– Это тебе подарок на становление скитом, все по вашим традициям. Цена – два верных гвардейца. Стоило оно того? Не думаю. Но получилось, как получилось. Что планируешь делать?

– При условии, что ты поможешь не сдохнуть тут. Сражаться.

Отсмеявшись, он спросил:

– Как?

– Мечом.

– Ты слаб. Копи силы. Выживай. Задач и без сладких мечтаний полно. Вон, видишь, для тебя и искажения ручное не пожалели. Это вообще недурственный ресурс. Тебе бы сберечься. Отрастить все что нужно. Потом уже воевать. Я не знаю насколько много у тебя мозгов и насколько сильно по тебе ударила гибель сородичей.

– Я в полном адеквате. Насколько может быть в адеквате человек, неспособный двигаться и лежащий в бездне.

– Вот я и говорю – безумец. Тебе в пору выть и плакать, пацан. Вытащу я тебя отсюда, вытащу.

– Все нормально со мной.

– Ты, пацан, или психопат или врун, – он хмыкнул. – Да и Жертву выбрал. Молодец. Правильно сделал, подходит вполне под фронт работ.

– Я не выбирал.

– Скажешь, пацан, конечно, выбирал. По жизни выбирал.

– Не чувствую каких-то отличий особых в бытие скитальцем.

– Так он пока не раскрылся до конца. Ему еще дозволение нужно для внедрения в нервную систему, и всякая другая блевотина хади. Да, я и сам не знаю толком что там. Я не по вашим делам, я больше по мёду. Пока ты только, пацан, считай перед квази-божеством своим метку поставил, мол вон смотри, я здесь. Крикнул до Белой Башни – так сказать. Ладно болтология – это хорошо, но нам пора… знаю одно место. Отлежишься какое-то время. Местный пастух мой должник. Примет тебя как родного сына. Надеюсь.

Он схватил меня и одним движением закинул на плечо, что-то хрустнуло, и я отключился от боли.

***

Я сидел за учебным столом – такой какие были в младших классах.

Мои соседи – головы Тори и Бора.

Понятно – сон.

Отврат.

По кабинету тянулись ленты, слепленные из концентрированных кристаллов некро-сора. Щитовые жуки карабкались по ним, развешивая украшения из золотистых яиц. Мальцы старались. Кладки складывались в теург-формулы.

На стене выше учебной доски висела картина. Изображалась бездна и тьма, фон забивали точки некро-сора. Еще, по центру, вдалеке, основной элемент: Белая Башня – будто исполненная из костей; а еще она сияла. Казалась тёплой.

Головы поглядывали на меня, друг на друга, периодически хихикали, потом жевали заползающих в рот жуков. Мерзкий хруст, нервное хихиканье, опять хруст – безумный цикл раздражающих звуков.

Мои руки плотно покрывали рукава застарелых шрамов.

В кабинет зашел мужчина в красном балахоне. Вместо шеи у него торчала звериная голова, отдалено напоминала волчью. Человеческая голова прорастала из звериной макушки. Еще выше – хвост длинных рыжих волос, с вплетенными пузырями магоса.

Недурно устроился.

Он уселся за учительский стол. Достал томик, открыл.

Все пальцы пришедшего не имели первой фаланги.

Рот учителя двигался, я четко видел, что у него нет языка и зубов. Голос распространяла волчья пасть:

– Отличная добыча, доставшаяся по воле случая. Не дам больше чем ты сможешь взять.

Головы Тори и Бора спрашивали:

– Что ты такое?

Сложносоставная голова отвечала:

– Я есть убийца разума. Лезвие-когти мои режут глотки и выбивают сочность мозгов. Единый глаз мира судит. И приговор может быть только один: смерть всякому великому человеку – тому, на кого укажет охота: охотнику и Жертве.

Тори усмехнулся:

– И в чём заключается твоя квази-божественность?

– Какой аспект? – продублировал вопрос Бор.

– Я жру кровь всякого и кормлю мертвого зверя, вечную жертву нелепой охоты. Я Бог страдающих и тех, кто причиняет страдание. Бог жертв, ищущих укрытие. Бегущих и тех, кто мстит, тех кто борется за жизнь, и тех, кто запускает цикл – мерзавцев и героев.

– Я ничего не понял, – честно ответил ему.

Голова Бора засмеялась.

Тори сплюнул.

Жрец недовольно покачал сложным конструктом головы:

– Еще раз. Повторю. Отличная добыча, доставшаяся по воле случая. Не дам больше чем ты сможешь взять.…

***

Очнулся.

Пепел все еще куда-то тащил.

– Мой меч, – прохрипел я.

Сильно хотелось пить.

– Меч, – повторил.

– Расслабься, пацан. У меня твой меч. Все хорошо. Не похерили железку, сохранили.

Пепел остановился у стены хибары. Бревенчатая…

Здесь и скинул.

Здание чернушное, одноэтажное, покосившееся. Сети теург-формул, закованные в определяющие ромбы; множество раз повторённых по циклам лет.

Давно здесь живут.

Между брёвнами плотно осела зелень некро-сора, точно замазка.

– Джохар! – мощно крикнул Пепел. – Старый дурак, выходи, дело есть.

Подождали минуту.

Из хибары выбрался серокожий в буро-зеленой шубе: чуть сгорбленный, невысокий.

Длинная борода сливалась с цветом кожи. Ее он свил в три косички, с которых свисали маленькие фигурки Копья, Варуны и Кшатры.

Один глаз выпучен, нос, как клюв, зубов почти и не осталось.

Уродец короче знатный.

– Не надо, Пепел, – но говорил он чётко, с дикцией был полный порядок. – Лучше не сейчас.

– Что не надо?

– Вот это все, не надо. С меня достаточно. Я не служу. Дождись, когда помру уже, тогда и приходи.

– Я по делу, Джохар.

– Да знаю твои дела… Это имперец? Мертвый? Что ты опять устроил, иномирец? Нам от твоих движений всегда только мороки лишней. Я не буду его шуву скармливать. Пожалей животинку. Молоко потом две недели подряд только на выброс, уважающие себя раханы такое пить не будут. А уважающих раханов больно дохера вокруг. И всем нужно дань платить.

Я, уловив основное, спросил:

– Иномирец?

– Я не местный, – в голосе Пепла насмешка. – Но, шут растрясись, кто вообще идеален?

“Шестьдесят один храмовник решили бороться с тьмой. Посчитали, что если собрать и соединить все Аспекты, то может получиться возродить Абсолют. К концу пути храмовников осталось семь: Морк, Кшатра, Авалон, Монета, Жертва, Копьё и Варуна. Остальные померли. Если уж по чесноку говорить, то и Морк помер, но все мы знаем Морка – ему это не помешало.

И вот в глубинах бездны, далеко-далеко от Предела, в полнейшей жопе, из которой выбраться уже не получиться – берет эта семерка последний Аспект. Соединяет всё и… ничего не происходит: ведь как сложенная сумма частей трупа не является личностью, так и сумма Аспектов ни хера не Абсолют.

Тогда – за неимением альтернативы – они из того мусора, который оказался под рукой и склепали Белую Башню и Парадигму. Так квази-божества оттянули гибель человечества”.

– Храмовник Морка Абелос – “Пьяные крокодильи проповеди”

10 месяц \ 93 года от взятия Парадигмы.

– Он жив, Джохар. Видишь болтает даже там.

– Добивать не стану, – старик замахал руками, точно колдовство исполнял. – Ты меня с собой не потянешь. Я на виселице болтаться не хочу. За ним же мирмидонцы притащатся и меня с тобой постреляют, а с пулями в пузе я к выживанию не приучен.

– Так ты болтаться в петле не хочешь или боишься, что постреляют? – Пепел издевался. – Определись, старый.

– Ты голову старику не морочь… – Джохар нахмурился.

Пепел остановил его:

– Мирмидонцев точно не будет. Пацан по доброй воле тут. Подтверди, пацан.