– Ничего я не хочу думать, и гадать не хочу, – ответил Егор. – Прямо сейчас мы всё выясним. Если я не ошибаюсь, то-о-о…, – Егор крутанулся на месте, – Обелиск Свободы должен быть вон там.

Если смотреть с высоты, то дворец Милдоф представляет из себя здание похожее на букв «Х». С той лишь разницей, что концы «Х» параллельны друг другу. Точнее, это два здания с полукруглыми выступами по середине. Именно по этой причине их и назвали Крыльями, Южные крылья и Северные.

Обелиск Свободы находится как раз в полукруглом выступе Северных крыльев. Как и в первый раз год назад, друзья вышли на Щемлянскую площадь к фронту Северных крыльев. С этой же стороны 67-ой отдельный десантно-штурмовой батальон пытался захватить резиденцию правительства островной республики.

– Ох ты, меня распирают самые радужные надежды, – с придыханием признался Арам, когда они прошли вдоль стены.

– Не только тебя, – в тон другу ответил Егор.

Гора с плеч – Обелиск Свободы уцелел. Конечно, до войны это была шестигранная колонна высотой девяносто метров. Сейчас от неё остался «пенёк» не более пяти-шести метров высотой и диаметром в восемь метров. Элементарная логика подсказывает, что точка выхода должна быть на высоте человеческого роста. Уж точно не на вершине Обелиска.

– Господи, всё как оно и было, – заметил Егор, когда они подошли ближе.

Из глубины памяти всплыли картины того давнего боя. За обломком Обелиска Свободы всё так же стоит остов полицейского броневика. Воздушная ударная волна вмяла его крышу и вдавили в асфальт. Толстые колёса неестественно вывернулись в стороны, когда броневик прижался брюхом к земле. Крупнокалиберный пулемёт, что в том бою навёл на друзей столько ужаса, раздавлен и погнут. «Другая реальность» ещё та сука. Это с её подачи, не иначе, защитники Дворца решили пробиваться на выход именно в этом месте. Сами того не желая, Егор с Арамом оказались у них на пути.

Однако былые воспоминания и переживания разом вылетели из головы вон, когда они подошли ближе. На обломке Обелиска Свободы уцелели барельефы времён буржуазной революции. До сих пор можно различить людей в треугольных шляпах, в камзолах и с мушкетами в руках. Все куда-то бегут и стреляют.

– А как выглядит точка выхода? – вдруг спросил Арам.

– А мне почём знать? – Егор пожал плечами. – Давай искать что-нибудь необычное, что никак не вписывается в окружающую обстановку, либо в сюжет барельефов.

– Может, точка выхода представляет из себя эдакую кнопку? – предположил Арам. – Раз игра началась с той большой зелёной кнопки, то почему бы ей не закончится таким же образом?

– Тогда уж сразу портал, – буркнул Егор.

– Какой ещё портал? – не понял Арам.

– Как в фэнтезийных компьютерных играх и фильмах.

– А как его тогда другие не заметили.

– Арам, это же игра, – сердито произнёс Егор. – Не забывай, что мы находимся в виртуальной реальности. «Другой реальности» легко сделать так, чтобы портал видели только мы, а прочие персонажи нет. Давай искать.

От волнения трясутся руки, а ноги подгибаются под моральной тяжестью момента. Неужели… Егор с трудом перевёл дух. Неужели весь этот ядерный кошмар, ядерный дурдом, закончится здесь и сейчас? Очень, очень, очень хочется в это верить, но при этом горло сжимает страх ошибиться, страх обломаться. Егор покосился на друга, как хорошо, что их лица скрывают армейские маски. В этот дальний разведывательный рейд они, естественно, надели свои тактические костюмы с масками, что отлично защищают глаза и органы дыхания от пыли и газов. Пусть не полноценных ОВ на манер противогаза, но от слезоточивого газа и радиоактивной пыли вполне. Наука и техника на Ксинэе продвинулись заметно дальше, чем на Земле.

Воздушная ударная волна от ядерного взрыва сломала Обелиск Свободы очень удачно, если так можно выразиться. Основная часть высоченной шестигранной колонны отвалила в сторону. Так что оставшийся «пенёк» можно обойти со всех сторон без всяких проблем. Друзья начали с той стороны, что повёрнута к Дворцу. Ещё тогда, во время штурма, они решили, что точка выхода вполне может находится именно там.

Но как? Как эта чёртова точка выхода выглядит? От досады Егор от души саданул по гранитной колонне кулаком. Боль в руке слегка отрезвила. Он лично осмотрел все до единого барельефы, до которых только смог дотянуться. Грубо говоря, одни лишь мужики в треугольных шляпах с мушкетами и ничего более. Ни одна, буквально ни одна, деталь не выделяется, не резонирует с общим сюжетом. Они обошли обломок Обелиска Свободы дважды. Причём во второй раз они облапали и обстучали все барельефы. Ничего. Вообще ничего.

Надежда всегда умирает последней. Друзья обошли и прощупали все без исключении обломки Обелиска Свободы. Не поленились потрогать и те фрагменты барельефа, что слетели с колонны в момент её падения. И опять ничего.

Под конец друзья ощупали основание Обелиска. Как могли расчистили его от обломком и снова ощупали. Ничего. Опять ничего. Не смотря на все старания, они так и не нашли ничего, что хоть как-то, хоть каким-нибудь образом или боком, пусть даже чисто теоретически, могло бы сойти за точку выхода. Ничего. Не говоря уже о том, что никакого фэнтезийного портала они так и не увидели.

– Этого не может быть, – Арам без сил плюхнулся на гранитный обломок Обелиска.

Руки друга бессильно повисли вдоль тела.

– Но это есть, – Егор плюхнулся рядом.

На душе кошки воют хором, а ещё очень хочется сперва напиться до поросячьего визга, а потом застрелиться, чтоб не мучится. Но, к счастью или к сожалению, всё спиртное, что имеется у них с собой, две маленькие пластиковые бутылочки спирта для медицинских целей. Стреляться на трезвую голову, это как-то… Западло, одним словом.

Повисла гнетущая тишина. Только, каким бы тяжким и страшным не было бы разочарование, молчание не может длиться вечно.

– Может, того, мы что-то не так делаем? – Арам первым разбил гнетущую тишину.

– У тебя имеются конкретные предположения? Или хотя бы догадки? – хмуро поинтересовался Егор. – В нашем положении сгодятся даже слухи.

– Нет, – буркнул в ответ Арам.

И вновь гнетущая тишина, лишь ветер шумит в развалинах дворца Милдоф. Егор глянул на стену рядом с ними и задумчиво протянул:

– Хотя…

– Не томи, говори как есть, – голос Арам едва не сорвался на визг. – Хуже не будет.

– Хотя, если вспомнить, – гораздо более уверенно продолжил Егор, – то у всех меток на карте во внутреннем интерфейсе игры никогда не было привязки по высоте, только точка на плоскости.

– А ведь верно! – Арам бодро поднял голову.

Внутренний интерфейс игры как ничто иное являлся воплощением виртуальной реальности слишком реальной компьютерной игры. Как и полагается, во внутреннем интерфейсе игры имеется карта. Естественно, изначально она затянута так называемым «туманом войны», который постепенно рассеивается по мере того, как друзья исследовали новые территории.

Конечно, карта во внутреннем интерфейсе игры не годилась для путешествий на дальние расстояния, зато обладала рядом достоинств. В первую очередь это невероятная подробность. Достаточно было бросить всего лишь один краткий взгляд, чтобы на карте не только развеялся «туман войны», но и прорисовались многие подробности. Причём даже такие подробности, которые невозможно заметить и отметить без пристального и долгого внимания.

А ещё карту во внутреннем интерфейсе игры можно было легко масштабировать. В самом крупном масштабе появлялись два полушария Ксинэи, на которых лишь узкими полосками и мелкими пятнами выделялись лично разведанные территории. Зато у двух самых мелких масштабов появлялся объём. То есть разведанную территорию можно было осмотреть не только сверху, но и с боку. Что было особенно удобно, когда, к примеру, приходилось рассматривать план дома или иного объекта.

Именно на двух самых крупных планах Арам первым подметил, что метки на карте отображаются только при взгляде сверху. Но стоило глянуть с боку, как они тут же пропадали. Иначе говоря никакого распределения по высоте. Ещё до того рокового штурма дворца Милдоф Егор предположил, что, возможно, им придётся дополнительно искать точку выхода ещё и по высоте. Например, если она окажется в пятиэтажном доме, то ещё не факт, что непременно на первом этаже. С равным успехом это может быть и второй этаж, и третий, и четвёртый, и пятый, вплоть до туннеля метро, что прокопан под домом на глубине в несколько десятков метров.