понурив голову, шёл Кирилл. Он всё ещё держался за живот, дышал тяжело и загнано, но про плохое самочувствие не говорил и не жаловался. Знакомо, даже слишком.

– Почему ты не отбивался? – шёпотом спросила Элина. С затравленным Кириллом ей не было страшно общаться. Наверно, нашла родственную душу.

В школе, той, что осталась где-то далеко, на землях обычных людей, Элина тоже сталкивалась с травлей. Её часто поджидали возле спортзала и учили правилам жизни. Но даже тогда без боя она не давалась – кто в своём уме дастся? Можно сразу лечь им в ноги и ждать переломов.

– А смысл? – не скоро ответил он. – Что изменилось? Уж спасибо, но теперь бить они будут куда сильнее и злее.

У неё вырвался сдавленный смешок. Истеричный.

– Если так думать, они никогда не отстанут. Дождёшься и попадёшь в больницу с летальным исходом. Кому легче станет?

– Спасибо за заботу, конечно, – здесь не звучало и грамма настоящей благодарности, – но влезать и «помогать» я не просил. И поучений кстати тоже.

«Он совсем?..»

Обнаглел?! Да кто знает, что они с ним бы сделали? Избили бы и забыли! Не так бы заговорил. А теперь и сунутся не захотят. Она ведь показала, как надо.

«Ещё бы ты так за себя билась. И силы откуда-то сразу взялись»

«Это были силы?!»

«Дурочку не строй»

«Я думала, это ты что-то сделал»

«Всё что я мог, я сделал – подтолкнул к действию»

Видимо так и было. Кто знает, через сколько она очнулась бы и высунула голову из песка. Если вообще не заткнула уши и сделала вид, что её здесь нет.

– Неужели тебе нравится, как они себя ведут? Как издеваются? Ты же не мазохист какой. Почему не попробуешь противостоять? Я тебе уверено заявляю, так хотя бы…

– Да чего ты пристала?!

Ещё раз окинув его внимательным взглядом, Элина просто махнула рукой. Если ему так нравиться – пожалуйста, пусть терпит, пусть пускает всё на самотёк и даже не принимает помощи. Неловкость возрастала в квадрате, вместе с нежеланной обидой. Она ведь заступилась за него, подставилась сама, разозлила Лилю – пусть это и было неизбежно, но… Хоть немного благодарности? Это же не так сложно?

Они дошли до административного корпуса и поднялись на третий этаж, в западное крыло. Дверь в кабинет оказалась открыта, но когда Аглая Авдеевна постучала, никто не отозвался. Тогда та приказала им оставаться внутри, ничего не трогать и ждать директрису, а сама разозлённая ушла. Какая странная затея оставить их, недавно подравшихся, наедине вновь. Неужели так уверена в своём авторитете? Или их благоразумие?

Изнутри кабинет вовсе не походил на кабинет – это был музей. По углам стояли античные статуи, книжные полки забиты доверху как в библиотеке, граммофон крутил пластинку, с картин пристально следили люди. И конечно, куда без этого, здесь вытянулись в пол стены позолоченные рамы зеркал. Что ужасно, ни что из этого не сочеталось абсолютно, и напоминало скорее Лавку Нагорных.

Стоило двери за Аглаей Авдеевной закрыться, как не прошло и пяти минут, и активизировалась Лилиана.

– Мне-то ничего не будет, – обращалась она как будто к Вадиму и продолжала прерванный разговор, – я у тётушки любимица, она мне всё прощает. Тебя ей будет жаль, иначе придётся слушать нытьё Алины, а это почти смертельно. Поэтому в итоге отыграется она на никому не нужных потерянных. Даже жаль их немножко. Тётушка в гневе хуже ().

Вадим лишь поддакивал. По поведению обоих легко понять, что наказание их особо не пугало и вообще взрослые – просто помеха. Элине бы такое спокойствие. У неё-то никаких связей, знакомых и родственников в этом мире нет. Кому она здесь нужна, кроме себя? Она одна.

«Не одна», – Яромир ненавидел, когда такие мысли возникали в её голове. Он сразу просыпался и пытался убедить в обратном. – «У тебя есть я»

«Я знаю»

«Но забываешь слишком часто»

«С этим делом ты всё равно не поможешь»

Пытаясь отвлечься, Элина стала осматривать все «музейные» экспонаты. Она мало смыслила в искусстве. То есть, конечно, ей нравилось изучать картины, погружаться в музыку, восхищаться театром и актёрами, но чтобы знать от и до разные эпохи, признаваться эстетом и видеть нечто большее позади красок, слов – точно не про неё. Единственная статуя, что была ей известна, всем сюжетом намекала – Нарцисс. Невероятной красы юноша склонился к собственному отражению в озере, готовый сдаться в любой момент.

«Знаешь, в этой комнате что-то не так» – пробормотал вдруг Яромир. – «У тебя нет этого чувства? Будто тянет куда-то»