Меня начинало это напрягать.

– Не нравится да? – участливо поинтересовался Принц.

То, что не нравится – это еще слабо сказано.

Шел осторожно, чтобы ноги в яме не поломать. Вот был бы номер, да? Отличная история – правда рассказывать ее пришлось бы в Посмертие.

Кое-какие дымные щупальца нагло тянулись к лицу и плечам, отводил их резким движением меча. Так, на всякий случай: вдруг яд какой там или удар кулаком по носу оттуда прилетит. Ни к яду, ни к ударам кулаками – я, признаться, особой любви не испытывал. Вообще кто ж эту бездну знает, что там прятаться может. Вот иронизирую, а вдруг что серьезное случится – оно мне не надо.

Сделал еще пятьдесят неуверенных шагов и стало совсем неуютно. Нездоровый шелест по бокам появлялся, вокруг еще и будто стонал кто-то – и чувство такое, будто за мной сотни глаз наблюдали.

Хорошенько выругался. Принц рассмеялся – все что меня напрягало, ему почему-то казалось крайне веселым. Будто за алтарём какой-то зловредный дед-оператор сидел. Может так, действительно, и было.

– Эй. Я не дед!

К некру все эти размышления…

Сжал рукоять меча и зашелся в медитации отвлечения, так прошёл еще сотню метров.

Между тремя деревьями впереди липкие связки и сети паутины разглядел. Где-то с них свисали мелкие коконы, напоминали они яркие праздничные игрушки; где-то – коконы побольше: эти – по размеру точно осиные улья… а еще видел два знака из серебра на дереве и один флаг, расположенный на самом красивом месте, в паучьей сети – все это добро посвящено Жертве.

– Принц, что скажешь в свое оправдание?

– Что ты хочешь услышать?

– Причастившиеся «твари бездны» считаются за паству?

– Я за исков не отвечаю. Они в праве служить кому угодно. Они свободные в своем выборе монстрорылы. Жертва их все-равно никогда не услышит.

Осторожно подошел ближе, меч держал исключительно перед собой.

– Возьми чуть правее – там страдалец страдает, молится, помирает.

Двинулся туда, куда Принц указал.

С другой стороны толстого дерева на половину изорванный кокон лежал, крупный, приклеенный к коре. Внутри нашел еще живого серокожего. У разумного раздулось пузо и посинело лицо.

Сел поодаль, на всякий случай – так меня вздутое пузо напрягло. Попытался найти взгляд бедняги, но нет – глаза разглядеть там нереально: веки опухли, как будто на аллерген реакция произошла. Наверняка пауки искусали. Или жидкость, впрыснутая в кокон, повлияла. А может там вообще и глаз больше не было. Даже думать об этом не хотелось.

– Бра-ат? – прохрипел серый.

– Нет. Человек.

– Слава всем квази.

По его иссохшему лицу бегали мелкие паукобразные. Ну как мелкие – размером в два ногтя каждый. Окраска у них красно-чёрная.

Каракурты, да.

Дерьмо.

Болезненно поморщился.

– До-обей. Прошу.

Серокожий достал из кармана перемазанной куртки пузырь магоса. Движения нервные, рывками; лицо постоянно кривилось от боли.

– Все-е что-о есть. Забери и закончи это-о. В животе… Чуток и таких исков, – он без особой уверенности кивнул в левую сторону. – Станет на десяток больше.

– Почему сам не принял?

Он грустно усмехнулся:

– Они сожрут еще больше жизни и плоти. Быстрее отрастут, быстрее начнут лезть, быстрее разорвут. Быстрее станут взрослыми. Быстрее будут творить ужасы. Я не тупой, брат-имперец.

Взял магос. Небольшой пузырь: упругий, липкий, с переливающейся внутри жидкостью. Он мясной, теплый и смешной. Убрал в карман.

– Кто с тобой это сделал?

– Паук.

Поморщился, но грубость проглотил. Парень и так умирал в муках. Незачем было его поддевать – дождался пока он продолжит.

– Иск. Не соглашайся на предложения, какими бы они не были. Слова важны, даже если лжешь. Сце-епит. Некр знает, что там за усило-ок такой дрянной и способность в него при ро-ождении впеча-аталась. Дурман... Это о-один из пото-омства царского Урта. То-олько что-о в “Клейме” делает?

Действительно, еще та загадка для Кшатрийских голов.

– Уверен, что Урт?

– Да.

– С чего так решил?

– Я рубил лапы. Иск их отращивал.

– Где твое оружие?

– Думаю в той…

Собирался кивнуть в левую сторону, но я вбил меч ему в глазницу.

Надеюсь, он не почувствовал. Я сделал так, чтобы это оказалось неожиданно. С моей стороны – это все милосердие, которым мог поделиться.

– У тебя получилось. Он не понял. Подтверждаю; Жертва приняла его. Это было благое суждение.

Я не верил Принцу.

Пузырь магоса – невероятно ценный ресурс. Поможет в критической ситуации. Если будут тяжелые повреждения – восстановит органы, закроет свежую рану, спасет от смерти при серьезной потери крови.

Я двинулся туда, куда указывал серокожий.

Пришло время разобраться с местным пауко-царьком.

– А ты осмелел, мартышка, – Принц урчал от удовольствия. – Хотя какая мартышка? Тут на целого хромого и одноглазого тигрёнка яиц наберется.

– Завали, Железка. Мы еще вполне можем там подохнуть.

В голове звучал громкий смех.

Выбора то и не было, хочешь – не хочешь, а многоногая дрянь из своего логова просто так не выпустит.

***

– Хочешь ли ты мести, страдающий мальчик-Клинок?

Вышел на большую поляну. В центре – круглый алтарь и развалины каменной стены.

Между деревьями-зонтами, создающими границы, натянуты нити и паучьи сети. На них виднелись “улья” коконов и всяческое прилипшее барахло. Удивительно, но там даже имперские учебники можно было разглядеть, а еще мечи и топоры.

По земле двигался дым. Кое-где он поднимался высоко-высоко, где-то сплошным угрожающим парусом нависал, казался колючим, неприветливым – реагирующим на движения и даже мое неровное дыхание.

– Покажись! – крикнул во мрак.

– Так он тебе и показался. Он же не идиот… Он на тебя со спины нападёт и яйца тебе в затылок отложит, потом макушку обглодает.

Может быть стоило выйти против существа с винтовкой?

– Пустое. Этими пульками искам только пятки щекотать, – подсказал Принц.

Справедливо.

Движение и впереди, на высоте двух метров, я увидел вытянутое лицо.

Усилок тьманника врос в широкий и высокий лоб. Глаза – сплошной изумруд. Острый нос и подбородок, тонкие губы. Абсолютная бледность.

Понятно, что за наглыми завитками дыма скрывалось нечто отвратительное, какое-нибудь дикое паучье месиво, но пока я этого не видел – существовать мне определенно было проще.

– Хочет ли, мальчик-Клинок, отомстить?

Мрачно молчал.

– Хочет ли, мальчик-Клинок, услышать истории?

Глянул по сторонам.

Никого. Ничего. А дым, тварь такая, танцевал.

– Я расскажу… Да, Император страдал перед смертью. Чудовищная боль, равной которых нет. Распад – это не шутка. Крах… Да. Крах Безумец. Победить его – чистое благо. Убить его – абсолютное добро. Крах заражён семенем насилия. Кто это сделал? – широкая улыбка. – А какая разница? Смысл в другом: семя либо добьёт его, либо сделает из него драконье чудище; и это прекрасный дар для Империи от носителей бездны.

Сделал шаг в бок и посмотрел с другой стороны; лицо сдвинулось, подмигнуло. В улыбке Иск показал мне длинные клыки.

– А судьба Лео? Прелесть! Песьеголовые объедались. Готовили у походного костра после битвы. Вот это пир! Вся "Колючая Твердь" гудела, даже досюда истории дошли… И Мясник Родж – воевода мародёров, отведал кусок от головы твоего братца. А это важный тип. И как иначе? Одно из его трофейных звеньев поучаствовало в убийстве. Сын Императора должно быть чудовищно-вкусный, – белое лицо облизнулось. – Так вот, говоря про месть…